Мир приключений. 1973 г. выпуск 2

Услышав голос старьевщика, Кешка выбрался из-под одеяла, перелез через сломанное кресло с торчащими пружинами и, забравшись на ломберный столик, выглянул из чердачного окна.

Внизу, в прямоугольном колодце двора, человека в широкополой шляпе уже окружало несколько зевак. Старьевщик сбросил с плеча мешок, и Кешка увидел, что вместо правой руки у него пустой рукав.

— В каждой квартире, у каждого хозяина найдется старая картина или хрустальная люстра, бронзовый канделябр или фарфоровая статуэтка, — продолжал он. — Вчера эти вещи украшали вашу жизнь, сегодня они стали камнем на шее свободного человека! Несите эти камни сюда, и вы получите за них хорошие деньги, миллионы рублей!

Изящно поклонившись, он взмахнул шляпой. К старьевщику подошел невзрачный человечек в выцветшем сюртуке чиновника почтового ведомства и протянул ему полированный деревянный футляр.

Старьевщик приподнял крышку и восхищенно прищелкнул языком. В углублениях на вишневом бархате лежали два дуэльных пистолета с воронеными стволами и ручками, отделанными перламутром. Старьевщик вынул один из пистолетов, ловко подбросил его.

— Эта бельгийская безделушка изготовлена в городе Льеже почти сто лет назад. Зачем гражданину свободной России эта бессмысленная и опасная вещица? Я освобождаю вас от нее.

Кешка, раскрыв рот, следил за происходящим внизу.

— Осторожнее! — закричал человечек, когда старьевщик взвел курок. — Один из этих пистолетов заряжен!

Вокруг старьевщика сразу образовалась толпа. Пожилая женщина с трудом тащила мраморный бюст императора Александра I.

— Русских царей и императоров не беру. Испанских, французских, австро-венгерских, римских беру, русских — не беру.

За спиной Кешки послышался шум, крики, брань, мимо него прошмыгнули выбравшиеся на крышу приятели.

— Кешка, шухер! — крикнул один из них.

— Мотай! — закричал другой, и оба бросились наутек, громыхая по железной крыше.

Кешка не успел опомниться, как из окна высунулась раскрасневшаяся физиономия разъяренной старухи.

— Воры! Грабители! Караул! — истошно заголосила она, схватив Кешку за ногу. — Попался, урка! Я тебе покажу, как белье воровать!

— Пусти! На что мне твое белье!

Кешка стащил с ее плеча мокрую наволочку и накинул на голову старухи.

— Караул, режут! — заголосила она.

В толпе раздался взрыв смеха.

А Кешка вырвался и побежал по крыше.

Из другого окна проворно выскочил дворник и бросился ему наперерез.

— Ахмет, держи его! — закричала старуха, освободившись от наволочки.

Все забыли о старьевщике и, задрав головы, следили за погоней.

— Ахмет, он за трубой! — кричала рыжая толстуха из окна верхнего этажа.

Старьевщик бросился к пожарной лестнице и, засунув за пазуху пистолет и ловко подтягиваясь одной рукой, стал подниматься вверх.

— Поймал! — раздался ликующий голос толстухи.

— Бей его! Бей негодяя! — послышался визгливый голос снизу.

— Отпусти мальчишку! Стрелять буду! — крикнул старьевщик, добравшийся до самого верха лестницы.

Дворник тащил упиравшегося Кешку к слуховому окну. Старьевщик вылез на крышу и поднял пистолет.

— Отпусти мальчонку, или я сделаю дырку в твоем картузе, чтобы не повредить твою дурацкую голову!

Из окна третьего этажа выглянул пожилой человек, на полном лице которого острая бородка клинышком и тоненькие усики выглядели несколько легкомысленно при его тяжелой, осевшей к старости фигуре. Он выглянул из окна как раз в тот момент, когда старьевщик картинно подбросил левой рукой пистолет… Раздался выстрел, и фуражка Ахмета полетела вниз, во двор. Человек, продававший дуэльные пистолеты, поднял фуражку дворника, и окружавшие его люди увидели дырку в тулье фуражки.

— Я предупреждал, что один из пистолетов заряжен, — испуганно лепетал человечек.

Ахмет отпустил Кешку и скрылся в слуховом окне. Старьевщик снял шляпу и поклонился невольным зрителям этого представления. Потом он подошел к краю крыши и бросил пистолет в раструб водосточной трубы. Пистолет с грохотом пролетел все пять этажей и выскользнул из трубы к ногам хозяина.

— Вот это да… — вырвалось у Кешки.

— Идем, малыш, со мной, — торжественно сказал старьевщик и протянул руку Кешке.

— А вы… кто?.. — растерянно спросил Кешка.

— Я? — усмехнулся старьевщик. — Я разрешаю тебе называть меня просто… маркизом.

Они пошли по мокрой от весеннего дождя крыше и скрылись за дымовыми трубами.

Человек с бородкой проводил их взглядом и закрыл окно.

— Алена, — обратился он к женщине, сидевшей в кресле-качалке и читавшей какую-то французскую книгу. — Ты не помнишь, Алена, в двенадцатом году… или в тринадцатом, если я не ошибаюсь, мы смотрели с тобой в цирке Чинизелли номер “Однорукий Вильгельм Телль” — молодой человек левой рукой сбивал яблоко с головы мальчика…

— Помню, конечно, помню, это был эффектный номер, — сказала женщина. — А почему ты вдруг вспомнил об этом?

— Так… по странному стечению обстоятельств.

Он прошелся по комнате и остановился возле портрета, с которого он сам из того самого далекого двенадцатого года смотрел на самого себя сегодняшнего. В углу под портретом стояла подпись художника — И.Репин, а к раме была приделана медная дощечка с надписью:

Портрет известного криминалиста

Прокофия Филипповича Доброво. 1912 г.

В крохотной комнатушке большого дома на Каменноостровском или точнее — на улице Красных Зорь, как он стал называться после революции, сидели двое: хозяин комнаты, уже знакомый нам Илья Спиридонович Тараканов, и узколицый блондин с тщательно приглаженными редкими волосами.

Закинув ногу на ногу, блондин курил длинную папиросу, с интересом разглядывая попугая в клетке, стоявшей на широком подоконнике.

— Мне нужны деньги и паспорт, — сказал Тараканов. — Вы принесли деньги и паспорт?

— Вы их получите, как только у меня на руках будет картина, которую вы мне обещали, — с акцентом произнес блондин.

— Я вам уже сказал: картину похитили “попрыгунчики”.

— Да, да… “Попрыгунчики”. Я прекрасно понимаю, что это очень неприятно, — кивнул блондин, глядя на хозяина слегка выпученными глазами. — Я верю вам, господин Тараканов. Но мои компаньоны хотели бы убедиться в том, что коллекция князя у вас. И мы с вами в прошлый раз договорились, что вы предоставите мне хотя бы одну картину. Любую, по вашему выбору.

Тараканов поправил очки и поднялся:

— Хорошо. Если вы так настаиваете…

Он подошел к тяжелому, громоздкому буфету, занимавшему едва ли не половину всей комнаты.

— Что поделаешь, господин Тараканов! В наше трудное время всюду нужны доказательства, — повторил блондин.

Тараканов достал из-за буфета завернутую в цветную ткань картину.

— О! — невольно вырвалось у блондина, когда Тараканов поставил на стул картину в скромной дубовой раме.

— Надеюсь, это доказательство, господин Артур?

— Пинтуриккио… Этому невозможно поверить! — восторженно прошептал господин Артур. — “Мальчик в голубом”!

— Мне срочно нужны деньги и паспорт, — быстро заговорил Тараканов. — Без них я ничего не могу сделать… “Амур и Психея” Буше уже висит в музее. Надеюсь, вам понятно, что это означает?

— Нет, простите, не понимаю.

— Это означает, дорогой господин Артур, — со сдержанным раздражением объяснил Тараканов, — что картина из исчезнувшей коллекции князя должна привлечь к себе внимание властей, что поиски коллекции неизбежно возобновятся. Они уже идут, вероятно. И я не исключаю, что меня уже разыскивают. Мне нужны деньги и паспорт, — снова повторил Тараканов и выжидающе посмотрел на Артура.

— Деньги вы получите завтра… так сказать, аванс… А документы… — Артур достал из кармана паспорт и протянул его Тараканову: — Отныне вы есть Леопольд Францевич Авденис, коммерсант из Либавы.

Тараканов раскрыл паспорт и увидел фотографию человека с фатоватыми усами.

— Усы? — удивленно сказал Тараканов. — Почему усы?