Шанс на выигрыш

Нагнав колонну, я пересел в головной грузовик. Без двадцати час мы уже въезжали в лагерь строителей.

— Думаешь, они все поехали вниз, к завалу? — спросил меня Гарри.

— Не знаю, — ответил я, — но хочу надеяться.

Мы проехали почти весь лагерь, когда посреди дороги вдруг появился человек. Он отчаянно размахивал руками, требуя остановить колонну. По моим ногам и рукам разлился предательский холодок. Похоже, что-то сорвалось. На дорогу выбежали еще несколько чело век. Едва мы остановили колонну, рабочие обступили нас плотным кольцом.

Я высунулся из кабины и направил в лица толпившихся вокруг людей мощный луч фонаря.

— Что вы здесь делаете? — закричал я. — Разве вам не передали приказ Треведьена? Там, внизу, каждая пара рук на счету, завал страшенный, дорога разбита, а вы тут прохлаждаетесь?

Вперед выступил здоровенный детина со сломанным носом.

— Мы только вчера прибыли и ничего еще не знаем, — сказал он. — В чем дело?

— Да? — пробормотал я. — Значит, новички? Тогда слушайте меня внимательно. Собирайтесь и езжайте вниз по дороге. Это приказ Треведьена.

— А чего ж вы сами там не остались? — спросил верзила.

— Нам надо было освободить дорогу для спасателей, — не растерялся я. — Кроме того, наше оборудование к утру должно быть поднято наверх и смонтировано. На подъемнике есть кто-нибудь?

— А я почем знаю? Мы же тут второй день.

— Тем более вам надо хорошо себя показать. Треведьен не любит, когда его команды выполняются из-под палки!

Рабочие начали разбредаться по хижинам, и я подал шоферу знак ехать дальше, в ту сторону, где мерцал сквозь ельник яркий свет гирлянды мощных дуговых ламп. Как только мы приблизились, из нижнего бункера подъемника вышел человек с винтовкой за плечами и потребовал у меня пропуск.

— Не валяй дурака, парень! — мысленно кляня его последними словами, закричал я. — Треведьен командует расчисткой завала, ему сейчас не до пропусков. Ты умеешь обращаться с движком?

Он замотал головой.

— Мне запрещено.

— Да ты что, рехнулся?! Положение чрезвычайное. Слыхал, что стряслось?

— Не-ет…

Я склонился к его уху и доверительно зашептал:

— Ладно, слушай! В основании дамбы образовалась трещина. Полагают, что произошел сдвиг горных пород под утесом. Нам приказано пробурить скважину и выяснить состав этих пород, причем как можно быстрее.

Охранник заколебался.

— Подожди здесь, — сказал он и затрусил к бункеру. Через открытую дверь я видел, как страж неистово накручивает рукоятку телефона.

— Что же теперь будет? — спросил, подходя, Гарри.

— Все в порядке, — ответил я.

— Только без грубостей, — предупредил он меня. — Мы уже нанесли им убытков не меньше, чем на десять тысяч.

Из бункера вышел растерянный охранник.

— Телефон не отвечает, — объявил он.

— А ты как думал? — зашипел я. — Провода придавило обвалом. Наверняка линия порвана.

Тут к нам снова подошел верзила со сломанным носом.

— В грузовиках нет ключей, — сказал он мне. — Как быть? Может, вы дадите нам одну свою машину?

Рисковать грузовиком мне не хотелось, но хоть как-то нейтрализовать их было необходимо. И тут меня осенило.

— Кто-нибудь из вас знает, как работает подъемник?

Один из сопровождавших верзилу рабочих сделал шаг вперед.

— Я знаю, мне вчера показывали.

— Хорошо. Идите в бункер и беритесь за дело. А вы, — я повернулся к остальным, — поможете нам с погрузкой. Гарри, заводи первую машину на платформу! Бой, ты поднимешься туда и будешь руководить разгрузкой. Сделай все возможное, чтобы не терять время попусту. Есть среди вас повар? — дивясь собственной наглости, обратился я к окружившим меня людям.

Из толпы вышел маленький китаец.

— Отлично. Смогли бы вы за пару часов организовать нам горячую еду?

Китаец кивнул.

