Прихоть русского немца(СИ)

лица компаньона. А зря.

- Когда у тебя свербит в заду, ты только об этом и думаешь, - поучал он

Романа. - Поверь, в здоровом теле - здоровые мозги. Все в человеке

взаимосвязано. Был у меня один клиент, бывший комсомолец по фамилии

Брзыбский, умыкнувший у акционеров нефтеперегонного завода

контрольный пакет. Поначалу ему ужас как везло, не знал, куда бабки девать.

Жена в благотворительность ударилась, бомжей подкармливала. А через

пару лет как будто злая тетка нашептала. Грузополучатели, будто

сговорившись, ссылались на временное отсутствие оборотных средств, а

попросту бабок. Должников - хренова туча, но при этом сплошь

бесперспективные: одни - кандидаты в покойники, другие - в арестанты.

Кредиты возвращать надо, а свободных средств нет, в деле крутятся.

Брзыбский пришел ко мне, когда уже вырисовывался крах с

последующим усекновением головы. Выяснилось, что у него печень

пошаливала, но к врачам не обращался, надеялся, что само собой рассосется.

Я его за две недели на ноги поставил. Когда у него болячка исчезла, то и дела

в гору пошли. Он ведь сам себе жизнь портил: с утра на работе только о боли

в боку и думал. Вот и полезли ошибки из всех щелей.

Могилкину можно было верить, в узком кругу специалистов его считали

непревзойденным знатоком нижней части тела.

- Ясность мышления находится в прямо пропорциональной зависимости от

количества шлаков и ядов, скопившихся в толстой кишке, - утверждал

Могилкин и советовал Роману чаще пользоваться клизмой.

- Ты станешь легким, как перышко, - увещевал эскулап, - примерно такое

же состояние испытывают космонавты на орбите.

Общаться с Могилкиным было интересно, но утомительно: его рассказы о

том, как ловко природа организовала дефекацию (каждый кусочек говна

упаковывается в эластичную пленку) вызывали позывы рвоты. Но общение

не прошло бесследно - Швецов стал обращать внимание на цвет лица

собеседника.

- Ты случайно не язвенник? - поинтересовался Роман, уловив на донышке

глаз Карабухина затаенную тоску.

- Угадал, - поморщился тот, извлекая из объемистой сумки всякую

всячину: палочку сырокопченой колбасы, пяток апельсинов и баночку

зеленых оливок. - Я ее, проклятую, спиртом лечу.

- А не проще ли вырезать?

- У соседки банальный аппендицит удалили. Не знаю, что стряслось, но из

больницы она переселилась прямо на кладбище. С нашими коновалами

лучше не связываться.

Роман от медицинского спирта отказался, хотя Карабухин уверял, что это

наилучшее средство от радиации, СПИДа и импотенции. Опрокинув

полбокала коньяку, Швецов впал в меланхолию и печально заметил, что

нынешний торговый бизнес - чистой воды садомазохизм. Сидишь голой

задницей на сковородке, а газовый вентиль в руках невменяемых отморозков,

причем каждый крутит ручку в собственную сторону.

- Неужели все настолько хреново?

- Универмаг, где я арендую второй этаж, братья Медведевы и Бош никак

поделить не могут. Рвут друг друга на части с переменным успехом.

- Бош? - удивился Карабухин. - Немец что ли?

- Чистой воды хохол по фамилии Яковенко. У наших бандитов в ходу

электрические утюги и паяльники. А этот урод использует немецкую

аккумуляторную электропилу. Когда такая штука начинает жужжать над

яйцами самого крутого мужика, тот ради спасения своих причиндалов готов

пойти на любые уступки. Может, мне пора ноги из универмага уносить?

- А есть куда?

- Припозднился, все хлебные места заняты. Если на окраину города

переберусь, где аренда стоит копейки, то и прибыли будет с гулькин нос.

Неожиданно дверь отворилась и в кабинет заглянула секретарша Анюта.

- Я дико извиняюсь, Роман Семеныч, у вас канфиденция, а

тут Карабухина к трубке просят. Из Воронежа.

