Разбитые кулаки

– Жалко, что мы не сможем драпануть с вами, – посетовал Джонни. – Наверно, эти проклятые сторожа не слезут с наших шей.

– Я сообщу о вас ближайшему американскому консулу, – пообещал Старк, затем пожал нам руки и ушел в весьма приподнятом настроении.

Медленно тянулись часы. Мы слышали, как на плазе сколачивают ринг. Я без устали пил воду, тщась утолить жажду, вызванную густо наперченным обедом. Через пару часов Сальвадор вернулся со взводом солдат и вывел нас со двора. Посреди плазы стоял помост, а вокруг него, похоже, собрался весь город. Зажиточные горожане расселись на стульях вокруг ринга, а кто победнее – стояли и сидели на брусчатке. На заднем плане я заметил капитана Старка, он ответил на мой взгляд многозначительной улыбкой.

Дон Рафаэль расположился в золоченом резном кресле на платформе с балдахином, его окружала щеголяющая кружевами и аксельбантами челядь со своими женами. Диктатор ухмылялся, как мордастый кот.

Я влез на ринг, грубо сколоченный из неструганных досок и даже не прикрытый брезентом, толпа замахала кулаками и огласила небеса криками “Янь-ки!” или чем-то вроде этого. Джонни побледнел и высказался в том смысле, что мы, очевидно, здесь не слишком популярны. Затем на ринг вышел Диего, и публика разразилась приветственным ревом.

Он был примерно моего веса, коренаст, мускулист, смуглокож, низколоб и мрачен.

– Черт побери, а ведь я его видел! – сказал я. – Он выступал в Калифорнии меньше года назад. Тогда его звали Диего Зорилла, Тореадор.

– Какая у него техника? – озабоченно спросил Джонни.

– Хлесткий удар правой способен опрокинуть линейный корабль. Он нокаутировал в Штатах нескольких второразрядных боксеров, потом нарвался на старину Спайка Маккоя и послужил ему грушей. После этого Диего вроде бы оставил бокс и вернулся к рогатому скоту.

– На вид он в хорошей форме, – заметил Джонни. – Не рискуй, Стив. Дон Рафаэль ставит на тебя, он огорчится, если проиграешь.

– А уж как я огорчусь! – хмыкнул я. – Не дрейфь. Я не позволю себя уложить какому-то забойщику коров.

Диего был в боевом облачении, я за неимением оного сбросил рубаху и позволил зашнуровать на своих руках старые заскорузлые перчатки, которые почему-то возил с собой Диего. Ему прислуживала целая свора секундантов, а судьей выступил полковник, не смыслящий в боксе ни уха, ни рыла.

Когда все было готово, дон Рафаэль встал и произнес торжественную речь, публика пожонглировала шляпами, тепло приветствуя Диего, затем оглушительными воплями выразила презрение “убийце-янки”. Но дон Рафаэль во всеуслышание объявил, что ставит на меня десять тысяч песо, после чего толпа неохотно похлопала и мне.

Вскоре какой-то парень за неимением гонга ударил в невзрачный колокол, и началось!

Я помнил бои Диего, я предугадал каждый его удар, и, конечно, он оправдал мои ожидания. Вылетев из своего угла, он слабо обозначил финт левой и вложил все силы в размашистый удар правой. При других обстоятельствах я бы шагнул ему навстречу, снес башку хуком – ведь я не привык тянуть резину и всегда стараюсь побыстрее закончить бой. Но я побоялся, что толпе не понравится, если я убаюкаю Диего первым же ударом, – не ровен час, по мне откроют стрельбу. Публика была та, что жаждет крови, и побольше, – лишь бы кровь была чужая.

Поэтому я начал с того, что расквасил и так уже сплющенный нос Диего прямым левой. Кровь потекла струйкой, а после – ручьем, потому что при выходе из клинча я разбил ему губы хуком справа.

Диего оказался крепким парнем. Он бросился на меня, всхрапывая и вкладывая все, что имел за душой, в убойный удар правой. Он размахивал руками, как ветряк крыльями, месил воздух и зверел с каждой минутой. Но ему удалось лишь пробить несколько дыр в атмосфере. Не заблуждайтесь: я отнюдь не кудесник бокса и презираю подобные метафоры. Я “молотила” с железной челюстью и каменными кулаками, и этим горжусь. Чтобы справиться с Диего, незачем было творить чудеса. Я просто шатал Тореадора градом прямых ударов, так что его мощные свинги проходили мимо цели, либо теснил его в ближнем бою, барабаня по корпусу или по башке, в зависимости от настроения.

