Оскал гориллы

Он отодвинул кресло и, болезненно поморщившись, неловко уселся в него.

– Горилла, – пояснил Натан Фэллон, – намеревалась схватить мистера Эддикса за горло. Если бы ей это удалось, своими могучими пальцами она просто сломала бы ему шею.

– Перестаньте, – нетерпеливо перебил его Эддикс. – Вы всегда торопитесь делать выводы, не имея достаточно данных, словно какая-нибудь выжившая из ума старуха. Я не думаю, что горилла пыталась схватить меня за горло. Не могу утверждать наверняка, но, по-моему, она тянулась за моим галстуком. – Он повернулся к Мейсону и пояснил: – Все гориллы таковы. Они сами не свои становятся, если им захочется завладеть чем-нибудь из одежды, например свисающим галстуком. Если вы подходите слишком близко, они могут дотянуться сквозь прутья решетки и схватить вас за него. Но, разумеется, если у гориллы появятся злые намерения, то она становится очень опасной.

– Вы сознательно подвергаете себя такому риску? – спросил Мейсон.

– Я занимаюсь научными исследованиями, – ответил Эддикс, – и должен выяснить, насколько глубоко инстинкт убийства укоренен в сознании высших приматов.

– Похоже, – заметил Мейсон, – вы были недалеко от того, чтобы это выяснить.

– Я инстинктивно отшатнулся назад, – сказал Эддикс. – Черт побери, но на мгновение и мне показалось, что она хочет схватить меня за горло. Однако, как следует поразмыслив над этим впоследствии, я не могу исключить возможность того, что она пыталась вцепиться в мой галстук. Для них это совершенно естественно, знаете ли, а эта просто оказалась особенно ловкой. Гориллы – крупные животные, но могут двигаться молниеносно, мистер Мейсон, просто молниеносно.

– Я все прекрасно видел, – сказал Фэллон, – и у меня нет абсолютно никаких сомнений, что она пыталась схватить вас за горло, Бенни.

– Ну, честно говоря, мне действительно пришлось довольно туго, согласился Эддикс. – Я на какое-то мгновение ошеломил ее, пнув ногой и оперевшись о решетку. А тут подоспел Натан, закричал на нее и замахнулся дубинкой.

– Похоже, – сказал Мейсон, – что ваши эксперименты обречены на неудачу – вы не сможете сделать окончательного вывода, пока горилла и на самом деле не убьет кого-нибудь.

Эддикс пристально посмотрел на него и пожал плечами.

– По-моему, вы не совсем правильно поняли, чем я занимаюсь, мистер Мейсон, и, честно говоря, я не считаю нужным пускаться в разъяснения. Меня прежде всего интересует проблема гипнотизма. Кому-то, может быть, это не нравится, но мне, черт побери, плевать. Это мои гориллы. Я их купил, и они принадлежат мне.

– У меня есть некоторые сомнения, – возразил Мейсон.

– На что вы намекаете?

– Вы можете физически владеть гориллами, – объяснил Мейсон, – но с моральной точки зрения, я думаю, человек не может быть хозяином живого существа. Животное имеет право на полноценное существование в силу самого феномена жизни.

– Вы юрист. Я владею ими на законных основаниях, и вы должны с этим согласиться.

– Я говорил о моральном аспекте проблемы, о моральной собственности.

– Дайте мне в физическое владение что-нибудь запертое в клетке за железной решеткой и дайте мне бумагу, что я это купил, и можете оставить себе вашу моральную ответственность. А что касается меня, я в полном соответствии с законом буду распоряжаться своей собственностью.

– Вы хотели со мной для чего-то встретиться? – спросил Мейсон.

– Да, хотел, а теперь не хочу.

– И что заставило вас изменить свое намерение?

– Вы сами. Вам предложили три тысячи долларов за дневники. Вы отказались. Отлично. Если вы решили действовать таким образом, мы принимаем правила игры. Предложение аннулируется. Цена теперь снова прежняя – пять долларов. Вам ясно?

– Ясно. Деньги остаются у вас, дневники – у меня.

– Давайте говорить начистоту, Мейсон. Вы ловкий адвокат. Но и я парень не промах. Если вы дадите дневники газетчикам и начнете раздувать историю с гибелью Элен, я вас просто сломаю.

Мейсон встал.

– Стращайте такой болтовней своих служащих, – сказал он. – По-моему, это еще одно свидетельство того, что вы сами перепуганы. Пойдем, Делла.

Они вышли из комнаты в сопровождении трех мужчин.

В холле Мейсон повернулся к Делле.

– Не могла бы ты мне помочь, Делла?

– Что вам взбрело в голову? – с подозрением спросил Эддикс.

– Хочу взглянуть, что лежит в этой каменной урне.

– А с чего вы взяли, что там что-то лежит?

Мейсон холодно улыбнулся.

– Узнал из дневников.

– Натан, опустите-ка с Мортимером эту урну. Переверните ее. Покажите Мейсону, что там ничего нет.

Они сняли с постамента большую каменную урну и осторожно опустили ее на пол.

Натан Фэллон посветил в глубину урны карманным фонариком. В то же мгновение она осветилась изнутри тысячами переливающихся бликов.

– Боже мой! – воскликнул Фэллон. – Да там огромный бриллиант, Бенни.

– Достаньте его, – отрывисто приказал Эддикс.

Фэллон полез рукой в урну, но не смог дотянуться до дна.

– Сейчас я сниму пиджак, – сказал он, – да и то не знаю, достану ли.

– Нужно перевернуть урну вверх дном, – сказал Эддикс. – Беритесь-ка за нее и переворачивайте. Поглядим, что там за чертовщина внутри.

Они схватили урну за верхний край, опрокинули ее набок, затем медленно приподняли дно. Первым выкатилось большое кольцо с бриллиантом.

– Мой бриллиант! – воскликнул Эддикс.

Вслед за кольцом по гладкой внутренней поверхности урны выскользнули платиновые часы.

Фэллон схватил их.

– Приподнимите-ка еще, – сказал Мейсон.

На пол выкатилась целая коллекция ювелирных изделий, монеты, бумажник, колода карт, пудреница.

– Вот это да, черт бы меня побрал! – воскликнул Эддикс.

Мейсон холодно сказал:

– В дневнике написано, что одна из обезьян, Пит, иногда озорничала и у нее появилась привычка хватать предметы, особенно те, которые, по ее мнению, ценила Элен Кэдмас, и прятать их в эту урну.

– Так вот в чем дело! – Эддикс был озадачен.

Мейсон твердо взглянул ему в единственный открытый глаз.

– Насколько мне известно, послезавтра состоится судебный процесс по иску Джозефины Кемптон, обвиняющей вас в диффамации.