Приключения маленького горбуна

— Хорошо, я буду внимателен и осторожен. Можно, я поем немного и отдохну до вечера, а то я чувствую слабость.

— Конечно, замори, как говорится, червячка и поспи. Я разбужу тебя когда надо.

Даже для такого терпеливого человека, каким был Татуэ, время тянулось бесконечно. Бродяга вдруг начал сомневаться в успехе своего дерзкого плана. Сумеет ли ребенок, еще вчера лежавший без сознания, выполнить сложную задачу, которую он собирался ему поручить? Могут возникнуть сложности и непредвиденные обстоятельства. Но на карту была поставлена жизнь честного человека.

Прозвучал сигнал окончания работы. Татуэ сидел и размышлял. Через некоторое время он услышал сигнал отбоя.

«Уже, так скоро», — подумал каторжник. Теперь ему казалось, что время летит слишком быстро.

Прошло еще полчаса. Маленький горбун сидел рядом с великаном и ждал. Сердце его бешено колотилось.

«Пора», — скомандовал себе силач и решительно встал с кровати. Затем он осторожно перенес Гектора к окошку, которое располагалось напротив двери. Размером оконце было около 75 см с двумя рядами решеток и находилось довольно высоко, под потолком, так что через него можно было увидеть лишь кусочек неба.

Заключенный поставил мальчика на плечи.

— Ты готов? — шепотом спросил он.

— Да, — быстро ответил мальчуган.

— Нога не болит?

— Нет, все нормально.

— Хорошо. Начинай пилить слева внизу.

Гектор нащупал решетку, приложил пилу, нажал на пружину и услышал легкое жужжание.

Прошло минут пять.

— Решетка разогрелась? — спросил Татуэ.

— Не очень. Готово! Разрезал.

— Браво! Теперь давай наверху.

— Мне не достать.

Мужчина поднялся на цыпочки, вытянулся как мог, взял мальчика за ноги и поднял еще выше. Благодаря недюжинной силе он крепко держал малыша на вытянутых руках в течение всего времени работы.

— Не бросай решетку, когда отпилишь. Держи ее в левой руке.

Прошло еще минут пять или шесть.

— Готово, — победно произнес маленький горбун.

— Держись крепко. Опускаю.

Татуэ поставил мальчугана на пол.

— Ты устал? — заботливо спросил каторжник.

— Не будем об этом, — задыхаясь и обливаясь потом, ответил ребенок, оставаясь твердым, как решетка, которую он только что спилил.

Силач взял веревку, сделанную из одеяла, и передал мальчику.

— Привяжи один конец покрепче к решетке, которая осталась на месте, и постарайся зацепить ее за деревянный навес.

Бродяга снова поднял Гектора на уровень окна. Малыш прекрасно понял его, сделав все, как надо. Операция проходила в полной темноте и тишине. Теперь пора было уходить, прыгнув с трехметровой высоты по возможности бесшумно. К счастью, администрация усилила охрану внутреннего дворика, куда выходили двери казематов, не предполагая, что кто-то может вылезти с другой стороны.

С внешней стороны располагались дворики, разделенные заборами и представляющие собой нечто похожее на лабиринт под открытом небом. Дворики служили для прогулок отдельных заключенных и были размером 10 м х 4 м, а с двух сторон они имели по цинковому навесу, чтоб заключенный мог спрятаться от солнца или дождя. Навесы примыкали к камерам с № 1 по № 6 и располагались ниже окошек. Татуэ хорошо знал об их существовании. Он, как трубочист, высунулся из окна, вобрал в легкие побольше свежего воздуха и посмотрел наверх. Несколько звездочек поблескивали на темном небосклоне.

— Возьмись за веревку, — произнес он тихо, держа мальчугана. — Вылезешь наружу, под ногами нащупаешь крышу. Стой там и не двигайся.

— Готово. Я здесь, — выдохнул маленький горбун.

Чтобы опуститься бесшумно и ничего себе не повредить, каторжник обмотал веревку еще два раза вокруг решетки и осторожно вылез на цинковый навес. Затем отвязал веревку и спросил:

— Ты как? Не устал?

— Нет, что ты! Как подумаю, что скоро отец будет свободен, так готов гору свернуть!

— Отлично! Значит, мы победим. Пилочка у тебя?

— Да.

— Постарайся не потерять ее, иначе все пропало. Теперь осторожно.

Татуэ взял мальчика на руки и стал продвигаться по портику. Они прошли мимо одной камеры и подошли к другой.

— Номер три, это камера твоего отца. Ты сделаешь все то же самое, что и с нашим окошком: распилишь первую решетку, закрепишь веревку, потом распилишь другую и спустишься в камеру.

— Да, мой любимый Татуэ! Понятно.

— Я посторожу здесь. Ничто не должно нам помешать.

ГЛАВА 10

Отец и сын. — Освобождение. — Удивительная стойкость ребенка. — На крыше. — В госпитале. — Трогательная сцена. — Монахиня. — Опять господин Перно. — У Виконта. — На пристани. — В лодке. — Свобода!

Татуэ спустился на землю, а маленький горбун остался на портике и приступил к делу. Он не чувствовал ни боли, ни усталости, воодушевленный мыслью о скором освобождении отца.

Легкое жужжание пилы потревожило чуткий сон заключенного. Последние ночи он много размышлял и спал очень плохо. Сначала каторжник подумал, что ему почудилось, но потом понял, что не ошибся. Звук говорил о присутствии человека. Кто знает… Может быть, друг… Ничего удивительного.

— Кто там? — спросил он наконец.

— Тише, папа! Это я. Не падай духом!

Сердце несчастного чуть не выпрыгнуло из груди, на глазах появились слезы.

— Сыночек, дорогой мой мальчик! Да хранит тебя Господь! — прошептал он.

— Мы с Татуэ пришли тебя освободить. Я перерезал решетки, и мы выбрались из пятой камеры. Сейчас я перепилю здесь. Вот веревка… Папочка, не унывай и не говори ничего, через десять минут я буду рядом с тобой.

— Да, мой хороший, я больше не произнесу ни слова и буду ждать.

Гектор продолжал начатое дело, а приговоренный пытался разглядеть хоть что-нибудь в темноте. Неожиданная радость наполнила его сердце. Еще несколько минут назад смерть казалась неизбежной, и вдруг его сын, которого он уже не чаял увидеть, явился как ангел-спаситель.

Пила все пилила и пилила прочные прутья решетки. Отец слышал дыхание мальчугана, трудившегося без устали.

Прошло минут пять — снизу решетка уже подпилена. Еще пять минут — первая решетка упала. Маленький горбун аккуратно убрал пилочку в карман и привязал веревку, затем, распилив вторую решетку, проскользнул в камеру и бросился в объятья родного человека. От радости они не могли вымолвить ни слова. Однако время шло, и необходимо было действовать.

— Папа, надо уходить, поговорим позже! Сейчас я перережу цепи, — освобождаясь от объятий отца, произнес Гектор.

— Да, конечно, скорее из этого ада!

Мальчуган, прекрасно зная расположение балки правосудия, нащупал цепи и уверенно приложил к ним пилочку, как будто действие происходило днем. Крак! Готово.

Заключенный освободился от колодок и встал. Маленький горбун, как взрослый, руководил его действиями.

— Татуэ ждет нас на внутреннем дворике. Подсади меня, пожалуйста, к окну.

Мужчина подчинился, удивляясь, с каким спокойствием и уверенностью действует мальчик. Он поднял сына, и тот в одно мгновение оказался на портике [60].

— Теперь — ты, подтянись с помощью веревки, — подсказал Гектор. — Когда вылезешь, отвяжи ее, там два узла.

Марион последовал его совету и оказался снаружи. Татуэ стоял внизу и ждал их. Когда отец и сын предстали перед ним, он, обращаясь к капитану, сказал:

— Рад вас видеть.

В ответ благодарный заключенный коротко произнес:

— Дай я пожму твою руку.

После рукопожатия Татуэ свернул веревку и перешел к делу:

— Мальчик ранен, возьмите его под руку и следуйте за мной шаг в шаг.

Все трое шли босиком, медленно и бесшумно пробираясь по навесам. Вскоре они достигли основной стены, огораживающей колонию.

Берег пролива был усыпан пушками и оборонительными сооружениями и со стороны моря представлял собой неприступную крепость, однако со стороны материка, если постараться, можно было найти лазейку. Именно таким образом отсюда выбирались каторжники. Сен-Лоран служил местом заключения, построенным по типу английской крепости, тылы которой едва охранялись.