Ленинградская зима

— Сейчас у нас в Германии все средства отданы науке военной, а мы, историки, — просто нищие, — печально закончил он и испуганно расширил глаза: не слышал ли кто-нибудь посторонний его смелое заявление?

Сотрудники сочувственно и понимающе вздыхали, давая понять, что здесь опасаться некого, и тащили его в буфет.

После работы Аксель огибал пустынную Дворцовую площадь, шел мимо Адмиралтейства, обходил огромный Исаакиевский собор и через сквер направлялся в гостиницу «Астория». Там он обедал долго и со вкусом — русская кухня после берлинских эрзацев доставляла ему большое наслаждение. Отобедав, он покупал в вестибюле «Астории» газеты и шел через площадь в мрачное прямоугольное здание немецкого консульства, где действительно жил, но не в канцелярии, как он рассказывал, а в прекрасной комнате, которую предоставил ему консул Зоммер, его коллега по абверу и давний знакомый. Вечерами они вместе просматривали информацию агентов, работавших на консульство, составляли донесения в Берлин и обсуждали меморандум о Ленинграде, который должен был написать Аксель. Перед сном они позволяли себе партию в шахматы. И всегда за игрой возникал один и тот же спор…

Чем дольше Аксель жил в Ленинграде, тем больше поражал его этот громадный, непохожий на другие русский город. А консул не видел в Ленинграде ничего особенного, кроме того, что в нем, как в любом другом индустриальном городе, много заводов, а значит, много опасного пролетариата. Зоммер посмеивался над впечатлениями своего коллеги и называл их дамскими. Аксель называл позицию Зоммера школярской и опасной. И как во всяком споре, для Акселя постепенно прояснялась истина…

В этой поездке главной задачей Акселя было составить меморандум о Ленинграде. Такие меморандумы о шести советских городах готовились по требованию самого фюрера. Гитлер хотел знать не только военный потенциал каждого из этих городов, но и состав жителей, образ их жизни и настроения. Аксель понимал всю сложность стоящей перед ним задачи и немного досадовал, что ему было предложено заняться в Ленинграде еще и вербовкой агентов, — для двух таких серьезных дел не хватало времени.

Наступил канун Нового года. Консул на рождественские дни уехал в Москву, чтобы провести праздник среди своих в немецком посольстве. Акселю для встречи Нового года консул распорядился заказать столик в «Астории». С ним пойдут две девушки из консульства — секретарша консула Лора и сотрудница шифровального отдела Клара.

Их столик оказался на возвышении, в боковой галерее, откуда хорошо был виден весь зал, в центре которого стояла большая елка с красной пятиконечной звездой на макушке. Аксель с большим любопытством наблюдал, как зал заполнялся людьми — удивительно разными по возрасту, по манере держаться и даже по одежде. Рядом, у большого стола, уселась компания гражданских моряков. Их дамы старались держаться небрежно и величественно, но это плохо им удавалось — атмосфера шикарного ресторана была для них непривычна. Поодаль тесно облепила стол шумная компания молодежи. Парни были одеты, как показалось Акселю, небрежно, двое из них были даже без галстуков, в спортивных рубашках с расстегнутым воротом. А их девушки, наоборот, старательно принарядились, завились, подкрасили губы. Вытянув шеи, они с жадным любопытством глядели по сторонам и перешептывались.

Спутницы Акселя были одеты просто, держались непринужденно, казалось, им нет никакого дела до всего, что происходит вокруг. Лора с ее почти белыми, падавшими на плечи волосами могла считаться классическим типом нордической женщины, настоящей арийки — у консула Зоммера был недурной вкус. У Клары — длинные черные глаза, а черные волосы вились крупными кольцами. Она была тоже красива по-своему.

Откуда-то сверху раздался хорошо знакомый всем голос диктора — началось официальное новогоднее поздравление по радио из Москвы. Все встали с бокалами в руках. Поздравление показалось Акселю слишком длинным, он с удивлением наблюдал, как внимательно и серьезно все вокруг слушали то, что говорила Москва. Он показал глазами своим дамам, что надо встать, и они тихонько поднялись с бокалами в руках.

