Шизофреник на капитанском мостике(СИ)

Имя генерала было какое-то прошлое, айзербайджанское, зороастрийское, персидское. Фамилия армянская, а отечество русское. Координаты генерала понадобились какому-то имаму, и какому-то бен Ладену. Кремлёвский горец обеспечивал переброску в Чечню сто миллионов долларов для террористов, сиречь для чеченцев-повстанцев. Для борьбы с русскими.

Деньги, как знает глупая читательница, находились в четвёртом трюме теплохода "Каяла". Находились. А где они находятся, знает только умненький читатель, и воинствующий, хитрый старпом с "Каялы".

Баба-цензор, глупая представительница российских спецслужб, любительница чтения чужих писем, на дату 1995 год, февраль месяц, прочтёт в моём дневнике такую запись:

5. Дубровский сошёл с ума. 26 февраля 1995 года. Порт Марин

Стонет братья Киев над горою.

Тяжела Чернигову напасть.

И печаль обильною слезою,

По селеньям русским разлилась.

"Слово о полку Игореве"

25-го февраля 1995 года я "пошёл ва-банк", я спросил второго помощника Дубровского, - заметил ли он странную погрузку четвёртого трюма? Трюм, по-хитрому, изолировали!

Через три часа, вечером, с пеленгаторной палубы наблюдал, как Дубровский, показывая на четвёртый трюм, рассказывает об этой странности капитану-зомби и Гиппокриту.

На следующее утро второй помощник сошёл с ума. Он стал удивительно агрессивен. Моряк напал на радиооператора и начальника радиостанции.

Радиооператора звали Сергеем Геннадьевичем Качаловым. Он был родственником Шверубовича Василия Ивановича, народного артиста СССР.

Начальник радиостанции Матвеев по кличке Ба Ку, был родственник академику Российской академии наук Матвееву Виктору Анатольевичу.

Не обращая внимания на высокопоставленных родственников, Дубровский с мачете, погнался за судовыми связистами. Когда связисты пробегали мимо меня, я шептал им, - ребята, это не сумашедствие!

Приятели-связисты не захотели меня слушать, и забаррикадировались в радиорубке. Дубровский не смог выбить дверь. Странный сумасшедший выбросил мачете, и стал ронять за борт корабельную мебель.

Старпома сумасшедший не трогал, а доктора Гиппокрита-Сильвера испуганно избегал. При виде капитана Магасова грузовой помощник силился что-то сказать, из глаз его катились слёзы, изо рта вырывалось клокотание. Штурман отворачивался от российского капитана, продолжая громить судно.

Тараща сумасшедшие глаза, он крошил всё, что попадалось у него на пути. Скрутив сумасшедшего, сняли агрессию: Гиппокрит успокоил его уколом.

Успокоенный штурман всю ночь простоял на причале, не желая подниматься на борт опасной шпионской посудины. Таких сумасшедших я ещё не встречал. 27 февраля днём, перед отправкой в Санкт Петербург он был почти нормален. Вероятно, мафиозная микстура ослабила своё действие. 27-го, днём, Дубровский отдал на суд капитана Магасова, и доктора Даргавса, тетрадку своих стихов. Я с ненавистью наблюдал за отравителями-критиками. Часы времени приближали двадцать первый век.

Время пробило пять склянок. 27 февраля 1995 года, в 22 часа 40 минут; спустя десять минут после пяти склянок, Дубровского посадили в машину судового агента. Сумасшедшего судоводителя отправили самолётом в Санкт-Петербург.

Доктор Даргавс в этапном эпикризе приписал, что сумашедствие возникло на основе сочинения безграмотных стихов.

Старая нация Даргавса, древняя национальность с детским мировоззрением пещерного человека, отправляла поэта-морехода назад, по этапу, в прошлое.

Кожей я ощущал, как стонет Русь от поганых.

6. Поэта убрали. Очередь за философом

Черпали мне синее вино,

Горькое, отравленное зелье.

Сыпали жемчуг на полотно

Из колчанов вражьего изделья.

"Слово о полку Игореве"

2-го марта 1995 года, в день рождения главы Федеральной службы контрразведки Российской федерации, в день рождения Сергея Вадимовича Степашина, в ночь его сорока трёхлетия, я решил поделиться информацией с российскими спецслужбами (не с Матвеевым Фомой, естественно), но вовремя одумался.

Ожидая, что следующая будет моя очередь, стал очень осторожен в вопросах питания. И не заметил, как "сумасшедшую" микстуру мафиози всё-таки подлили, хотя в кают компании ел только второе, и не пил даже компота.

Вот тут я обозлился. Хотел симулировать сумашедствие, а меня "кинули". Злой и ещё нормальный, решил подключить к этому бардаку Интерпол, что было для меня чрезвычайно опасно.

Утром пятого марта, чувствуя, что схожу с ума, у меня, как и у Дубровского, "начинает съезжать крыша", заявил капитану, что сбегаю в город попить местного пива, что устал от судовой суеты. Не дожидаясь ответа, сбежал по трапу на берег. Вслед понеслись протестующие крики капитана-мафиози.

Я решил срочно отправить сообщение в Интерпол, несмотря на смертельную опасность, исходящую от кавказско-русской мафии.

Самой жестокой в мире мафией управлял московский, кавказский генерал ГРУ. Кремлёвский горец. Надо быть сумасшедшим, чтобы воевать против Кремля.

Я сошёл с ума пятого марта, через сорок два года после убийства сатрапами тирана Сталина.

7. И старпом сошёл с ума

Я шёл по направлению к выходу из порта Марин. "Сумасшедшая" микстура действовала сильнее. Психическое состояние моё быстро ухудшалось. Я молился, обращаясь к Богу отцу, Богу сыну и Богу святому духу. Молил защитить от Магомета, Аллаха, и от российских спецслужб. Я уверял православного бога, что азиатские боги и русская военная разведка поддерживают неправое дело.

Глава 16. Сумасшедший бред

1. Меня поддержали православные боги; 2. Битва с исламистами; 3. Подлая трусость православных богов; 4. Бой за временной меридиан; 5. Православные боги осмелели; 6. Мама, я на войну иду! 7. Единство бога в четырёх лицах; 8. Расшевеливание муравейников спецслужб; 9. Чёрные перья невидимых бойцов Аллаха; 10. Горестная моя "Каяла"; 11. Международные спецслужбы зашевелились; 12. Двуглавый чёрт на Спасской башне.

И взыграло море. Сквозь туман

Вихрь промчался к северу родному.

Сам Господь из половецких стран

Князю путь указывает к дому.

"Слово о полку Игореве"

1. Меня поддержали православные боги

Боги услышали и спустились на землю. Вокруг стало белым-бело. Шатаясь, и почему-то заливаясь слезами, я шагал к выходному турникету по причалам испанского порта Марин. Слева и справа меня поддерживали, охраняли, сопровождали православные боги: Бог отец Саваоф и Бог сын - Иисус Христос. Бог отец в правой руке держал Библию. Над моей головой, с восторженным, воодушевляющим меня писком, носился Божий дух. Богородица, стоя в сторонке, на отстойном причале, у старинной швартовой пушки, осеняла мой путь Крестным знамением. Я шёл с мыслью наказать неверных.