Цирк Зверей (СИ)

— Смотри, какой тип, — лениво сказал Сашка почти задремавшему Антону.

— Что? Где?

— Во-он там, — Сашка стрельнул глазами в сторону вокзала. — Мрачный такой, со свертком в руках.

Антон, прищурившись (больно уж ярко светило солнце) посмотрел в указанную сторону. Поначалу ничего не заметил, но потом разглядел того, о ком говорил Сашка. У киоска "Союзпечати", с затененной стороны прислонившись плечом к боку торговой палатки, стоял высокий мужчина. Он был одет в белую рубашку с длинным рукавом, жилетку и светло-коричневые брюки. Короткая аккуратная борода песочного цвета придавала ему вид ушедшего на пенсию профессора, впрочем, это впечатление портили длинные, собранные в хвостик волосы. Через руку был перекинут плащ или пиджак того же цвета, что и брюки. Мужчина курил, стряхивая пепел в мусорку у ног.

— Странный дядька, — заметил Сашка. — Он ехал с нами в поезде?

— Не помню, — ответил Антон, чувствуя легкое беспокойство. Хотя с чего бы ему беспокоиться? Мало ли людей приезжало в этот городок по своим делам? Может он и вправду профессор или школьный учитель, что, всех сейчас подозревать в услужении Циркачу?

Вдруг завелся двигатель автобуса, и ребята вскочили со своих мест.

— Ребятишки! — крикнул, высовываясь из окна, Ринат. — Садитесь, сейчас поедем!

Бессоновы и Антон пошли в сторону входной двери.

— Заходите, садитесь, — сказал Ринат, приветливо улыбаясь.

— А сколько стоит проезд, дядя Ринат? — спросила Настя, открывая сумочку.

Мужчина улыбнулся еще шире и ответил:

— Нисколько. Не хватало, чтобы я еще денег с ребятни брал. Садитесь, садитесь, скоро поедем.

— Спасибо! — поблагодарили они, он кивнул и ребята пробрались в тесный, почему-то пахнущий сеном салон.

Из пассажиров в салоне оказалась только старушка весьма преклонного возраста, сидевшая на переднем сидении с большой авоськой на коленях, да пара мужчин ближе к центру салона, о чем-то тихо переговаривающихся между собой. Бессоновы сели вместе, Антон устроился у окна позади них. Ему все здесь было знакомо, он жил в соседней деревне и вместе с родителями частенько бывал в городе. Конечно, дома обветшали, люди стали другими, даже улицы внешне изменились, но в остальном… в остальном это был тот же самый город, когда-то давно — поселок лесорубов. В нем закипало волнение, всего каких-то полчаса-час и он будет дома, в Чашах. А там… там были его родители. Может быть они все еще там, в небольшом доме, где он прожил всю жизнь. Может быть, еще не поздно.

— Ладно, поехали, — сказал Ринат, закрыл дверь и автобус, рыкнув старым изношенным двигателем, покатил вперед.

Но не проехали они и пяти метров, как автобус, противно заскрипев тормозами, остановился. Дверь в салон открылась, и водитель приветливо спросил:

— Собрались в Чаши, доктор?

— Да, надо… кое-что проверить, — ответил мужской голос.

С этими словами по ступенькам поднялся тот самый мужчина, которого они заметили у ларька "Союзпечати". Расплатившись за проезд он, ни на кого не глядя, прошел до конца салона и сел на сидение в последнем ряду, тотчас уставившись в окно.

Автобус снова взревел двигателем и, все наращивая скорость, покатился по улочкам Ольменьево в сторону дороги, ведущей к Чашам.

И с каждым пройденным километром Антон ощущал, как все быстрее начинает биться в груди сердце.

Он ехал домой.

Автобус трясся по дороге в Чаши, подпрыгивая на многочисленных ухабах и ямках. Их никто не обгонял, один раз навстречу проехал белый джип, улыбчивый водитель помахал Ринату, тот ответил коротким бибиканьем. Здесь было тихо и спокойно, ярко светило солнце, на небе не было ни облачка. Теплый ветерок задувал в открытые окна, проветривая салон лучше всяких кондиционеров.