Когда он норовил прижаться ко мне, я отшвыривал его удачно нацеленным хуком в голову.

Повторяю, я приберегал свой коронный для нокаута, но мои прямые в корпус уже утомили его, вдобавок перед самым гонгом он напоролся на хук правой под сердце и прилег на доски.

Публика выразила свое неудовольствие шумом и градом пустых пивных бутылок, но восседающий на своем помосте под балдахином дон Рафаэль довольно ухмылялся, покручивал усы и торжествующе поглядывал на мрачнеющего с каждой секундой Сальвадора. Топая в свой угол, я увидел, как Сальвадор наклонился и прошептал что-то хмырю в широкой потрепанной шляпе, тот кивнул в ответ и вскоре исчез в толпе. Я успел разглядеть только его поношенное сомбреро.

– Ты молодчина, Стив! – похвалил Джонни, стряхивая с меня пот ударами влажного полотенца и посматривая в противоположный угол, где нахохлился обескураженный Диего с мокрыми волосами.

Над тореро по прозвищу Лев хлопотали секунданты с примочками.

– Постарайся уложить его в этом раунде, – продолжал Джонни. – Все-таки у него правая как пушка, не стоит рисковать... Эй, что они там мудрят с его перчаткой? – С этими словами он в три скачка пересек ринг и вклинился в окружавшую Диего стайку.

Я присосался к бутыли, – проклятый перец, когда ж ты перестанешь меня мучить? Вода успела нагреться от солнца, поэтому я ее выплюнул и смачно выругался. Твердо решив покончить с Диего в этом раунде и вволю напиться, я вдруг услышал чей-то голос:

– Хотите освежиться, сеньор?

Опустив глаза, я увидел парня в большой потрепанной шляпе, он протягивал мне кувшин с холодным, аппетитным на вид напитком.

– Пальмовое вино, – пояснил он. – За мой счет. Ей-богу, очень холодное!

– Вино? – подозрительно переспросил я. – На ринге мне нельзя ни капли спиртного.

– Да что вы, сеньор, разве ж это спиртное? – уговаривал он. – Не крепче лимонада.

– Ладно, давай сюда! – согласился я и ополовинил кувшин единым духом. Пойло и впрямь оказался хоть куда, правда, со странным привкусом. Я прямо-таки ощутил, как живительная прохлада растеклась по всему телу, и велел парню поставить кувшин в тень помоста.

Он с готовностью исполнил просьбу и затерялся в толпе, а я откинулся на своем табурете, ощущая себя в полной гармонии с окружающим миром, и решил, что позволю Диего продержаться еще раунд. Тут как раз вернулся Джонни и сообщил:

– Они пытались зарядить его перчатку железякой, но я не дал. Как самочувствие, Стив?

– Отлично! – весело отозвался я, и в ту же секунду ударил гонг.

Покинув свой угол, я направился к Диего и вдруг ощутил нечто странное. Будто во мне что-то размешивали поварешкой. Казалось, я даже слышу бульканье варева. С первых же шагов я заподозрил неладное. Не знаю, с чем это можно сравнить... Может, с сочетанием землетрясения, взрыва динамитного завода и удара оглоблей по кумполу?

Все вокруг заходило ходуном, а шум толпы почти растаял где-то вдали. Я смутно помню несущегося с отчаянным блеском в глазах Диего. Он махал руками на манер ветряной мельницы, я уклонился от летящего ко мне кулака... Но уклонился не в ту сторону!

Бац! На секунду я уставился на собственный позвоночник. Затем взмыл в воздух и удивился – когда это Джонни успел починить аэроплан? Хрясь! Лежа на досках, я услышал, как взвыл, перекрывая гомон толпы, Джонни.

Рефери считал быстро, как только мог. Я слишком плохо соображал, чтобы уследить за испанскими цифрами, а потому решил не залеживаться. Поднялся и обнаружил, к своему ужасу, что на меня устремились два Диего. Я продырявил кулаком одного, но другой попал мне в голову, и я упал спиной на канаты. Отброшенный назад, я в отчаянии развел руки и схватился с обоими противниками. Мы плясали по рингу втроем под крики осатаневшей толпы, пока нас не развела в стороны пара судей. Выплюнув большой сгусток крови, я в отчаянии потряс головой и угостил убойным левым хуком одного из маячивших передо мной Диего. Но я снова ошибся противником. Страшный кулак боксера Тореадора мелькнул в воздухе, и я растянулся на пыльных досках.