Подкова на счастье

— Ты чего вскочил? — шёпотом уточнил он у Тимки.

— Да вон хныкал чего-то, — Тимка кивнул в сторону Мирослава, — я и проснулся… Да и вообще пора.

— Пора, — согласился Олег. И неожиданно увесисто, но дружелюбно ткнул Тимку в плечо…

…За завтраком было шумней, чем обычно, но такая атмосфера Тимке нравилась. Он даже подумывал, что дома станет скучать есть один. Олег и Славка Бесик по прозвищу Бес сидели одетые в кожу для верховой езды. Тимка понял, что они куда-то собираются — и ему очень захотелось с ними. Но проситься Тимка не решился, чтобы не подумали, будто он отлынивает от общих работ — и сильно удивился, когда дядя Слава, подозвав его во время завтрака, предложил вполголоса:

— Не хочешь с ребятами съездить в лес?

— Хочу! — несолидно вырвалось у Тимки раньше, чем он сообразил, что это звучит подетски. Тогда он поправился солидно: — Если можно и если я тут не очень нужен.

— Очень нужен, — заверил дядя, — но у тебя ещё ни одного выходного не было, а ты всё-таки в гостях…

Упоминание о гостях уже в который раз почему-то покоробило Тимку, но он только спросил:

— Надолго едем?

— Не очень, — покачал головой дядя, — дня на тричетыре… Зима подскажет, как собраться. Давай иди… Идииди, ребята ждать будут!

Тим не спросил, куда они собираются ехать. Собственно, это его очень мало интересовало — да не всё ли равно?

Олег сидел на своём неизменном Карьере — Тимка ни разу не видел его верхом на каком-то другом коне, хотя ухаживал Олег за всеми без вопросов. Бес оседлал Беса — не шутка, под Славомиром оказался такой же шустрый и наглый рыжий жеребец, каким был его всадник. Не рыжим, конечно, а шустрым и наглым…

Тимке выделили того самого коня, на котором он учился ездить — тоже рыжего, но спокойного и какого-то доброжелательного (если можно так сказать о коне) жеребца по кличке Рокот. Седлать и вообще готовить средство передвижения Тим уже умел очень неплохо, но оказалось, что на этот раз на коня надо навьючить ещё две тяжелеенькие сумки с овсом — это раз. Два — ещё две сумки, поменьше, но тоже нелёгких — с человеческим хавчиком. Большую фляжку с водой — три. Свёрток из мехового одеяла — четыре. После того, как всё это было закреплено по своим местам (на седле каждая вещь крепилась очень точно и рассчитано), Тимка обратил внимание, что там же — у седла — у Олега крепится копьёрогатина и топор, а у Беса — лук со снятой тетивой, колчан и тоже топор. Обидеться Тим не успел, хотя и собирался уже, потому что Олег сказал ему:

— Сходи к дядь Славе, он ещё кое-что даст — и тебе, и нам.

Тим уже знал, что в Светлояре много старинного холодного оружия — и не для коллекции, а потому что им пользуются. Известно ему было и то, что есть огнестрельное, хотя стрелять из него Тимке ещё не доводилось. А тут дядя совершенно спокойно передал Тимке ещё один топор, арбалет, сказав: "Это тебе, " — а потом достал из шкафа (дело происходило в его "кабинете") три ремня, на которых висели большие неуклюжие кобуры, а из гнезд выглядывали донца гильз.

— Револьверы, — в ответ на непонимающий взгляд племянника, неправильно его истолковав, пояснил дядя. — Это «гномы», пятизарядные крупнокалиберные… на всякий случай.

— И что… — Тим переступил с ноги на ногу. — Мне что… их прямо так и брать?

— Угу, — кивнул дядя и, пожелав счастливого пути, утерял к племяннику всякий интерес, подсел к компьютеру и углубился в Интернет.

