Чекисты. Книга вторая

Посмотрев еще раз на сидящих на траве бандитов, Паначевный вернулся к эшелону и сказал стоявшему на ступеньках тамбура с флажком в руке пожилому начальнику поезда:

— За устройство майора — спасибо. А вот этих пассажиров не примешь? — И он кивнул в сторону бандитов.

— Раз такое дело, придется потесниться, — ответил начальник.

— Нам недалеко, только до Яремче, — сказал Паначевный.

— А ну, давайте сюда этих пассажиров! — крикнул высунувшийся из окна курносый сержант с несколькими медалями на выцветшей гимнастерке.

Паначевный отвез Загоруйко в Станислав, и оттуда на самолете майора отправили в Киев. Бандитов Хмары приняла Станиславская тюрьма. После операции Прудько находился в райотделе в Яремче. Он только что вернулся из квартиры Загоруйко, где вместе с Кравчуком успокаивали семью майора. Прудько позвал к себе Кучму.

Дмитро с автоматом за плечами, на минуту задержавшись у стенного зеркала подле вешалки, потер синяк под глазом и с прискорбием сказал Лиде:

— Ну и врезал мне на прощанье проклятый Хмара! Чуть глаз не выбил! Родная мать не узнает.

Лида ответила многозначительно:

— Думаете, не узнает? — Она пропустила первым в кабинет Кучму, а сама, улыбаясь, задержалась на пороге.

В раскрытую дверь было видно, что Прудько беседует с пожилой худощавой женщиной, по-деревенски повязанной черным платком. Женщина повернулась на скрип двери, покачнулась от волнения и бросилась навстречу Дмитру.

— Мамо… Ридна мамо! — закричал Кучма, обнимая старушку.

— Сынку мий… сынку ридный, — сквозь слезы бормотала мать Дмитра. — Мой Дмитро… Сынку мий коханый… Из мертвых воскрес, как Иисус Христос!

Прижимая к груди седую голову матери и лаская ее огрубевшей рукой, Кучма сказал:

— Нет, мамо. Воскрес, как обычный человек!

Спустя несколько дней развалины Манявского скита встречали нового гостя. К нише, в которой сохранились еще следы фресок иконы Иоанна Богослова, осторожно приближался Профессор. Одет он был иначе, чем в тот день, когда посещал ресторан скорого поезда “Москва—Чоп”. Из-под простой брезентовой куртки виднелась вышитая рубашка, на ногах были сапоги, а голова покрыта обычной кепкой. По внешнему виду никто не подумал бы, что это “гость” из Мюнхена, прибывший окольными путями проверить, как борется с Советской властью подполье на Украине. Скорее всего он похож на районного заготовителя или служащего кооперации. Оглядываясь, Профессор подошел к нише и, будто осматривая стенную древнюю живопись, стал шарить рукой под кружкой для милостыни.

За его движениями из-за колонны наблюдали Дмитро и Березняк. Они были вооружены автоматами и гранатами.

— Пошли! — тронул за локоть геолога Дмитро и, неслышно выйдя из-за колонны, тихо сказал:

— Нема там ничого, друже провиднык!

Профессор вздрогнул и, быстро засовывая руку в карман, оглянулся на звук голоса, но, узнав Кучму, успокоился. Отвечая на его приветствие, он спросил:

— А где же Дыр?

— В командировку Хмара его услал, — спокойно ответил Дмитро. — Хмара вместо него этого хлопца дал: это Щука.

Профессор поздоровался со Щукой.

— Но по условию вы должны прийти от часу до двух ночи, — сказал Профессор.

— А зачем зря терять время? — беспечно сказал Дмитро. — Пришли мы еще засветло, видим, вы появились — значит все в порядке, думаем. Как добрались?

— Пока все было хорошо, — ответил Профессор.

— А дальше будет еще лучше, — сказал Березняк.

Уже совсем стемнело, когда они появились у бункера Хмары. Шумел в крутом овраге поток. Профессор осмотрелся и спросил:

— А на ту сторону как переберемся?

— Зачем перебираться? Мы уже на месте! — бросил Кучма.

“Гость” из Мюнхена спросил удивленно и недоверчиво:

— Как на месте? А где же Хмара?

— Рядом с вами, — отозвался Березняк и трижды стукнул по старому пню. Профессор увидел, как Дмитро опрокинул соседнюю елочку.

— Прошу до родной хаты! — предложил Дмитро.

— Ловко! Ловко замаскировано, — не в состоянии скрыть своего восхищения, сказал Профессор и, показывая на часовых, вышедших поодаль из-за куста, спросил: — А это охрана?

