Двойник

— Ну, с сэром Генри разбирайтесь сами, как знаете, а меня прошу оставить в покое! — заявил я, собираясь уходить.

Сигрэв провожал меня до порога конторы.

По дороге домой, я вспоминал события предыдущей ночи и мне было приятно от сознания, что один из интересующихся мною людей, имеет теперь на своем лице следы моего удара.

Кто бы ни был этот Френсис, таинственный Гуарец или другой тип с подобными же намерениями, — я был уверен, что узнал его! И дал я себе слово, что ни один иностранец с обезображенным носом не осмелится подойти ко мне на близкое расстояние…

В послеобеденное время я сидел дома, надеясь, что Билли даст о себе знать, но пробило уже шесть часов, а он не приходил, не звонил по телефону.

Огорченный напрасным ожиданием, я спустился по лестнице, чтобы узнать о здоровье Мильфорда.

— Я не могу понять одного, — заметил я ему, — как вы могли заболеть от кружки пива?

— Оно было отравлено!

— Вот как? — удивился я. — Но из чего вы это заключаете? — спросил я, желая узнать от него больше подробностей по интересующему меня вопросу.

Мильфорд нервно заерзал в кресле.

— Видите ли, сэр, я уверен, что мне в пиво всыпал что-то один человек, когда я отвернулся.

— Какой человек, где?

— Там, в баре, был один высокий малый вроде иностранца! Он начал со мной разговор, когда я туда пришел. Мне кажется, что это он и всыпал мне отраву в питье…

Эта теория Мильфорда целиком совпадала с моими собственными подозрениями.

— Могли бы вы узнать его? — спросил я.

— Конечно, сэр! Высокий малый с черными волосами, одно плечо у него выше другого… Мне он не понравился с первого же взгляда!

Я только что собирался сказать, что хозяин бара, возможно, сумеет нам что-нибудь пояснить об этом человеке, как послышался стук и вошла горничная.

— Простите, сэр, — сказала она, — мистер Симпсон пришел!

Наступил затруднительный момент: я не имел никакого понятия о том, кто такой мистер Симпсон, но Мильфорд еще раз выручил меня:

— Я посылал за ним, сэр! Вы говорили, что хотите завтра проехать до Будфорда, если будет хорошая погода, вот я и вызвал его, что бы вы сказали ему, понадобиться ли вам автомобиль!

Для меня это было большой новостью — до сих пор я не знал, что принадлежу к числу собственников автомобилей.

— Очень хорошо, Мильфорд, — проговорил я, поднимаясь. — Я думаю, что буду сам управлять машиной, если будет приличная погода.

Я поднялся по лестнице и застал мистера Симпсона в вестибюле. Это был маленький, бритый человечек, одетый в обычный костюм шоферов.

Я быстро соображал.

У меня не было большого опыта в шоферском деле, но в Буэнос-Айресе мне приходилось не раз управлять автомобилем.

Если Билли придет вовремя, я хотел бы взять его с собой до Будфорда и высадить у первой гостиницы. В этом случае, Симпсон мог бы выдать нас одному из слуг Морица. Вот почему я решил сам править машиной.

— Вы мне не нужны, Симпсон, — сказал я. — Подайте автомобиль к половине одиннадцатого, и снабдите его достаточным количеством бензина. Я буду править сам!

Шофер почтительно козырнул и вышел.

Это посещение привело меня в прекрасное расположение духа: имея в своем распоряжении автомобиль, я чувствовал себя значительно лучше подготовленным для визита в Будфорд. Я совершенно не доверял Морицу, а ведь автомобиль чертовски удобная вещь, если хочешь без предупреждения покинуть какое-нибудь место.

Единственным темным пятном на моем горизонте было отсутствие Билли. Я начал уже опасаться, что он вошел в дело Мансуэллей. Но в надежде на лучшее я поднялся к себе на верх и начал не спеша одеваться, готовясь идти на бал к лорду Сангетт.

К восьми часам я заказал себе легкий обед, во время которого дал несколько наставлений относительно Билли.

— Скажите ему, что я скоро вернусь обратно и могу оставить его у себя на ночь. Надеюсь, комната есть?

— О, да, сэр, — ответила горничная. — Нужно только приготовить постель.

— Сделайте это, и постарайтесь, чтобы он не ушел!