— Тогда приступайте!

Я повернулся и вошел в бункер. Рабочий, вызвавшийся мне помочь, уже суетился возле мотора. Секунду спустя раздался рев дизеля, и я понял, что самое трудное позади.

В половине третьего утра повар принес котелки с густой похлебкой и бутерброды с ветчиной. К этому времени наверху были уже два грузовика. Снегопад не прекращался.

В четыре утра приступили к погрузке последней машины. Нервы мои были на пределе.

Мы с Гарри вышли из бункера и сели в кабину бензовоза рядом с шофером. Водитель тут же дал газ, загнал машину в гондолу, а потом я услышал чей-то крик и в следующее мгновение почувствовал, что мы уже в воздухе.

— Вот будет потеха, если нас сейчас застукают и остановят мотор, а? — сказал Гарри.

Мимо бокового окна проплыла черная тень верхней опоры, и мы зависли над обрывом. Еще минуты через две ход гондолы резко замедлился, и после легкого толчка она остановилась совсем. К нам тут же подбежали несколько человек, а шофер включил зажигание и фары. Медленно выкатившись из гондолы, бензовоз остановился на краю маленькой площадки, с которой открывался вид на дамбу. Я открыл дверцу и спустился на землю.

— Вот мы и дома. С прибытием, — донесся до меня голос Боя.

Это было последнее, что я слышал. В следующее мгновение колени мои подогнулись, голова пошла кругом, и я растянулся на усыпанных снегом камнях, потеряв сознание…

Придя в себя, я увидел склонившегося надо мной Боя. Он смеялся и говорил что-то про буровую. Кажется, обещал установить вышку еще до темноты. Утром я выбрался из постели и отправился к намеченному для бурения месту. Вышку уже подняли и сейчас крепили тяги на стальных плитах платформы.

Солнце пригревало, и снег начал таять. Посмотрев на дамбу, я подумал, что пора бы уже Треведьену вихрем ворваться в наш лагерь и учинить скандал, однако все было тихо. Казалось, противник забыл о нашем существовании.

— Придется выставить дозорных, — пробормотал я.

Бой отер лицо от пота.

— Твой пистолет у меня, — сказал он. — Кроме того, у нас четыре ружья.

Я кивнул.

— Следующий ход за противником. Затишье это было мне не по нутру.

Не такой человек Треведьен, чтобы безропотно сносить оплеухи. Однако минуло три дня, а неприятель все никак не желал встречаться с нами лицом к лицу. Казалось, никому нет до нас дела.

Во вторник Гарри начал бурение, и мы гурьбой высыпали на площадку посмотреть, как рождается новая скважина Кэмпбела. За считанные минуты головка бура с натужным визгом ушла в твердый грунт. Первые дюймы были пройдены.

Я вернулся на ранчо и стал чистить картошку к ужину. Спустя полчаса снаружи послышался торопливый топот, дверь распахнулась, и огромный темно-рыжий колли с веселым лаем бросился мне на плечи. Сразу же узнав Мозеса, я в страшном волнении выскочил на улицу и увидел его хозяйку. Джин приближалась к ранчо, погоняя свою низкорослую лошадь.

— Мак сказал, что вам тут нужна кухарка, — бесцветным голосом произнесла она, подъехав.

— Да, — туповато ответил я, ибо это было единственное, что пришло мне на ум.

— Надеюсь, мне удастся оправдать доверие. — Джин медленно спешилась, сняла с седла вьюк и несмело пошла в мою сторону. В дверях она остановилась, и мы несколько минут молча смотрели друг на друга.

— Почему вы приехали? — спросил я наконец.

— Не знаю… просто не могла иначе. Смотрите, что я вам привезла. — Она протянула пухлый конверт. — А теперь позвольте мне переодеться.

Я отступил в сторону, и Джин прошла в хижину. Оставшись в одиночестве, я повертел в руках конверт и обнаружил на нем лондонские штемпели. Внутри лежала пачка машинописных страниц и газетные статьи, посвященные судебному процессу над моим дедом. Поставив лошадку Джин в конюшню, я принялся за чтение. Одно место в показаниях Стюарта Кэмпбела потрясло меня. Вот оно: