Поиск-85: Приключения. Фантастика

— В нашей епархии я давно привык ничему не удивляться.

— Разумно. О тебе вспомнил адмирал. Он недавно заметил, что наши дела в России не так хороши, чтобы такие асы, как майор Штайнхоф, долго грели зад на стамбульских пляжах…

Майор вышел из ванной, вытирая лицо и шею полотенцем. За окном вдруг раздалась дробь марша. Штайнхоф отдернул портьеру: по мостовой шла воинская колонна.

— Я готов, — иронично улыбаясь, бросил он. — Можно ехать хоть к черту на рога. Надо выручать господина адмирала.

Гельн и Штайнхоф были накоротке. Штайнхоф долгое время служил одним из референтов Канариса, и глава абвера высоко ценил его хватку. Именно благодаря Эриху Гельн получил свои новые погоны. Штайнхоф знал, что адмирал не удовлетворен работой отдела и сделал все, чтобы прежний начальник, нерешительный полковник Кинцель, простился с разведкой и отправился на фронт командовать пехотной дивизией. Целеустремленность, энергию Гельна, недавнего выпускника академии, опытный Штайнхоф отметил сразу, и его рекомендация сыграла свою роль. Но осторожный адмирал решил подстраховаться и назначил Штайнхофа временно заместителем Гельна. Значение отдела в системе абвера возрастало с каждым днем.

Однако в эти минуты, несмотря на приятельские отношения, небрежный тон Штайнхофа почему-то стал действовать Гельну на нервы. Он внимательно посмотрел на майора и отметил про себя, что тот очень неплохо выглядит: похудел, зато опали темные мешки под глазами.

— Ты, похоже, хорошо отдохнул, Эрих, — сказал Гельн, и неясно было по интонации, радует это его или огорчает.

— Почти, если учесть, что меня едва не застрелили возле английского посольства, — без иронии ответил Штайнхоф. — Анкара набита разведчиками. Можно подумать, что агенты проходят там дипломную практику. Мне сдается, что я засек там даже нескольких бразильцев.

— Оставим в покое южан. Сегодня нас интересуют только русские, — без предисловий веско произнес Гельн. — Нельзя допустить, чтобы большевики еще раз подкинули нам сюрприз, подобный «катюше». Это первое. Вторая задача состоит в получении информации о темпах роста серийного советского вооружения. И третье — это диверсии и саботаж. Неисправный, отказавший в бою ствол — страшнее прямого попадания.

Штайнхоф неопределенно покачал головой и чуть скривил губы в усмешке. Все это он знал не хуже своего нынешнего начальника. Обеспечение доступа к сведениям, составляющим государственную тайну противника, всегда было и остается глобальной задачей разведки. Агент, добывающий даже толику такой информации, стоит дороже механизированного корпуса, и на подготовку такого человека нужны годы.

— К сожалению, мой шеф, вы не открываете Америку, — протянул Штайнхоф. — Все эти тезисы известны в нашем ведомстве любому толковому офицеру.

— А мне и не надо быть первооткрывателем, — парировал Гельн. — Мое дело — ставить стратегические задачи. Поэтому тебе придется вплотную заняться деятельностью нашего второго сектора. Направлением — «Урал». И, слава богу, не придется работать втемную. Тебя с этим азиатским краем связывает давнее знакомство.

Гельн продолжал разглагольствовать, но майор позволил себе не слушать, а, изредка согласно кивая, думать о далекой России.

Штайнхоф работал на Урале в тридцать пятом — тридцать шестом годах под «прикрытием» представительства фирмы «Борзиг». В те годы в Советский Союз прибыло множество иностранных специалистов и консультантов по монтажу, наладке станков и агрегатов. Большинство из них надеялись подзаработать в России денег и поправить свои дела дома; некоторые мечтали искрение помочь СССР, как первой в мире стране социализма, а иные…

Штайнхоф поморщился, вспомнив, как потирали руки руководящие чины абвера, считая, что получили в России «естественные» и надежные каналы информации. Пожалуй, единственным утешением за такую наивность явилось то, что фиаско на этом фронте против Советской России потерпели такие многоопытные разведслужбы, как английская «Си-Ай-Си» и американская. Он помнит Джона Болдена, механика из Глазго, в отношении которого советская сторона заявила, что не только вынуждена отказаться от его услуг, но и привлекает его к уголовной ответственности за шпионаж.

