О годах забывая

— Здравствуйте! Вижу, вы здесь свой человек! Хочу посоветоваться…

— Милости прошу! — И широким жестом, приятным, вкрадчивым и обнадеживающим голосом незнакомец расположил к себе Курбана. — Я к вашим услугам.

— Курбан! Меня зовут Курбан.

— Вот и прекрасно. А я инженер-строитель Георгий Огарков. Для вас просто Георгий.

— Спасибо, спасибо, — польщенный Курбан двумя руками пожал крепкую, сухую руку Георгия, — товарищ Огарков!

— Для вас — Георгий, — мягко поправил Георгий и высокомерно вздернул подбородок, приветствуя пожилого сутулого сотрудника с папкой. Тот поклонился Огаркову дважды.

«Важная птица! Я ему понравился. Может, он в силах направить меня на самый лучший участок», — прикидывал Курбан, потуже затягивая и без того плотно завязанный полосатый галстук и оглядывая свой новенький шевиотовый темно-синий костюм.

Они вышли. Курбан рассказал, как после окончания института получил путевку в Крым — бесплатную. Повезло! Везло и в детдоме: замечательная воспитательница Людмила Константиновна! Она-то и подсказала многим и ему, Курбану, дорогу. Теперь предстоит получить направление. Курбан назвал фамилию начальника. От этого начальника зависело, куда определят молодого инженера-строителя.

— Да, он забавный парень, — как бы не к месту обронил Огарков.

Они вошли в парк.

— Вы его близко знаете? Простите за назойливое любопытство.

— Он по моим конспектам сдавал сопромат. Я чертил ему чуть не все контрольные и курсовые. Да, приглашаю вас, Курбан, по рюмочке за знакомство… Кстати, если нужно, могу сказать ему о вас пару слов. — Они присели на скамью, отделенную кустами от другой. Огарков не мог видеть, сидит ли кто-нибудь на той скамье. Контакт налаживался, солнечные зайчики перескакивали с одного замка портфеля на другой.

Огарков крепкой рукой полуобнял Курбана:

— Со мной не пропадете. Понимаю волнение молодого инженера: вступаете на самостоятельный путь. — Полез в карман, бумажника не нашел, в другой, и там не было. — Забыл бумажник переложить из вечернего костюма, — пробормотал он.

— Если разрешите, я… — Курбан смешался. — Я вас, товарищ Огарков, приглашаю.

— Я обижусь на вас, я же для вас — Георгий.

За спиной зашелестело. «Газета, — подумал Огарков. — Нет, листва». И благожелательно кивнул Курбану: — Только в долг! Иначе — это не в моих принципах.

— Ну, конечно, конечно!

— Так вы, Курбан, одолжите мне. Я вам расписку дам сейчас же.

— Какая расписка?! Вы столько для меня готовы сделать.

— И сделаю! — уверял Огарков.

— Вот возьмите все это, вот мелочь.

— Ну, уж это лишнее, — принимая деньги, благородным жестом Огарков отстранил мелочь.

За спиной, за кустами, дернулась газета.

— Поищем злачное место. — Георгий встал, вспорхнул и счастливый Курбан: дело сделано. Повезло!

Повеселел и Огарков. Прикасаясь к деньгам, он вспомнил аромат коньяка.

— Важно правильно выбрать место работы, чтобы открывалась возможность роста.

— Да, хорошо, что у меня такой наставник, — заискивая, вторил ему Курбан, испытывая гадливость к себе: «Не рано ли я его так назвал? Не пересолил ли?»

За кустами зашелестела газета, раздалось ехидное покашливание, там сдерживали издевательский смешок.

Игорь, случайный свидетель этого разговора, негодовал.

«Забавно, забавно», — подумал он, глядя сквозь кустарник на удаляющиеся фигуры. Потом посмотрел газету. Что это?! «Наставник». Очерк об отце. И это не громкие слова — «Плеяда блестящих асов-испытателей выращена И. В. Ивановым. Он молодел около тех, кто штурмовал небо. Знатоки утверждали: он не испытывал машину, а пытал». Может быть, и так!.. Да, отец — наставник, и Огарков — «наставник». Впору бы дать ему по морде! Вымогатель! Ничтожество! Как солидно все, как отработаны приемы! Покровитель! Нет, слава богу, Наташа не с ним, хотя она, увы, мне кажется, думает иначе. Если этот Огарков захочет, они опять будут вместе. О, тайна женской души!..

