Остров. Остаться людьми. Тетралогия (СИ)

Гоша, стиснув зубы, вел Гудзона по огромному залу, в проходе среди возвышающихся над ними справа и слева кораблей.

– Сожжен – значит, и смотреть не на что! Я же не волоку вас к «Аните»!

– Из чьей экспедиции это судно? – вопрос был задан деловито, с видом знатока, но стоило Гоше вспомнить, что Гудзон голый, как труп на столе патологоанатома, как его тут же разбирал смех сквозь боль.

– Ни из чьей она экспедиции. Это судно погибло в марте одна тысяча девятьсот семьдесят третьего года у Бермудских островов, когда везло уголь из Норфолка в Гамбург. Через несколько дней нашли только спасательный круг с названием корабля. Больше ни об «Аните», ни о ее команде никто ничего не слышал. А она, оказывается… Здесь стоит…

– Но это же все… – Гудзон вырвал локоть и беспомощно обвел зал руками. – Это невозможно…

– Конечно. Это невозможно. И превращающийся в монстра Арчи – тоже из области сомнительных видений. И вы, признаться, в костюме младенца тоже доверия не вызываете.

– Смотрите – чтоб меня в клочья разнесло!.. Что это?! Эти буквы больше меня! «Титаник»! Неужели это могло ходить по воде?!

– Да, могло. Но недолго.

– И это легко объяснить! Он же из металла!

Гоша и из этого зала вырвался с чувством облегчения. Одно дело разговаривать с Гудзоном в тесной, похожей на камеру в отделении милиции комнате… Разговаривать и колебаться между явью и сном. И совсем другое – вместе с ним смотреть на то, что предстать перед глазами не могло ни при каких обстоятельствах.

«Пусть все это будет галлюцинацией», – решил он. И тут же ощутил жжение на животе. Опустив взгляд, он рассмотрел семь или восемь неглубоких кровавых шрамов, оставленных зубами Арчи. «И это тоже пусть будет призрачным видением».

– Вы слышите? – Гудзон задвигал ноздрями.

Гоша ощутил в желудке сосущую пустоту. До него только что донесся аромат жареного мяса.

Через минуту они снова вышли на лестничную клетку и оказались у двери с мутным рифленым стеклом. Гоша повернул ручку и приоткрыл дверь. Это была кухня. Двое поваров в высоких колпаках, строгая ножами как заведенные, стояли друг напротив друга у широких столов. Кухня была заполнена паром и дымом.

– Шашлык, – пробормотал Гоша, прижимаясь плечом к косяку. – Огромные куски свинины, замаринованные с зернами граната… Жир капает на огонь, и мясо покрывается блестящей корочкой…

– Ничего подобного, – возразил, придавив другой косяк, Гудзон. – Освежеванный еж, сдобренный травами и обваленный глиной… Насаженный на шпагу и жарящийся на открытом огне…

Гошу переломило пополам. Издав утробный звук, он едва не задохнулся.

– Ты слышал? – донеслось из кухни.

– Сейчас, – пробормотал белыми губами Гоша. – Чтоб вас перекосило с этим ежом, старый дурак… – Он едва держался на ногах. – Сейчас, иначе потом будет поздно…

Они откинули дверь в сторону и вбежали в кухню прямо на поваров, вооруженных большими широкими ножами…

*

– Слава богу! – вскрикнул Гламур, увидев их. – Где вы были столько времени?

– Разглядывали достопримечательности, – процедил Левша, поднимая пластит.

Теперь, по крайней мере, было ясно, куда нужно идти. Неизвестные ушли, унеся с собой девушку, на юго-запад.

Неизвестный стрелок был темой для раздумий всех троих. Гламур что-то бормотал о везении, Макаров шел молча. Левша нес взрывчатку под мышкой и время от времени останавливался, чтобы взглянуть под ноги. Теперь через каждые сто шагов ему чудился блеск натянутой проволоки.

– А если они ждут взрыва? – спросил Гламур.

– Взрыв для них был бы сигналом, что мы раскусили их план. Но раз взрыва нет, мы направились туда, где на дерево был повешен кусок платья, – ответил Макаров.

– Мы? Они уверены, что мы ринемся в погоню?

– Два идиотских вопроса подряд! – гаркнул Левша. – Ответы тоже не будут изуродованы изяществом! Ну, не мы, так другие! А что ринутся, так это обязательно. Им давно уже понятно стало, что здесь своих не бросают… Что ты ешь – можно узнать?

– Ягоды, – выплюнув косточку, раздраженно ответил Гламур. – Нужно же что-то есть. У меня уже голова кружится от голода!

– Ты специалист по ягодам?

Макаров присел и поднял руку.

Гламур и Левша прекратили препираться и последовали его примеру.

Сквозь кусты было видно, что на залитой солнечным светом поляне стоит человек в боевом снаряжении. Песочного цвета с серыми пятнами камуфляж, разгрузочный жилет, на плече – автоматическая винтовка. Мужчина был крепок и – на невысоком холме он казался еще больше – высок ростом. Кепи было сдвинуто на затылок, на носу красовались черные очки. Он активно двигал челюстями, изредка прикладываясь к пузатой бутылке колы.

Между ними и мужчиной торчали из поляны, как клочок шерсти из плохо стриженной овцы, густые поросли какого-то, похожего на русскую волчью ягоду, кустарника.

Макаров посмотрел на Левшу. Тот поджал губы.

Через минуту или две мужчина крикнул по-английски куда-то в кусты:

– Принесите мне еще один сэндвич!

– Сходи и возьми! – донеслось оттуда.

– А ты тогда выйди и стой!

– Стоять тебе сказано! Я не хочу – не иду на поляну! А ты не хочешь – не иди за сэндвичем.

Мужчина вполголоса произнес что-то – Макаров хорошо услышал только «фак», – опустил на землю бутылку и вразвалку спустился с холма в кусты. Левша положил взрывчатку перед собой, выдернул из-за пояса пистолет и в несколько прыжков преодолел расстояние до кустарника. Едва он успел опуститься на землю, на холм снова поднялся мужчина. В руке он держал не один сэндвич, а два. Откусив от одного, он посмотрел в сторону, где качнулись случайно задетые рукой Гламура кусты.

В глазах Гламура заколыхался страх – Макаров видел это. Поэтому, чтобы успокоить человека, от которого неизвестно чего было теперь ждать, он протянул руку и закрыл рот Гламура ладонью.

Мужчина стоял и смотрел. Но потом сменил подозрение на равнодушие и снова впился зубами в бутерброд. Уже во второй.

Левша вышел из-за кустов, когда мужчина повернулся к нему спиной. Перехватив тяжелую «беретту», как молоток, он приблизился и изо всех сил ударил едока по голове.

Макаров видел, как в одну сторону полетели очки мужчины, а в другую – магазин из пистолета. Видимо, во время удара Левша задел пальцем кнопку.

Подняв обойму и подхватив утратившего всякий интерес к еде мужчину под мышки, он стал возвращаться.

Макаров встретил их в десяти шагах от кромки леса. Перехватив пленника за ноги, он развернулся, и они с Левшой понесли тело, как мешок.

– У него наручники на поясе!

И вскоре послышался щелчок, указывающий, что теперь они не на поясе пленника, а на его запястьях.

– Заткни ему рот! – прошептал Макаров, видя, что лицо бойца начинает принимать осмысленное выражение.

Выдернув из кармана разгрузочного жилета магазин для М-16, Левша втиснул его в рот бойца. Сдернул с шеи его косынку и туго замотал. Удушье привело пленника в чувство. Он открыл глаза и тут же вытаращил их, пытаясь встать на ноги. Но Макаров с размаху врезал ему кулаком в живот и тем, как ни странно, успокоил. Гламур запрыгнул на ноги мужчине, Левша придавил своим телом. Вынув из ножен на бедре нож – Макаров без труда узнал его, таким его пытались прирезать в гальюне авианосца, он усмехнулся, когда соединенные наручниками руки пленника ухватились за пустые ножны.

– Оставь это, дружок! Девушка здесь?

Мужчина, не моргая, смотрел в переносицу Макарова.

– Ему нужно помочь, – понял Левша и, схватив воротник куртки, перекрестил свои руки. Теперь мужчине не помогал дышать даже нос.

– Просто качни головой – она здесь?

Тот качнул. Левша ослабил хватку.

– Если не хочешь, чтобы тебя немножко порезали, отвечай быстро. Качни головой, когда я дойду до нужной цифры. Сколько вас? Двое? Трое? Четверо?

Пленник дернул головой.

– Четверо… Девушка в сознании?