Штайнхоф был много осторожнее и в первые месяцы не предпринимал никаких шагов, которые могли бы привлечь к нему внимание, неустанно демонстрировал полную лояльность к коммунистическому строю и восхищение грандиозными успехами в промышленном строительстве. Только спустя полгода Штайнхоф вышел на связь с резидентом. Попытки привлечь к работе на Германию некоторых советских граждан не принесли результата. Общаясь на заводе с людьми, которые могли бы представить собою ценность как агенты, ближе узнавая их, Штайнхоф понимал, чем это может кончиться, сунься он со своими предложениями. Это останавливало разведчика, рисковать свободой он не хотел. Однако шефы из Берлина время от времени напоминали, что «не видят достижений», и он сумел завербовать нескольких «нужных» людей. Это были агенты не бог весть какие, но выбирать не приходилось.

Почти в это же время Штайнхоф обнаружил, что им заинтересовалась советская контрразведка. Он немедленно прекратил всякие контакты с агентурой и настойчиво запросился домой. Абвер связался с фирмой «Борзиг», и общительный «инженер Беккер» растроганно простился с русскими коллегами по заводу…

— О чем ты думаешь, Эрих? — слегка раздраженно спросил Гельн. Он уже любил, чтобы подчиненные ловили каждое его слово, и не хотел, чтобы Штайнхоф стал исключением.

— Прости, Рейнхард. Я думаю, с чего вернее начать. Перед самой войной НКВД нанес удар по нашей сети. Сообщения от агентуры на Урале и в Сибири отсутствуют. Если кто и уцелел, то, полагаю, затаился в ожидании лучших времен и боится шевельнуться даже в собственной постели.

— А вот здесь ты не прав, — покровительственно усмехнулся Гельн, довольно погладив свой глянцевито-блестящий выпуклый лоб. — Удар чекистов действительно был весомый, но второй сектор начинает партию не с нуля. Резидент, с которым ты имел связь на Урале, на свободе и прислал донесение.

— Это уже кое-что, — с любопытством протянул Штайнхоф.

— Действуй, Эрих, и помни, что надо спешить. Русским нельзя давать время. Сейчас оно работает на них.

Глава 2

Сквозь уличный шум из динамика разносился строгий, сильный, вселявший веру голос Левитана, читающего сводку Совинформбюро: «В течение дня семнадцатого мая на всех участках советско-германского фронта продолжались упорные бои…»

Неподалеку от подъезда серого здания управления НКВД переминался с ноги на ногу низкорослый, неряшливо выбритый мужчина лет пятидесяти. Под мышкой он крепко держал перевязанную ремнем телогрейку, в рукав которой были тщательно заткнуты шапка и рукавицы. В кармане пиджака лежали паспорт на имя Федора Петровича Шарикова, письма от сына из госпиталя и справки домоуправления об уплате налогов.

День выдался душный. Шариков то и дело смахивал ладонью пот с лица, боязливо и нерешительно поглядывал на массивные двери подъезда. Он пришел к зданию управления еще утром, но никак не мог решиться войти, хотя накануне твердо убедил себя, что другого выхода нет. Шариков в отчаянии топтался у двери, уходил к сатураторной стойке пить слегка подслащенную сахарином воду, а потом снова возвращался к управлению.

…Шарикова обработал в тридцать пятом году Павел Сытин, бывший хорунжий у генерала Даманова. Сытин был злобен, хитер и ловко припер его к стенке, пригрозив донести о пребывании Шарикова в банде Пилюгина. Это было давно, пробыл Шариков в банде всего каких-нибудь две недели, а потом сбежал. Людской крови на нем не было, но попробуй это докажи! А у Шарикова рос сын Васька, пионер и авиамоделист, единственная его радость и надежда. Жена умерла, когда Василек бегал еще пацаненком.

Сытин знал, на что бить.

— Ты что думаешь, они тогда Ваську твоего пожалеют?! Сразу в колонию заткнут или, вообще, к ногтю, — наступал Сытин.