Парадокс: мы взлетаем, крылья «ястребков» прикрывают таких наставников, как отец, и таких, как Огарков. И все это — народ… Однако жаль, что не назвался, не поговорил с ним… В то же время… я — лицо заинтересованное, брат покинутой им женщины…» — Игорь встал, складывая газету, и посмотрел вслед уходившим.

Игорь хотел встречи, но опасался своей несдержанности.

Решил посидеть, успокоиться, но вместо этого начал расхаживать по аллее, стараясь думать об отце. Это всегда успокаивало. Вспомнил рассказы о Покрышкине: отец преклонялся перед ним.

Игорь снова сел, подумал о своей жизни: не все так гладко с женой, как писал Наташе. Ревнует ко всем, кроме Аякса. Одевается небрежно, хотя и модно. И какие-то барские замашки появились: каждую неделю приглашает женщину убирать квартиру. Окна сама не стала мыть… Конечно, отнимает время школа и Аякс. Пустяки, а неприятно… «А может, и не пустяки, и я в чем-то виноват. И то правда!» Пора, решил он, но опять развернул газету, посмотрел на фотографию отца, вспомнил и о матери. Вот эта — подруга отцу и какая чудесная мать!.. Глаза Игоря осветились нежностью.

Игорь с газетой двинулся к выходу, не заметив, что идет почти рядом с Огарковым.

Огарков левым глазом весело и покровительственно смотрел на Курбана и улыбался ему. Вдруг он заметил Игоря.

— Здравствуйте! — приветствовал он его. И, помня, что тот всегда был с ним упорно на «вы», не решался протянуть руку. В то же время всем своим видом он как бы говорил Курбану, что этот блестящий офицер — его приятель.

— Курбан, минуточку, у меня конфиденциальный разговор.

Огарков, улыбаясь, подошел к Игорю. Лицо Огаркова изображало почтение и осторожность.

— Поздравляю, уже старший лейтенант! Наверное, командир звена! Поздравляю! — И такое искреннее восхищение озарило испитое лицо Огаркова!.. Ответить ему зло или презрительно не было никаких сил.

— Я в республиканской газете читал о том, как вы, Игорь Ильич, заставили сесть чужой самолет. Представляю, какой триумф для всей семьи. — Он говорил с горячностью, так, словно бы все еще оставался членом их семьи. И тут же подумал: «Зачем я, олух царя небесного, подрулил к этому гордецу? Зачем?» Но, всматриваясь в лицо Игоря, видя в нем полузабытые черты Наташи, Огарков по неровным толчкам сердца понял, как он соскучился по ней. «Зачем противился сердцу? Почему не навестил, не увидел дочь? Почему тогда послал письмо с угрозой отсудить ребенка? Это же, кстати, и улика… Почему бросил? А я у нее был первым».

— Не знаю о судьбе Наташи ничего, — говорил он крепнущим голосом. — Думал: не погибла ли она во время землетрясения.

— Дочери ее через год в школу. Наташа скоро получит диплом врача, — информировал его Игорь.

«Вот тебе и на. Характерец! Значит, с моими долгами расплатилась, дочь растит, а главное — врач». Огарков сделал вид, будто пропустил мимо ушей название аула, в больнице которого работает Наташа.

— Что ж, я — скромный инженер, — и повел глазами: не услышал ли Курбан? — Перебрасывали (на самом-то деле — вынужден был, не срабатывался) на разные участки.

— Растите блестящую плеяду асов строительства, — весьма неожиданно перефразировал строчку из «Красной звезды» Игорь. — И сами молодеете, выращивая тех, — кивнул в сторону поодаль стоящего скромного Курбана, — сами молодеете около молодых…

Огарков пожал плечами. Инженер он был толковый. Цену себе знал. Правда, преувеличивал ее иногда. Пристрастился к выпивке. Из-за этого и возникали трения.

На лацканах чесучового пиджака едва приметны были следы капель коньяка. Секунду еще — и Игорь схватит обеими руками за эти лацканы, как говорили когда-то, «за грудки». Он сунул газету в карман.

— Простите, меня ждут, — неловко обронил, не оборачиваясь, Огарков.

Он не испугался. Недаром возил с собой с одной стройки на другую трехкилограммовые гантели, не зря занимался с эспандером. Он был на полторы головы выше Игоря, шире в плечах, сильнее. Но, уходя, знал: если Игорь догонит, даст в зубы, он — натренированный, смелый — не ответит.