Антон сидел, позабыв про все на свете, и смотрел в окно. Эти места были ему знакомы, он ходил по этой дороге тысячи раз. Вот они проехали поворот в пионерский лагерь, куда они с друзьями частенько забирались просто ради интереса, посмотреть на городских, отдыхающих там. Однажды ночью в простынях забрались в первый корпус и перепугали всех до криков. Антон улыбнулся, вспоминая, как они улепетывали по лесу со всех ног, хохоча так, что кружилась голова.

Автобус катил и катил себе вперед, поднимая клубы пыли. Антон прилип к оконному стеклу, разглядывая знакомые места, которые изменились со временем, еще как изменились, он видел это… и все-таки все было таким же, как и раньше. Значит, был шанс на то, что его родители все еще тут. Крохотный, но был.

Машина притормозила, Ринат вписал ее в поворот, за которым начинался полукилометровый отрезок пути до Чаш. Сердце билось так сильно, что, казалось, все вокруг должны были слышать этот рокот.

— Антон? — Настя прикоснулась к плечу мальчика, и он чуть не вскрикнул от неожиданности. — Антон, ты как?

Мальчишка кивнул, не находя слов. В горле пересохло, и он не был уверен, что сможет говорить. Они были все ближе и ближе к деревне, вот водонапорная башня, вот луг, по которому они летом носились в футбол, вот начались огороды деревенских… Антон сглотнул, голова кружилась так, что пришлось закрыть глаза.

Автобус стал замедлять скорость, остановился, послышался скрип открываемой двери… и следом, в тишине, раздался такой знакомый стрекот многочисленных кузнечиков, где-то замычала корова, брякнули железные ведра совсем рядом, прямо тут, за окном.

— Приехали, — сказал Ринат.

"Приехали", — подумал Антон и открыл глаза.

Он был дома. Наконец-то.

— Антон… — начала Настя и замолчала, не зная, что сказать.

Он не слышал ее. Он сейчас ничего не слышал, он мог только видеть.

— Антон, — снова позвала Настя, Сашка дернул ее за руку, но она не обратила на брата внимания. — Антон, мне очень жаль.

Мальчик кивнул, не отрывая взгляда от дома, перед которым они стояли. Дома, где он живет… жил когда-то давно. Сейчас, глядя на дом, любой бы понял, что здесь давным-давно никого нет. Бревенчатые стены почернели от ветра и дождей, ставни — некогда ярко зеленые, а сейчас скорее серые — стояли заколоченные, в огороде не росло ничего, кроме травы, крапивы и репейника. Этот дом был брошен, брошен так давно, что забор покосился и упал, не выдержав борьбы с вездесущим вьюном. Вообще, вся деревня производила угнетающее впечатление, она как-то ссохлась, опустела, из нее словно ушла жизнь. И этот дом был всего лишь еще одним в череде многих, брошенных своими обитателями. Нет, здесь еще жили, по улицам ходили люди, где-то подавала голос скотина, некоторые дома выглядели вполне себе опрятными, пусть и старыми, но общее ощущение было такое, что деревня доживает свои последние года, а потом, когда уйдут оставшиеся старожилы, она просто… просто опустеет. Превратится в один из многих призраков, улица зарастет травой и никому не будет никакого дела, что когда-то здесь жил мальчик по имени Антон Захаров, жил вместе со своими родителями и дедушкой, ходил в школу и бегал с друзьями по всем окрестным речкам, закинув на плечо удочку.

— Может быть, стоит спросить кого-нибудь о твоих родителях?

Антон оторвался от созерцания дома, взглянул на Настю. Девочка переступила с ноги на ногу, но взгляда не отвела, только решительно откинула со лба челку.

— Надо поговорить с местными, может быть, они скажут, куда уехали твои папа и мама, — сказала она.

Антон безучастно кивнул.

— Ты знаешь, кто живет в том доме? — спросила девочка и кивнула на соседский дом.

— Баба Клава, — ответил Антон. — Она всегда молоко нам давала.

— Пойдем, спросим?

Антон снова кивнул, и они пошли к высокому, свежевыкрашенному забору.

— Только давай говорить буду я, — шепотом сказала девочка. — Если там есть кто-то, кто тебя знает, то они очень удивятся, увидев тебя… такого.