Северный цветок

— Ты ничего не имеешь против того, чтобы я держал его у себя несколько дней? — спросил он.

— Ничего не имею, но очень хотел бы знать, зачем оно понадобилось тебе!

— Я хочу… — протянул Грегсон, снова усаживаясь на скамье, — но, собственно говоря, я еще сам точно не знаю, что я хочу сделать с этим письмом. Одно я скажу тебе! Ты помнишь, мне однажды снилось, будто бы этот дурацкий плантатор из Карабобо хотел пырнуть тебя ножом? На следующий день так оно и случилось. Ну а теперь мне тоже приснилось кое-что забавное… Пока ничего тебе не скажу, но мне хочется поспать на этом письме. Очень может быть, что я буду спать на нем целую неделю, — не знаю! Ну-с, а теперь я предлагаю тебе тоже поспать немного. До утра еще далеко, и ты успеешь отдохнуть.

Через полчаса Филипп разделся, погасил свет, лег на свою койку, но никак не мог уснуть, так как он снова и заново переживал все приключения этой ночи. Он был уверен, что письмо теперь находится в руках Пьера и Жанны, но не знал, сочтут ли они нужным ответить на него. Он возлагал на это мало надежды, но все же испытывал большое моральное удовлетворение от того, что поступил именно так, а не иначе. Если они еще раз встретятся — а он нисколько не сомневался в том, что они встретятся! — то он не будет чужой им. Если даже они не появятся больше в Черчилле, то он доберется до их постоянного местопребывания.

Он поймал себя на том, что десять-двенадцать вопросов одновременно ворошатся в его голове, причем ни на один из них он не может ответить себе. Кто эта девушка, которая так величаво выплыла из мрака Пустыни? Кто — ее спутник, который кланяется, как вельможа былых времен? Действительно ли они всегда обитали и обитают в лесу? А где находится Божий Форт? Он никогда до сих пор не слышал о таком форте. Существует ли он на самом деле? При воспоминании о странном и богатом наряде Жанны, об аромате, которым был пропитан ее носовой платок, и о той грации, с которой она попрощалась с ним, он подумал, что вряд ли в сердце убогой, грустной страны севера может существовать такой уголок. Пьер сказал, что они приехали из Божьего Форта. Но проживали ли они там постоянно?

Он, наконец, уснул в надежде на то, что ему удастся в самом недалеком будущем выяснить все интересующие его вопросы. Несомненно, в Черчилле должны были проживать люди, которые знали Пьера и Жанну. В крайнем случае, они должны знать, где находится этот самый Божий Форт.

Когда Филипп через несколько часов проснулся и соскочил с койки, то нашел Грегсона уже вполне одетым. Тот успел даже и завтрак приготовить.

— С тобой приятно водить компанию! — проворчал художник. — Пожалуйста, дорогой мой, не забудь в следующий раз, когда опять соберешься зевать на луну, захватить меня с собой. Ну, живо поворачивайся. Нырни в эту кадку с водой и давай кушать! Я помираю — хочу есть!

Филипп обратил внимание на то, что его приятель укрепил эскиз на одном из бревен, слегка выступающих из стены, почти над самым столом.

— Это ты хорошо сделал, Грегги! — сказал он. — Для вдохновения лучшего материала не найдешь. Я думаю, что твой Бёрк подскочит до самого потолка, когда ты пошлешь ему этот эскиз в красках.

— Никакого портрета в красках Бёрк не получит! — хладнокровно ответил художник, усаживаясь за стол. — Я не намерен продавать эту вещь!

— Что так?

Прежде чем ответить, Грегсон стал терпеливо ждать, пока Филипп, в свою очередь, сядет за стол.

— Послушай, друг мой, что я скажу тебе! — заявил он. — Я даю тебе полную возможность смеяться сколько твоей душеньке угодно! Но вот клянусь тебе всем святым на свете, что другой такой девушки ты нигде не найдешь! Я говорю, конечно, о той, которую я встретил позавчера! За такую девушку не жаль и жизнь отдать.

— Совершенно верно! — согласился Филипп. — Я тебя вполне понимаю!

Грегсон от удивления широко раскрыл рот и взглянул на приятеля.

— Ты что ж это, смеешься? — спросил он.

— У меня нет такой причины смеяться. Я говорю и повторяю, что вполне понимаю тебя. Я вполне согласен с твоим мнением.

Грегсон перевел взор с Филиппа на эскиз.

— Ты, Филь, судишь по этому наброску?

— Говорю тебе, что она очень красива.

— Но она больше, чем красива! — с горячностью заявил Грегсон. — Если я когда-либо видел ангельский лик, то это было позавчера! Я только на. один миг встретился с ее взглядом и нашел, что ее глаза…

— Изумительны!

— Да!

— Я имею в виду, главным образом, их цвет! — сказал Филипп, приступая к еде.

— Они голубые или серые! Впервые в моей жизни случилось, что я смотрел в глаза и никак не мог определить их цвет. То же самое и относительно ее волос. Они — не того золотистого оттенка, который всегда наводит на мысль, что волосы крашеные. Их цвет почти не поддается точному определению. Можешь назвать меня хвастуном, лгуном или чем угодно, но заявляю тебе самым решительным образом, что тотчас же после завтрака я отправляюсь искать эту девушку и выяснить, кто она такая.

— Ну, а как же обстоит дело с лордом Фитцхьюгом?

Легкая тень мелькнула по лицу художника. Некоторое время он хранил полное молчание, а затем сказал:

— Вот именно… После того, как ты вторично ушел отсюда, я все время думал о лорде Фитцхьюге и незнакомой девушке. Послушай, Филь, я ни на минутку не сомневаюсь в том, что она — не местная. Каждый дюйм в ней явно говорит об этом. И теперь нам остается одно: выяснить, кто она.

Филипп не желал продолжать разговор на эту тему. Через четверть часа молодые люди вышли из хижины, пересекли небольшую гряду холмов и вместе спустились в Черчилл. Грегсон направился в универсальную лавку, а Филипп зашел в помещение, занимаемое Пирсом.

Пирс работал за своей конторкой. Его жирные руки лежали на столе. Он поднял на вошедшего утомленные, опухшие глаза. Филипп знал, что он не спал всю ночь. Его маслянистое лицо загорелось некоторым оживлением и любопытством, когда он увидел неожиданного гостя.

Филипп вынул из кармана две сигары и занял место по другую сторону стола, напротив хозяина.

— У вас усталый вид, Пирс, — сказал он. — Очевидно, много работаете. Вчера, после полуночи, я случайно проходил мимо, видел свет в вашем окне и чуть-чуть не постучал. Но я понял, что вам не до посторонних людей, и поэтому отложил свой визит до сегодняшнего утра.

— Я страдаю бессонницей, — хрипло ответил Пирс. — Совершенно не сплю. Вы, вероятно, видели через окно, как я работал?

Некоторое беспокойство послышалось в его вопросе.

— Нет, кроме света, я ничего не видел, — беспечно ответил молодой человек. — Вот в чем дело, Пирс! Насколько мне известно, вы недурно знаете этот край!

— В ожидании этой проклятой железной дороги я работал здесь восемь лет в качестве проспектора, — ответил тот. — Думаю, что я, как вы выражаетесь, недурно знаю этот край.

И он сложил свои толстые, жирные пальцы.

— В таком случае вы можете сообщить мне, где находится Божий Форт?

— Какой форт?

— Божий Форт!

Пирс развел руками.

— В первый раз в жизни слышу о таком месте! — сказал он, наконец. — Понятия не имею о том, что это и где оно находится.

Он поднялся с кресла и подошел к большой географической карте, висевшей на стене. Он стал внимательно вглядываться в нее, а затем начал водить по ней ногтем указательного пальца.

— Вот последний поселок! — сказал он, стоя спиной к Филиппу. — Божьего Форта я все-таки не вижу. К югу от Дома Нельсона находится Божье озеро, а к северу от пятьдесят третьей параллели ничего божественного я больше не нахожу.

— Вы слишком высоко забрались! — заметил Уайтмор и поднялся с места.

Маленькие глазки Пирса, казалось, хотели пронзить его насквозь.

— Никогда не слышал о таком месте! — повторил он. — Что это за место? Почтовая станция?..

— Я столько же знаю о нем, сколько и вы! Собственно говоря, мной в данном случае руководит только любопытство, не больше. Очень может быть, что я не расслышал точного названия! Во всяком случае, я очень благодарен вам.