Всё ещё в прибалделом состоянии Тим вернулся к ребятам. Олег, уже сидя в седле, рассматривал заречные дали. Бес бурно прощался с Веркой Незнамовой, своей девчонкой (про себя Тим думал, не рано ли ему — в одиннадцать-то лет! — и ей — в десять! — мыслить такими категориями) и в результате оказался в седле последним, передав револьверы ребятам. Те не стали подпоясываться, закрепили ремни на сёдлах.

— Ну всё, поехали, — Олег несколько раз толкнул Карьера пятками.

— Слушай, — Тимка разобрал поводья. — А всё-таки — куда едем-то?

— Да много куда, — ответил тот, уже с конского хода поворачиваясь. — Но первым делом — в Христофоровку. Давай за мной…

…За огнём Перуна свернули налево. Тимка никак не мог привыкнуть к тому, что этот огонь поддерживают постоянно и всерьёз, не для игры и не для шутки, но это было так — пламя горело всегда. Тропинка увела вниз, сделала поворот и влилась в относительно наезженную дорогу, свернувшую в лес, под наглухо сомкнувшиеся кроны деревьев. Тут опять шёл явный подъём, и Тимка вспомнил слова лётчика дяди Аркаши: "Тут вся земля, как сморщенная скатерть…" Похоже. Сопка за сопкой, лес переливами, как… как море. Избитый эпитет, блин, но правильный. И ни на чём, кроме коня, тут не проедешь — ну, разве что на одиннадцатом номере, на своих двоих… Никакой вездеход тут не пройдёт, бесполезняк.

И всё-таки странно ездить верхом. Никогда не чувствуешь себя одиноким, ходят под седлом могучие мышцы, конь пофыркивает — качайся себе в вышине. Скучно? Медленно? Да нет, не так… Скучно — если не уметь глядеть по сторонам. Медленно — если привык спешить за ненужным… Опа, откуда у меня эти мысли?! Впереди ритмично покачивалась обтянутая кожей спина Зимы, ходил круп Карьера с ритмично машущим хвостом, расчёсанным волосок к волоску. Бес сзади насвистывал, передразнивая какую-то пичугу в кроне кедров.

И вообще всё хорошо. Тимка именно так и подумал и сообразил, что это правда — хорошо. И, едва он об этом подумал — как раздался голос Олега.

Зима и правда здоров пел, не врал, когда говорил про записанный диск. Кстати, сперва Тимка аж обалдел, когда услышал, что и как в Светлояре поют — тут пели народные песни, которые у любого знакомого Вальки вызвали бы неприличный гогот и приколы. Сперва он и сам почти так же отреагировал (не вслух, правда), но… только до того момента, когда дал себе труд вслушаться…

— Ясный сокол на снегу Одинокий, как и я… — звучно выводил Олег, подбоченившись в седле, и Тимка даже сморгнул, чтобы пропало излишнее очарование картиной — словно из исторической книжки:

— Перед вами я в долгу,

Мои верные друзья…

Может быть, потому что то, о чём пелось в этих песнях, можно было себе представить — и в этих картинах была какая-то загадка, тайна, красота. И Тим признавался себе, что ничего подобного не могло произойти с тем, что он слушал раньше. Любовь?. В текстах, под которые он прыгал на дискотеках, о любви было на каждом слове. Но сейчас ему вспомнилось, как пела один раз за работой Милка Тишкова, девчонка Найдёна:

Он вздрогнул — Олег пел, и эта картина отчётливо вставала перед глазами:

— и ещё раз, взлетев голосом на кАкую-то недосягаемую высоту:

1. Текст песни — группы «Любэ».

А может быть, подумал Тимка, такие песни понравились бы многим, если бы их почаще пели и — как это? — пропагандировали? Ведь красиво же! Степь… Луна светит, снег синий — и след волка на краю обрыва. И — никого нигде, только одинокий всадник… Жутко — и красиво…

Олег допел, оглянулся ловким движением и крикнул:

— и Бес поддержал с энтузиазмом: