Рука адмирала

Кругом уже шумели тысячи любителей футбола, постепенно заполняя трибуны. Поле пока было пусто, и светло-зеленый прямоугольник с яркими белыми линиями, казалось, отдыхал перед боем. Зрители обменивались мнениями и гадали о результатах матча. А встреча обещала быть интересной: Одесса выиграла первенство южной зоны СССР, Москва — северной. Предстоявший матч решал вопрос о первенстве всего Союза.

Наконец, на поле выбежали в голубом игроки Одессы. Стадион дрогнул могучим гулом радушных приветствий. Через минуту показались москвичи в традиционных красных фуфайках, и многотысячная толпа заревела.

Под рокот этого рева голубая и красная линии игроков вытянулись у центра поля для официальных приветствий, и в этот напряженный момент никто не услыхал радостного взвизга мальчика:

— Сережа!.. Ей же Богу — это Сережа!.. Тонкий голосок Шарика звонко затявкал у

Митьки за пазухой, но беспризорник даже не слышал этого. Глаза его сияли, сердце билось бурными толчками… Там, на поле, его, его Сережа, единственный близкий любимый человек в мире, его друг и брат, бежал, чтобы занять свое место — центр-форварда сборной Москвы…

— Сережа!.. Миляга!.. Окружающие недовольно заворчали.

— Стой смирно, шпаненок! Смотреть мешаешь!..

Мальчик злобно покосился на них, но сдержался. Теперь перед встречей с Сережей зря было затевать драку… Осторожно и медленно он стал протискиваться ближе к полю. Минут через десять он приблизился к барьеру, отделявшему галерку от скамей. Там, воспользовавшись моментам, когда в критический момент все замерли, наблрдая схватку у ворот, он ловко перелез через барьер. Оставалось пробраться по корридору между скамей, перелезть еще через один барьер, и тогда Митька будет на поле. А там… Там стоит только ему крикнуть «Сережа», и все его тревоги будут сразу кончены… Сережа, конечно, сумеет защитить его, и опять на его сердце станет так же легко и спокойно, как тогда, на Малаховом кургане…

Незаметно и ловко протиснулся Митька вперед. И когда раздался свисток перерыва, он ловким прыжком перелетел барьер и бросился к уходившим в раздевалку игрокам с радостным криком «Сережа»!

Но игроки были далеко. Разгоряченный матчем футболист не услышал голоса беспризорника. А за Митькой уже гнался сторож, а потом его дорогу преградил какой то маленького роста крепкий юноша, видимо, распорядитель, схвативший его за рукав.

— Пусти… Иди к чорту! яростно крикнул ему Митька. Там мой брат на поле… Я его вот уже два года, как потерял… Я к нему бегу…

Чистое выбритое лицо парня усмехнулось.

— Ладно, треплись тут, шпана… Иди сам ко всем чертям с поля. Еще скажи спасибо, что шею не накостыляли…

— Пусти! яростно рвался Митька. Ей Богу, я к Сереже!..

Парень не слушал и тащил его к выходу. Внимание огромной толпы, освобожденное от наблюдения за матчем, теперь обратилось к этой странной картине. Под ярким светом солнца все детали происходившего были видны чрезвычайно отчетливо: и напряжение юноши и яростное сопротивление рыжеголового оборванца и даже желтая мордочка собачки, лающей из за пазухи.

В толпе пронесся шум смеха. Парень рассердился не на шутку.

— Ах сукин сын! Еще сопротивляться будешь?.. ну…

Он рванул беспризорника в сторону и ловко схватил его ключом Джиу-Джитсу. Но тут произошло нечто неожиданное. Выскочившая из-за пазухи желтая собачка яростно вцепилась в его брюки. Парень ослабил хватку, обернулся, но в этот момент мальчик извернулся и мгновенным ловким движением ударил его в челюсть. Тот выпустил руку «арестованного», как то странно и нелепо качнулся и мешком упал на траву.

Стадион загудел от смеха. Симпатии толпы мгновенно перенеслись на сторону рыжего мальчугана и его собачки. Но к тому уже протянулось несколько рук, и его утащили за барьер.