Швецов поморщился. Всем хороша Анюта - и фигуристая, и личиком

смазлива, но как рот откроет, хоть уши затыкай: обязательно что-нибудь

сморозит. А с другой стороны, у кого в этом проклятом городе хорошим

манерам учиться?

Карабухин, выслушал воронежца, помрачнел и положил трубку.

- Ехать надо, Рома. "Ил" в Иркутске арестовали. Якобы один из движков

левый.

Временами Романа одолевали сомнения, правильно ли он поступил, вложив

деньги в собственное дело. Два года назад они с Соловьевым по протекции

его тети взяли в банке кредиты, якобы для строительства частных домов.

Скинувшись, прикупили на металлургическом комбинате под видом

металлолома легированную листовую сталь и сбыли ее одесситам. Ребята там

подобрались серьезные, расплачивались наличными. Правда, пришлось ехать

за деньгами в Одессу.

Такой внушительной кучи баксов Швецов и Соловьев раньше не видели.

Когда Роман мысленно пытался перевести их в карбованцы, перед глазами,

подобно бильярдным шарам, прыгали и разбегались в разные стороны нули,

вышибая искры при столкновении. Роман положил две стодолларовые пачки

в боковой карман куртки. Они жгли кожу, как раскаленный утюг. Ему

казалось, что все люди смотрят на него с подозрением и с завистью. У

человека как-никак в кармане двадцать тысяч долларов! Каждый встречный

милиционер вгонял Романа в пот. "Вот возьмут, да и обыщут! Года по три,

как минимум впаяют", - думал он. Утешало только то, что Украина стала

независимой и граждане, преступившие закон, могли не волноваться насчет

Колымы, Магадана и лесоповала. Соловьев и Швецов вначале поехали в

аэропорт, но по пути передумали и попросили таксиста отвезти на

железнодорожный вокзал. Вернувшись, Роман вплотную занялся созданием

собственной фирмы.

- Глаза страшат, а руки делают, - объяснил приятелю.

- Смотри, как бы тебе их с корнем не оторвали, - отозвался Соловьев. -

После Одессы у меня нервы расшалились. Понимаешь, не мое это дело -

торговля. Не привык я государство обдуривать.

- Подумаешь, чистоплюй выискался, - обиделся Роман. - С чего ты решил,

что я химичить собираюсь?

- А по-другому у тебя не получится. Но я в кустах отсиживаться не

собираюсь. Если возьмешь к себе замом по маркетингу, не откажусь. Если

тебя посадят, будет кому передачи носить.

Как и предсказал Соловьев, все сделки новоиспеченной фирмы плохо

состыковывались с законом. А контракт с немецкой фирмой на поставку в

Украину минеральных удобрений тянул лет на десять строгого режима,

потому что разрешение на их применение так и не было получено, хотя

киевские компаньоны заверяли, что у них в Минсельхозе все схвачено.

Между тем под видом удобрений границу пересекли отходы химического

производства. Швецов узнал об этом слишком поздно. Мысль о том, что

фрицы спихнули в Украину кучу дерьма, не давала покоя. Тюрьмы он не

боялся, потому что поймать его за руку уже никто не мог - удобрения были

использованы, и на полях, по слухам, даже что-то взошло. Но если бы об

этой сделке пронюхали милиция или налоговики, пришлось бы потратить

кучу бабла, чтобы откупиться.

Оставив "Форд" на служебной стоянке, Роман поднялся на второй этаж

бывшего универмага и вошел в приемную. Анюта выронила пирожное и

уставилась на него, будто узрела Змея Горыныча о трех головах.

- В чем дело? - рявкнул Швецов.

- У вас такой вид, будто с похорон вернулись, - потупившись, выдавила из

себя девушка. - И веко дергается. У меня есть "Карвалол".

- Засунь его сама знаешь куда, - оскорбился Швецов. - И не соединяй меня

ни с кем.

Зайдя в кабинет, рухнул в кресло и начал рассеянно рассматривать лежащие

на столе бумаги, не вникая в их содержание.

- Сегодня не грохнут, - отстраненно подумал он. - А вот завтра, когда

выяснится, что бомба не сработала, начнется охота. Гугенков прав. Надо