Чёрная чайка (СИ)

Приняв холодный душ, и смазав обгоревшие места вчерашним кефиром, приготовил обед. Те же сосиски, поджаренные в яичнице, тот же холодный томатный сок. Море и вкусный обед расслабили. Появилось непреодолимое желание полежать на спине. Вспомнив о дневнике, я поднялся к себе, включил вентилятор, взял книжечку и завалился на диван. Как там дела у юнги Хокинса?

Дневник.

Сентябрь 17-г.

...Ноги коку я развязывать не стал. Отрезал для каждого из погибших по куску парусины и положил рядом. Начал с доктора Ливси. Осмотрел карманы, вдруг найдётся что передать его родственникам. Если, конечно у меня будет возможность снова увидеть его и своих близких. Отогнав печальные мысли, я перекатил тело мужественного доктора на парусину и взялся за работу. Билли, до этого молчавший, неожиданно заговорил.

- Какие были люди! Они держали в страхе все моря и берег от Тортуги до Ост Индии. Том с дюжиной братьев захватил сорока пушечный фрегат с командой в семьдесят пять человек. - Немного помолчав, кок продолжил.

- Никто из нас в детстве не мечтал стать "джентльменом удачи". Мой отец был шорником, мать прачкой в Йоркшире. Что я видел в детстве? Нищету, постоянные ссоры, пьяного отца и слёзы матери!.. Я убежал из дома, бродяжничал, попал в тюрьму. Освободившись, нанялся матросом на купеческий шлюп, который шёл на Барбадос. На острове Эспаньола, шустрый купец, которому я чем - то не понравился, продал меня в рабство французскому плантатору. Сказать, что тот сильно не любил англичан, значит просто молчать. Ты даже представить не можешь, какие издевательства мне пришлось пережить!

- Принеси мне трубку и табак, будь добр! - кок исподлобья глянул на меня. Я сходил на камбуз, принёс требуемое, развязал ему руки, и продолжил зашивать в парусину тело доктора. Билли закурил и, попыхивая трубкой, продолжил рассказ о своей жизни.

Я сбежал. Но перед этим - убил его. Скрывался в лесу. Там познакомился с охотниками - буканьерами. Два года был помощником одного из них. Они стреляли диких свиней, коз, лошадей; коптили мясо, выделывали шкуры, потом всё это продавали табачным плантаторам или пиратам, заходившим на остров. Один из плантаторов заподозрил, что я - тот, кого разыскивают за убийство их соотечественника. Я ушёл в море с пиратами. У буканьеров я научился хорошо готовить, меня поставили коком.

Мы славно погуляли, взяв на абордаж не один десяток купцов и потопив несколько испанских военных галеонов, охотившихся за нами.

Я закончил с Ливси, прочитал молитву над его телом и перешёл к Патрику.

- Патрик был матросом на 'Дельфине', - Кок сделал несколько глубоких затяжек, раскуривая потухшую трубку.

- Их захватили французские корсары. Это были очень нервные и жестокие люди. Для развлечения они привязывали пленников к мачтам и стреляли в них, тренируясь в меткости. Или спорили на бочку рома: кто одним ударом палаша снесёт голову несчастному. Патрику тогда повезло. Его рыжую башку французы решили использовать последней в своих забавах. Но, к тому времени они так перепились, что никто не смог в него попасть и Патрика оставили жить до утра. Ночью он сбежал, - выпрыгнул за борт, привязав себя к пустому бочонку из-под рома. Три дня его носило по волнам, пока ирландский бог не пожалел его, послав корабль капитана Уайта. Уайт уже тогда был известным корсаром. Он взял Патрика к себе в команду. После того случая, Барбаросса, так называли его за рыжую бороду, уже не оставлял в живых ни французов, ни испанцев.

- А испанцы здесь причём? - заканчивая зашивать в парусину ирландца, нарушил я молчание.

- Испанцы, дорогой юнга, поголовно вырезали всё местное население не только на Гаити, но и ещё много где.

Глава 26.

