Каллиграфия (СИ)

— Батюшки-светы! — всплеснула руками Лиза. — В этакую даль!

— Ерунда, — отмахнулся путешественник, настраивая подзорную трубу. — Мой летательный аппарат домчит туда всего за час… Вот, любуйтесь на здоровье, — сказал он, отодвигаясь от установки. — А мне пора на свидание с Зачарованным нефом.

И, отдав честь, Донеро лихо съехал по лестнице на крышу здания Академии. Лиза могла бы поручиться, что перекладин он даже не коснулся.

Скоро Джулия пожаловалась, что ее укачало. Она сидела в одной и той же позе битый час, непрестанно жевала печенье и глядела в объектив. Прибор ей приелся, как приедается всякая диковина, если долго маячит перед глазами. Она вздыхала, передергивала плечами, но от подзорной трубы по-прежнему не отрывалась, меняя фокусировку и переводя взгляд с одного далекого берега на другой, с кипящего порта на тихую улочку. Лиза тем временем коротала досуг за весьма предосудительным занятием: шкаф Донеро оказался куда более вместительным, чем ей представлялось, и одежды там было видимо-невидимо, всё шарфы да кепи, жилетки да штаны. А еще коробка с швейными принадлежностями и фурнитурой.

— Поищи на островах Средиземноморья, — посоветовала Лиза, разбирая блестящие пуговички. — Ого! У него даже синие есть! И алмазные, мои любимые!

— Как бы тебя не поймали с поличным, — сказала Джулия с набитым ртом.

— А у тебя крошки сыплются, — ответила на это Лиза. — Так что мы обе хороши.

Тут будку как следует тряхнуло, Джулия вместе с трубой повалилась на подушки, а коробка с пуговицами описала изящную дугу и шмякнулась на пол в самом центре комнаты. Пластмассовые сапфиры и алмазы проворно разбежались по углам.

— Эй! Мы так не договаривались! — обиженно крикнула Лиза.

— С ветром не договоришься, — сказала Венто. — Вообрази, как взвинтится Донеро, когда увидит, какой здесь кавардак. По законам физики, энтропия в замкнутом пространстве должна возрастать…

— Ты что?! Совести у тебя нет, — с упреком сказала россиянка. — Когда с тобой по-доброму, ты тоже должен по-доброму.

— А что если так? — в глазах Джулии засверкали хищные огоньки, и она сорвала с южной стены физическую карту мира.

— Остановись, что ты творишь?! — схватилась за голову Лиза.

— И так! — оранжевая подушка затрещала по швам, обдав виновницу беспорядка перьевым душем. Потом настала очередь карты континентов Триаса: Гондвану насильно разъединили с Лавразией, и движение тектонических плит здесь было абсолютно ни при чем.

— Он меня убьет, — одними губами прошептала Лиза и набросилась на подругу, чтобы хоть как-то ее усмирить и спасти то, что еще уцелело.

— Эта труба бесполезная! — в слезах хохотала Джулия. — Она годится лишь на то, чтоб развлекать глупых детишек!

— Осторожнее, не разбей, — умоляла Лиза, хватая ее за руки. — Отдай сейчас же!

— И кругозор она расширяет не лучше энциклопедии, — насмешливо продолжала девушка, противясь натиску.

— Если мы не нашли логова мафии, это может означать только одно, — возражала россиянка. — Оно надежно укрыто. Поэтому никакие приспособления и не помогают.

Наконец Лиза одержала верх, завладев подзорной трубой и заботливо спрятав ее в футляр.

— Я не стану прибираться, — приподнявшись на локтях, изрекла Джулия. — И вообще, нечего нам здесь делать. Айда к книге предсказаний!

— Что я скажу Донеро? Как буду смотреть ему в глаза? — глухо проговорила Лиза, прислонившись к стене.

Но пускаться в рассуждения было некогда: географ вот-вот должен был вернуться, поэтому ученицы в спешке покинули «поле боя», и Лиза всё ломала голову над тем, как бы так исхитриться и сочинить более или менее правдоподобную историю да, не покраснев, изложить ее профессору.