Я подождал до половины одиннадцатого: Билли все еще не показывался. Тогда я надел шляпу и пальто, вызвал экипаж и приказал кучеру везти себя в Бельгрев-сквер.

Дом Сангетта оказался большим особняком, окруженным парком, и занимавшим весь угол улицы. К входным дверям подъезжало множество машин и экипажей: тут же стоял полисмен, следя за порядком.

Выйдя из экипажа, я поднялся по лестнице, покрытой ковром. Избавившись, при помощи ливрейных лакеев, от верхнего платья, я дошел до площадки где стоял камердинер, докладывавший о прибытии гостей. Он, очевидно, знал меня, так как тотчас же доложил торжественным голосом:

— Мистер Стюарт Норскотт!

Лорд Сангетт, который вместе с пожилой седой дамой приветствовал каждого гостя, услышав мое имя, пошел мне навстречу.

Это был высокий мужчина, лет сорока пяти, с тяжелым бритым лицом и жесткими голубыми глазами.

— Я рад, что вы пришли, Норскотт, — шепнул он, пожимая мне руку. — Вы получили мою записку? Я должен с вами переговорить, как только кончу эти глупости!

— Хорошо, — ответил я. — Где мы встретимся?

— Приходите ко мне в кабинет: я удеру от гостей в 11 часов, и вы меня там найдете.

Поклонившись Сангетту, я вошел в зал для танцев, стараясь не показать вида, что я здесь впервые, и это очень забавляло меня.

Зал был переполнен толпой, которая судорожно кружилась в каком-то танце. Я стоял в дверях, ослепленный ярким светом, блеском бриллиантов и красотой нарядов, мелькавших передо мною.

Внезапно я почувствовал, что кто-то стоит у меня за спиной, желая войти. Я отошел в сторону, поднял глаза и сердце мое забилось так сильно, словно собралось выпрыгнуть.

Напротив меня, под руку с пожилым господином, лицо которого было мне очень знакомо, стояла Марчиа Солано!

10

Я так обрадовался, увидев ее что чуть не подошел к ней и не обнаружил нечаянно, что мы с нею знакомы. Но что-то в ее лице остановило меня…

Она сильно побледнела и я заметил, как задрожала ее рука, лежавшая на руке спутника. Смущенная, она смотрела на меня, и глаза ее выражали не то страдание, не то чувство облегчения.

Через мгновение она уже прошла мимо меня, увлекаемая своим спутником, а в следующую минуту я услышал, что сзади кто-то произнес мое имя.

Обернувшись, я очутился лицом к лицу с лордом Ламмерсфильдом, который накануне остановил меня в Парк-Лэйне.

— А, Норскотт! — произнес он, кивая мне. — Я как раз хотел узнать, приехали ли вы? Встретить кого-нибудь в этом людском потоке — счастливая случайность!

Он цинично улыбнулся.

— Если хотите, уделите мне десять минут для разговора о некоторых делах! — прибавил он серьезно.

— Хорошо, — ответил я и мы вышли на площадку, на которой толпилось множество людей.

Затем мы прошли длинную галерею, на стенах которой висели фамильные портреты. Кабинет, в который ввел меня Ламмерсфильд, находился в конце галереи. Когда мы вошли в него, он был пуст.

Первые же слова Ламмерсфильда сбили меня с толку.

— Стены лбом не прошибешь, Норскотт, — заявил он спокойно. — Денег у меня сейчас нет, и не имеется никакой возможности их достать!

Пораженный этими словами, я едва не воскликнул: «Какие деньги?» Но вовремя удержался.

— Будем говорить откровенно, — продолжал он добродушно, — я в ваших руках: если вы меня прижмете, мне придется продать Кренлэй и отказаться от политики! Британцы могут простить своим политическим вождям все, кроме банкротства! Последнее считается даже большим преступлением, особенно, если это результат неудачной игры на скачках… Если вы согласны подождать, то я уплачу вам при первой возможности, а с другой стороны, если меня и впредь будет преследовать неудача, то Кренлэй, вероятно, пойдет прахом, и вы ничего не получите!

Мне удалось настолько овладеть собой, что я мог, наконец, понять положение. Было ясно, что Норскотт одолжил деньги лорду Ламмерсфильду, и это была, очевидно, крупная сумма! Кроме того, из слов Ламмерсфильда было понятно, что срок платежа приближается.