— Наши хлопцы, — сказал Дмитро. — Я полезу первым. Буду показывать дорогу, а то в Мюнхене вы, наверное, забыли, как по бункерам лазить? — И Дмитро, открыв крышку люка, стал спускаться под землю. За ним Профессор.

Из-за стола поднялся переодетый в костюм Хмары Кравчук.

— Знакомьтесь, — предложил Дмитро, когда ноги Профессора опустились на дощатый пол бункера.

“Гость” из Мюнхена пожал ему руку:

— Так вот какой вы, герой Черного леса, Хмара! Сколько лет в заочном контакте — и не виделись. Приятно познакомиться лично.

— А нам приятно собственными глазами повидать такого бывалого конспиратора, — сказал Кравчук. — Оружие имеете?

— А что?

— Если есть — сдайте.

— Но я же член “центрального провода!” — обиженно протянул Профессор.

— А я инструкцию выполняю, — сказал Кравчук. — Когда мы выясним точно, что вы Профессор и проверим полномочия, все будет иначе, но пока…

Не скрывая обиды, Профессор вытащил из кармана брюк “кольт” последней марки и положил его на стол.

— Полномочия — вот! — сказал Профессор, вытаскивая из кармана куртки объемистый пакет.

— А кварцы новые и блокноты для радиосвязи?

— Кварцы — вот! — положил Профессор коробочку и пачку шифровальных блок лотов.

— Тогда сейчас побеседуем, — сказал Кравчук. — Рассказывайте, что у вас там в Мюнхене? Какие задания вы для нас привезли?

Долго длилась беседа Кравчука с Профессором в подземном бункере, вырытом рядом с быстрой горной речушкой. И на правах подлинного хозяина убежища Кравчук раскрыл заветный шкафчик, достал оттуда свежие паляныци, заготовленные Паначевным для приема знатного закордонного гостя, ржавое сало, перистый лук, помидоры и заветную сулею самогона, приготовленного в Ямном из краденых колхозных буряков.

— Вы здесь пьете? — настороженно спросил Профессор, поглядывая на сулею. — Это же проводом заборонено!

— Законы на то и пишутся, чтобы их нарушать, — весело ответил Кравчук. — Хлопцам пить не дозволено, только в исключительных случаях. А разве сегодняшний день — не праздник? Сколько мы вас ждали?

— Рация хорошо работает? — спросил Профессор.

— Отлично. Интересно, как будет работать на новых кварцах.

— Думаю, еще лучше. Вы сегодня же сообщите Мюнхену о том, что я уже здесь. Такая у меня договоренность с Бандерой.

— Обязательно сообщим, — сказал Кравчук. — Все будет в ажуре!

Те несколько дней, которые провел подполковник Кравчук в командирском бункере вместе с Профессором, помогли Николаю Романовичу узнать многое, то, что еще и сегодня помогает нашим органам государственной безопасности вовремя вскрывать и пресекать попытки зарубежных империалистов засылать свою агентуру в СССР.

Когда же Кравчук убедился, что он основательно пополнил собственные знания, а Профессор рассказал ему все, что мог рассказать проводнику Хмаре, по условленному знаку подполковника Кучма, принесший им еду, однажды сказал:

— Мельдую послушно! На горе Малый Сехлес — облава.

— Дело плохо! — сказал Кравчук, вставая. — Этак они могут прийти и сюда. Будем менять местожительство, Профессор. Давайте быстро наверх.

Когда за поворотом лесной дороги Профессор увидел рядышком две окрашенные в зеленый цвет “Победы” и стоящих возле них вооруженных чекистов, его поразило вначале не столько это зрелище, сколько полное спокойствие шагающего рядом Хмары и охранников.

— Стреляйте же, хлопцы! — хотел крикнуть Профессор, а сам рванул в сторону, но Кучма и Березняк, словно ожидавшие этого движения, крепко схватили его сзади за руки.

Уже сидя в машине, протянув на коленях руки, скованные наручниками, Профессор хрипло бросил сидевшему рядом Кравчуку.

— Это нечестно!.. Не по-джентльменски. То — провокация!

Уже в тюремной камере, оставшись один, Профессор заплакал. Какие надежды возлагали на его опыт, на его осторожность там, на Западе, снабдившие его явками и долларами, новейшим оружием и ядами враги коммунизма! И вся его конспирация, весь его многолетний опыт, все его попытки скрыть от посторонних глаз постоянные связи украинских националистических центров с зарубежными разведками, все это рухнуло в один миг.