Напакостничать, а потом удрать? Да, за Джулией водился такой грешок. Но в нее редко вселялся злой демон, а последствия проделок были, как правило, незначительны. Тут же речь шла о порче имущества, и на горизонте уже собирались тучи. Девушку могли запросто привлечь к уголовной ответственности. Правда, урон был невелик, но, тем не менее, возмещения убытка никто не отменял. Если бы Лиза стала ее выгораживать, подозрение неминуемо пало бы на нее саму, и тогда прощай местечко под солнцем. А Донеро, она была уверена, перестал бы относиться к ней благосклонно.

Глава 8. Угол зрения Кианг

Мирей пребывала в том расположении духа, когда все промахи и неудачи кажутся пустячными, а мелкие недовольства целиком растворяются в одной большой, несокрушимой радости. Она наконец-то получила посылку из Франции: теплое платье на зиму, пару перчаток и плюшевого медвежонка, к которому прилагалась записка. Эту записку Мирей прочитала трижды, с каждым разом всё больше заливаясь румянцем.

— От кого-то очень важного, да? — спрашивала Роза, норовя сунуть свой нос в сокровенное послание.

— Не вмешивайся ты в чужие дела, мир потеряешь, — назидательно сказала Джейн. Она сидела в кресле, у окна, и, завернувшись в плед, обучала щенка колли разным фокусам. — Ну-ка, сколько будет три минус два? — допытывалась она у пса, вытягивая руку с сухариком.

— Гав!

— Правильно, молодец! — И соленое угощение уже хрустело у него на зубах.

— Да ты вылитая мадам Кэпп! — засмеялась Роза. Джейн такое сравнение ничуть не покоробило, напротив, она даже скорчила физиономию, подражая преподавательнице.

Клеопатра веселилась от души, в кои-то веки позабыв о страшных созданиях в ванной и о своем зеркальном двойнике.

В гостиной царил комфорт, тогда как парк пылал красно-желтой листвой, и затушить этот пожар было не под силу даже дождю. Где-то под этим дождем мокли Джулия с Лизой, неприкаянно бродил Франческо, шлепал по лужам директор…

Вот на директоре следует остановиться поподробнее. Дошлепав до архитектурного ансамбля в центре парка, он с горем пополам отворил тяжелую дверь с позолотой и барельефами, протиснулся в здание общежития, после чего побранил погоду, а вместе с ней и сапожника, который шил ему башмаки. Нахохлившись, точно старый ворон, Деви направился прямиком к четвертому апартаменту, благополучно миновав стенд с красочной стенгазетой, где крупными буквами значилось, что маскарад не за горами и костюмерная открыта для всех, от мала до велика.

Гипнотизируя своё письмо, Мирей никак не отреагировала на появление директора, зато остальных словно током ударило — так они подскочили. Пёс и тот забился в угол, видно, сообразил, что нагрянуло лихо.

— Я к вам, собственно, по делу, кхм, — сообщил Деви, и это его «кхм» прозвучало столь выразительно, что по спине у Джейн пробежал холодок, а оптимизм Розы как в воду канул.

— Потрясающе! — воскликнул директор, резво засеменив к африканке. — Откуда у вас дитя саванн? Хотя нет, это меня не волнует. Я к вам вот по какой причине: соседка ваша, из Пекина, зябнет на высоком дереве. Что загнало ее туда, также не моя забота, но каждому бриллианту в колье отведено свое гнездо, свой паз, и если он выпадает из паза, колье теряет в цене. По-моему, я выразился предельно ясно.

Девушки дружно закивали, только Клеопатра да Мирей не оценили символизма в его словах.

— Но как же уговорить ее вернуться? Она ведь и крепче, и ловчее нас, — потерянно сказала Джейн.

— Придумайте что-нибудь, проявите смекалку… Мне вам что ли объяснять? — замахал руками Деви, словно Джейн была какой-нибудь назойливой мухой. — А вы, милочка, — сказал он, по-ястребиному нависнув над африканкой, — усвойте хорошенько: грешно занимать чужое место. Если память меня не подводит, у нас в Академии учится всего один эфиоп, один! Не знаю, откуда вы явились, но условие мое таково: чтобы не позднее, чем завтра, ноги вашей не было в университете. Я проверю! — недобро прищурившись, пригрозил он и вылетел из гостиной. Этакий брюзжащий средневековый призрак. Увы, директору не приходило в голову, что каждый в свой час занимает свою и только свою нишу, ни в коей мере не вторгаясь в пределы чужой. Но он был приверженцем старых нравов, и мысль его никогда не вырывалась за установленные рамки.