Военные приключения. Выпуск 5

Я читаю — и не верю. Не было этого волшебного вечера! Не было дамы с муфтой. Вышла к полковнику измученная нуждой, войной женщина с кошелкой, где лежали две картофелины, которые ей надо поделить между тремя детьми, и полковник вынул сало, хлеб, которые вез матери, и сунул ей — бери! Вот это — правда. Хотя жестокая и не романтичная. Но правда.

У нас историю часто понимают как нечто минувшее, ушедшее в небытие. Но история — это не остывший пепел и не только день вчерашний. Это — неразрывная связь времен, единая цепь, где важно каждое звено, в том числе и день сегодняшний. Вот почему сейчас весь наш народ с таким энтузиазмом воспринимает те решения партии, которые ведут к положительным переменам в жизни общества. Важно только, чтобы эти положения не потонули в красивых речах, благих пожеланиях. Ведь ни на одном съезде партии не принималось плохих решений — все замыслы были хорошие. Все зависит от их исполнения. Если командир отдал приказ — он должен быть уверен, что приказ его будет понят и выполнен в точности. На этом держится воинская, служба. Но на этом должен держаться и весь государственный аппарат. Задача сейчас — довести решения до дела, а дело — до конца. Мало того, необходимо, чтобы весь народ проникся идеями грядущих перемен, понял жизненную их необходимость. Тогда успех обеспечен. Причем это касается не только экономики, но и проблем социальных, духовных, нравственных.

Вот, к примеру, развернувшаяся в последнее время в общегосударственном масштабе борьба с пьянством. Это очень нужное и своевременное дело. Пьянство — страшное, всеразрушающее зло. А ведь, как ни странно, за последние двадцать лет это отрицательное явление приняло угрожающие масштабы. Но опять же никакими, даже очень хорошими, постановлениями не изжить этого зла, если борьба с ним не станет делом общенародным.

Скажу как историк: широко бытующая молва о том, что-де на Руси-матушке всегда пили, что «веселие Руси есть питие», — это злонамеренная, злоязычная ложь. Пьянство никогда не было свойственно русскому народу. А там, где оно появлялось, с ним всенародно старались бороться. Целые уезды объявлялись на сходках безалкогольными, убирались из сел трактиры и т. д. Вспоминаю в этой связи мемуары прекрасного художника Александра Герасимова, уроженца города Козлова, ныне Мичуринска.

Жители этого города были в основном прасолами — торговцами скотом. Были в городе и трактиры. В пять утра город просыпался, и жители его — с детьми, бабками — шли в эти трактиры и пили там… чай. Спиртного никто не пил. Но вдруг кто-то взял рюмку водки. Все. Он мог из этого города уезжать. Ему больше не верили. С ним не заключали сделок, не давали ссуды и т. д. Ему оставалось только бежать из города. И все потому, что он в присутствии горожан выпил рюмку водки. Вот что значит сила общественного мнения!

Важнейшей проблемой сегодняшнего дня кажется мне проблема семьи. У нас мало думают о священном таинстве брака. Отсюда — огромное число разводов, несчастных детей, поломанных жизней. Многое зависит здесь от женщины. А ей приходится сейчас очень трудно. Она и на работе наломается, и дома дел невпроворот. Где уж ей о себе подумать!

Когда-то очень много говорили и писали о равноправии женщин. Один всемирно известный ученый, ратуя за это самое равноправие, утверждал, что женщина может даже работать в шахте, ибо у нее якобы позвоночник более гибкий, чем у мужчин. Лично я на признаю такого равноправия. Женщина стояла и стоит выше мужчины. У древних славян было глубочайшее почтение к женщине, и женщина называлась словом замечательным — берегиня. Хранительница очага, хранительница семьи, хозяйка, жена, наконец, семейный мудрец, который разрешает все конфликты. А у нас зачастую равноправие оборачивается очень неприглядной стороной: женщины ломом орудуют, а мужчина — бригадир, ходит, покуривая, с записной книжечкой. Нет уж, пусть наши женщины лучше ходят по цветам, а не спускаются в шахту. Тогда и в семье будет мир и согласие.

Несколько слов хотелось бы сказать о семьях военнослужащих, офицеров. Выйдет замуж молодая девушка, живущая в большом городе, за курсанта. А его после окончания училища или академии направляют в отдельный гарнизон, на боевую точку. Каково женщине, привыкшей к удобству, уюту, жизненной стабильности, менять свой быт? Ведь женщина по природе своей домоседка. А офицер меняет местожительство часто. Послали в одно место, получил квартиру, вбил гвозди, повесил картину. А завтра — новое назначение. Значит, гвозди выдергивай, собирай чемоданы. Трудная жизнь. Особенно для женщины. И потому, коли она решила вступить в брак с офицером, она обязана внутренне подготовиться к грядущим тяготам армейской жизни. Я глубочайше уважаю жен офицеров. Считаю, что быть офицерской женой — это профессия. Это большая честь и большая ответственность!

Огромные, исторической важности задачи стоят перед нашим народом по охране памятников прошлого. Причем мы еще до сих пор говорим «по охране».

Вынуждены так говорить. Ибо варварское, а точнее, преступное их уничтожение еще встречается. Каких бесценных сокровищ мы лишились! Одно нажатие кнопки — и не стало построенного на народные копейки в честь победы в войне 1812 года храма Христа-спасителя. На народные же деньги был воздвигнут памятник национальному герою — Скобелеву. И его свергли. Зачем? Да мало ли таких примеров! И что это — вопиющее варварство или вредительство?

И вот уже встречаешь в газете, что не в 30-е годы, а сегодня где-то подожгла древнюю часовню, мало того — разрушили памятник героям гражданской войны или партизанам войны Отечественной. Исторический нигилизм не проходит даром. Он калечит души людей, лишает их понимания национальных святынь, И не пора ли спрашивать за это с полной строгостью, как за самое тяжкое преступление? А разве не в том же ряду варварских, преступных действий надо рассматривать спроектированный без глубокой научной основы и уже начавший осуществляться переброс северных рек, против которого единым фронтом выступила научная, писательская, да и вообще широкая общественность? Слава богу, проект отменили. Но ответил ли кто-нибудь за это преступление, понес ли какое-либо наказание? А ведь это миллиарды рублей. Да бог с ними, в конце концов, с миллиардами. А затопленные множества городов и сел, в которых есть жемчужины мирового зодчества, их кто восстановит? Кто вернет народу, нам с вами, нашим детям и внукам? И простят ли нам дети и внуки эти бесценные потери?

Так давайте помнить, что, живя и работая сегодня, мы живем в Истории и для Истории. И надо делать все для того, чтобы потомки наши — через сто, двести, триста лет — не стыдились нас, а гордились нами.

Пусть простит меня читатель за то, что столь часто возвращаюсь памятью к дням своей юности, к дням войны. Но иначе не могу. Слишком глубокий след оставило то время и в жизни всего народа, и в судьбах отдельных людей. Лично же для меня — при всей его трагичности и суровости — это военное время дорого не только тем, что ярко высветило духовную красоту русского человека, но еще и потому, что на всю жизнь неразрывно связало меня с армией, с флотом.

Сегодня, пожилой уже человек, я все отчетливее и яснее понимаю, как мне повезло. И мысленно благодарю судьбу, что жизнь моя сложилась именно так, а не иначе, что в юности я попал на флот, что флот меня принял, одел, обул, дал профессию и, главное, воспитал как солдата, гражданина и человека. Это было самое счастливое время в моей жизни, может быть, даже больше, чем сейчас, я чувствовал тогда свою необходимость в этом мире. Я был нужен, и от меня многое зависело. Я давал курс кораблю, определял глубину, скорость хода. От моего гирокомпаса зависела стрельба торпедных аппаратов и орудий. Ничего, что мне было пятнадцать лет. Я стоял в общем строю и делал общее дело. И за это меня уважали. И вот это сознание нужности своей делало меня гордым и счастливым, несмотря на трудности. А ведь нам, мальчишкам, не было тогда легко и хорошо. Нам было зверски тяжело. Но я благодарен флоту даже за то, что было тяжело. Благодарен за привитую дисциплину, за истинно мужские качества, которые он сформировал в нас.