— Шарик!.. Жди тут! донесся отчаянный вскрик Митьки, и его увели. К лежащему подошли люди. Стадион замер в удивлении: юноша лежал без движения. Мигом появились носилки, и под поднявшийся гул толпы, молодой человек был унесен с поля.

Между тем, Митьку сдали в распоряжение милиции, он был посажен в машину и минут через десять уже сидел за решетками.

За Шарика Митька не боялся: он знал, что собака будет его ждать там, где потеряла. Ждать хотя бы несколько месяцев… Его беспокоила только неудача с Сережей. Но с другой стороны было уже известно, что Сережа играет центр-форвардом сборной Москвы… Теперь можно было легко узнать его фамилию, а дальше — была уже не штука…

Митька был радостен. Потирая ссадину на кулаке, он ходил по тюремной камере и не отвечал на расспросы других арестованных.

— А здорово я ему въехал, тому сукину сыну, бормотал он… Руку, вишь, вздумал выворачивать, сволочь… А Сережик все таки тута!..

Странную сцену на поле видела не только сотня тысяч глаз зрителей стадиона. Видела ее и пара черных суровых глаз маленького человека, сидевшего в скрытой ложе, окруженной со всех сторон охраной из переодетых чекистов. Это был начальник ОГПУ Берия.

Когда молодого человека унесли на носилках, он повернулся и коротко сказал дежурному сотруднику.

— Узнайте, в чем там было дело.

Через несколько минут ему доложили:

— Товарищ начальник. Там какой то беспризорник собирался к футболистам пролезть… Его задержали…

— Ну? с нетерпением спросил Берия. Я это и сам не хуже вашего видал. А кто его задерживал?

Дежурный замялся.

— Ну? опять с нетерпением опросил грузин.

— Это — инструктор «Динамо», Градополов. Брови чекиста поднялись в сильнейшем удивлении.

— Как — Градополов? Наш чемпион по боксу?

— Он самый, товарищ начальник.

— А тот беспризорник?

— Увезен в милицию.

Сухое желчное лицо грузина усмехнулось.

— Вот те на… Нок-аут [41] чемпиону СССР от беспризорника! И, главное, публично!.. Ха, ха, ха… Вот что: передайте от моего имени этого беспризорника в «Динамо» [42]. Может быть, это какой нибудь самородок окажется…

— Есть, товарищ начальник.

28. «Чудеса в решете»!

Часа через два, вымытый, одетый в чистое, накормленный, Митька был приведен в какой то кабинет на Лубянке.

Видавший виды паренек был смущен. Он за эти два-три часа поездил на автомобилях столько, сколько он не наездил за все свои немногочисленные годы прошлого. Он не только был сыт, но с ним обращались вежливо, и даже с каким то оттенком юмористического дружелюбия. Человек, перед которым он теперь стоял, носил на воротничке своего военного мундира четыре ромба, то-есть — Митька знал это — был в чине командующего армией. А ему то и всего было лет около 30. И он тоже смеялся… Чего они все от него хотели?

— Нет, это прямо умора была… Правда, Лапин? Перед всем стадионом. И ведь какой нок-аут?.. Начисто срезал!.. Ха, ха, ха…

— И кому, главное? Самому Гра-до-по-ло-ву… У него в прошлом чуть ли не полсотни побед нок-аутамн… А тут?..

Оба собеседника опять залились смехом, глядя на смущенное лицо Митькн.

— Ты не бойся, паренек. Тебе ничего, кроме хорошего, не будет. Что ты там делал на стадионе?

— А я там брата своего увидал.

— Брата?

— Ara… Сережу.

— А по фамилии как?

Мальчик замялся. Чекисты переглянулись.

— Ну, ладно. Врать, видно, ты еще плохо умеешь. А ну ка, согни руку.

Чекисты пощупали его мускулы.

— Ого!.. Упругость зверская. Вероятно, и качество аховое. Быть ему чемпионом… Если правильная тренировка, конечно…

— А сколько тебе лет?

— А я точно и не знаю. По зубам, как у лошади, в зеркале не видал. Годов с 15, верно, уже набежало…

— Так сказать, «дефективный переросток», смеясь сказал Манцев. Но паренек крепкий. Вероятно, наследственность хороша: от него деревней за три версты несет… А как тебя звать?

— А Митька.

— Дмитрий… А по фамилии?