Наконец послышались звуки гимна. Раздался нестройный крик «ура!». Захлопали пробки шампанского. Зазвенели бокалы. Слышались возгласы, люди целовались, снова кричали «ура!» и смеялись.

Аксель чокнулся со своими дамами и сказал им негромко:

— За фюрера…

— Прозит… прозит… — ответили они и дружно выпили.

Общий веселый гул становился все сильнее.

За соседним столом поднялся громадный усатый мужчина в черном кителе моряка. Он громко постучал ножом по тарелке, добиваясь за своим столом тишины, и поднял наполненную рюмку.

— За наших прекрасных женщин! — громко сказал он простуженным басом и протянул рюмку, чтобы чокнуться, к такой же большой, как он сам, даме.

— Ура-а-а-а! — закричали мужчины, вставая.

Аксель поднял свою рюмку и тихо сказал своим девушкам:

— Я присоединяюсь к тому, с усами.

Они сдвинули бокалы и выпили.

Теперь на небольшом пространстве, свободном от столов, образовалась тесная толчея танцующих.

Аксель танцевал с обеими девушками по очереди, скоро устал и запросил пощады. Ему хотелось посмотреть на то, что творилось в зале, это было просто интересно.

В русских непонятно сочетались какая-то сосредоточенная дисциплинированность, которая заставила их простоять десять минут, слушая радиоречь из Москвы, и искренняя непосредственность, веселье. Люди, явно незнакомые в начале вечера, быстро знакомились, сдвигали столики и вместе распевали песни… Веселье становилось все более шумным.

Во втором часу ночи к их столику с наполненной рюмкой в руке подошел молодой мужчина в смокинге. Смокинг был ему немного велик, будто с чужого плеча, но крахмальный пластрон красиво облегал сильную грудь и смуглую шею. Он был высок, с вьющимися темными волосами и красивым лицом — такие лица Аксель называл валетными: в них было трудна найти какую-нибудь характерность.

— С Новым годом, друзья! — сказал он на хорошем немецком языке, шаркнул ногой и потянулся рюмкой к Лоре, чтобы чокнуться. Лора сидела неподвижно и как будто не видела его, но незнакомец, нисколько не смутясь, продолжал: — У нас в новогоднюю ночь все — друзья… и как друг я обязан прийти вам на помощь… — обратился он к Акселю. — Прошу вашего разрешения потанцевать с одной из ваших дам.

Аксель предоставил своим девицам самим решить этот вопрос. Они одновременно встали, и все рассмеялись. Аксель пошел танцевать с Кларой, а с незнакомцем танцевала Лора.

— Танцует великолепно, но сильно пьян, — сообщила Лора, вернувшись к столу. — Недавно развелся с женой. Фамилия — Горин… Работает юрисконсультом в издательстве и в каких-то двух местах еще. Если не врет, конечно…

После второго танца Лора доложила:

— Говорит, что ему опостылела его компания, набивается к нам.

— Ни в коем случае, — предупредил Аксель и деловито спросил: — С лирикой не лезет?

— Еще как! — рассмеялась Лора. — Вот и сейчас не сводит с меня глаз и все поднимает бокал со значением. Отметил, что у меня божественная фигура.

— Если попросит, дайте ему свой телефон, — улыбаясь, сказал Аксель. — Спрашивал, кто вы?

— Ваша секретарша. А вы ученый, в командировке.

— Прекрасно, Лора, на месте Зоммера я держал бы вас не секретарем.

После очередного танца юрист подвел Лору к столу и бесцеремонно уселся на свободное место. Тотчас за его спиной возникла статная фигура распорядителя бала.

— Простите, пожалуйста, но, по-моему, вы перепутали столики, — сказал он, кланяясь.

— Я сижу где хочу, — обиделся юрист. — Или в нашей стране это запрещено?

— Нет, почему же? Сидите где хотите, только бы наши гости не возражали, — объяснил распорядитель.

— Мы не возражаем, господин помогает мне в танцах, — пошутил Аксель, и распорядитель, извинившись, отошел.

Юрист долго еще не мог успокоиться, ворошил свои густые темные волосы, тряс головой и все бубнил о своем праве сидеть где угодно, даже если это право и не записано в Конституции.