Вот так умирает мечта! - подумал я, ненароком взглянув на капитана. Сколько трудов ему и его друзьям стоило осуществить её - построить настоящую, парусную шхуну. Придумали ей красивое имя - 'Морская леди!' Добились разрешения ходить на ней не только дома, вдоль бережка, но и в дальних, сказочных морях по волшебным портам и странам.... Наверное, в детстве они тоже зачитывались 'Бегущей по волнам',* 'Островом Сокровищ'* и 'Пятнадцатилетним капитаном'...* И вот! Безжалостное пламя жадно пожирает самую большую мечту твоего детства, юности, а может и всей жизни... А уже возраст!.. И отсутствие средств!.. И работа!.. И семья!.. Они никогда не решаться, да и не захотят строить другую 'Леди!..'

- А почему молчит наш уважаемый матрос и будущий капитан Александр Лангрин, - вдруг обратился ко мне Михаил Иванович.

- Приключения продолжаются! - бодро отрапортовал я.

- Какие будут распоряжения, капитан Флинт? - Дядя Миша улыбнулся. Он, конечно, знал, что за глаза его так называем не только мы с Игорем, но и всё молодое поколение нашего яхт - клуба. Может быть, он даже знал, что эту кличку ему придумал я...

- А что следует делать после того, как экипаж покинул тонущее судно? - это уже влез неуёмный Геральд Петрович.

- Устроить ему прощальный салют и подать сигнал о нашей беде другим кораблям.

- Приступайте, товарищ будущий штурман! - скомандовал мне капитан.

- Гоша, ракетницу! - И в небо улетело три прощальных и тревожных красных ракеты!

Прошёл час. 'Морская леди' догорела. На бирюзовой поверхности моря чёрными, раковыми метастазами плавало то, что ещё недавно было таким близким, родным и любимым для семерых мужчин разного возраста, находящихся на двух ненадёжных плавательных средствах. Видимо пожалев наши чувства, морские течения вскоре развели нас из пределов прямой видимости.

Между двумя голубыми бесконечностями, небом и морем, осталось только семеро мужчин.

Дневник.

Сентябрь, 17-г.

...Зашив в парусину Моргана и Джойса, я подтащил их тела к борту и уложил рядом с Патриком. Тело доктора Ливси лежало в полутора метрах от трупов разбойников. Кок Билли ухмыльнулся.

- Смерть делает всех равными! - растягивая слова, протянул он.

- Нет, Мистер Скот! Нет! - не выдержал я.

- Ваши друзья - воры, убийцы и насильники! Свои жизни они прожили в страшном греху! И нет им прощения ни здесь - на земле, ни на небе! И душам их гореть в аду! Пиратский кок с непонятным сожалением посмотрел на меня, покачал головой и... промолчал.

- Вы поможете мне отдать их морю? - обратился я к нему.

- Негоже отказывать даже самым заклятым грешникам в последней молитве! - не ответив мне, негромко произнёс кок. Я встал у изголовья разбойников и попросил Господа простить их грешные души. Потом прочитал молитву над телом благородного сэра Ливси. Потом серые волны скрыли их всех. Билли на связанных ногах ускакал на камбуз, где я его закрыл. Потом пошёл дождь...

Последняя ракета, догорев, упала в воду, и тут, сигнал мощной корабельной сирены, заставил нас резко повернуться в ту сторону, откуда прилетел звук. На горизонте появилась маленькая, быстро увеличившаяся в размерах, точка. Дядя Миша взял бинокль. На плотике и лодке затаили дыхание. Через минуту, длившуюся целую вечность, капитан, обратился ко мне.

- Саша, твоя подруга должна возвращаться на надувной лодке? - Да. - Мастер опустил бинокль.

- Это прогулочная яхта. Возможно другая. А может быть это 'наши островитяне!' - Все обречённо переглянулись. Вскоре капитан сообщил, что яхта того же класса и под американским флагом.

- Ничего! - начал я. - Они здесь нас топить не станут - у них Ленка свидетель. Отдохнём немного на острове, если что, а там Ленка поможет, - сдаст их 'фебрилам'*.

- А ты уверен, что она поменяет спокойную и красивую жизнь на свободе со своим мачо* на, пусть и недолгую, но полную приключений жизнь в американской тюрьме?