Каллиграфия (СИ)

«Обогащать твой разум, не поучая тебя…»

«Дарить вам радость, не ожидая ничего взамен…»

«Любить тебя, не посягая на твою свободу…»

Кристиана покинула усталость, у Джулии пропало желание спать. Они готовы были провести в кабинете целую вечность, без пищи и питья, в молчании, стоящем любых сакраментальных слов.

Мирей правильно сделала, что прервала их задушевное безмолвие. Так, по крайней мере, считала она сама. Франческо же был глубоко тронут тем, что увидел в замочную щель. Он впервые отнесся к человеку-в-черном без осуждения.

— Теперь я понял, какого вида у них любовь, — восхищенно говорил он наутро, шагая вдоль корпуса Академии. — Нетленная, непорочная, чистая! Ах, какой я был дурак, когда считал, будто они как все!

— Я тоже была не права, — призналась Мирей, которая шла рядом, стараясь не ступать в росистую траву. — А ведь житья ей не давала со своими нелепыми нравоучениями! Неудивительно, что она сбежала от нас к синьору Кимура. Он ее не третировал.

— Эй, давай-ка повеселее! — сказал Франческо. — Мы прошли воду, огонь и медные трубы, а значит, положено веселиться! Экзамен-то сдан!

— Действительно, — ободрилась Мирей. — Будем веселиться, во что бы то ни стало! — И рассмеялась, шлепнув его по спине. Если раньше Росси был у нее не в фаворе из-за своих плоских, как подошва, острот, то после ночного бдения неприязнь испарилась без следа. Индульгенция была ему теперь обеспечена если не на сотню, то на десяток лет вперед так точно.

— Скоро на чьей-то свадьбе попляшем, — мечтательно проговорила француженка.

— О, нет! — махнул рукой тот. — От них не дождешься! Не того они роду-племени.

Джулия сгорала от любопытства:

— Ну, можно уже? Можно? — спрашивала она, норовя стянуть с глаз повязку.

— Потерпи, радость моя, — говорил Кристиан, заговорщически улыбаясь тяжелым кованым воротам и своему золоченому ключу на большом кольце. Скрипнули петли, и Джулия вздрогнула, силясь определить, куда ее завел учитель. Он сказал, что это сюрприз. Но ведь сюрприз сюрпризу рознь! Не отправляться же за сюрпризом на ночь глядя и, судя по зловещему скрипу, в запретную часть Академии!

Девушка втянула носом воздух. Такое обилие цветочных ароматов встречается лишь у Аризу Кей да…

— Цитрусовая аллея! — воскликнула она. — Почему мы на цитрусовой аллее?!

По взмаху палочки ветра-дирижера удивленно зашептались деревья. Кристиан же оставался нем, как рыба. Лишь направил Джулию к полигону, мягко обхватив за плечи.

— Цветы разошлись не на шутку. Ни дать ни взять парфюмерный салон! — отнюдь не восторженно прокомментировала она. — Как будто хотят показать, на что способны.

— Так уж они сотворены, — отозвался Кимура. — Благоухать нам на радость. Цвести для тех, кому обязаны жизнью.

— Цветение как благодарность?

— Некоторым из людей тоже свойственно цвести и творить с благодарным сердцем…

Листья цепкого винограда, сообща с вечерней мглою, совершенно скрыли их от глаз праздных наблюдателей, и вскоре Кристиан уже зажигал низкие масляные фонари на полигоне, перед обнесенной ограждением площадкой.

— Вот, что я хотел тебе показать, — сказал он, проведя рукой по ротанговой корзине теплового аэростата.

— Ух, ты! Какая красота! — вскрикнула Джулия, избавляясь от повязки. — Воздушный шар! Вы собираетесь на нем полететь?

— Это подарок тебе, — тонко улыбнулся Кристиан, и в глазах его, Джулия могла бы поклясться, блеснул огонек.

— Мне? Но… — протянула она, обходя гондолу. — Я с ним в одиночку не управлюсь. Я ведь никогда не летала на воздушном шаре.

Потом она посмотрела на купол — белый, с изображениями старых разлинованных карт, компасов и чернильных перьев. В тусклом, дремотном свете фонарей он выглядел просто фантастически.

— У меня нет слов, — произнесла она, трепеща от счастья. — Никак не верится.

— Я знал, как ты хочешь улететь… — Кристиан вынужден был прерваться, поскольку Джулия с приглушенным «Ах, спасибо, спасибо!» повисла у него на шее.

Федерико долго и упорно барабанил в ворота окаймлявшей Академию «крепостной стены», прежде чем стража соизволила справиться о цели его прихода.

— Мне надо увидеться с Джулией! С Джулией Венто! — потребовал тот и почти сразу же был под руки доставлен к дверям лаборатории, где его кузина на пару с Кристианом готовила реактивы. В испачканном халате, резиновых перчатках и с заколотыми волосами. Именно в таком виде она и предстала перед двоюродным братом, вкусы которого уже успели утончиться, а манеры — облагородиться настолько, насколько требовалось в элитном обществе богачей Флоренции, куда он укатил вскоре после того, как обчистил Моррисовы закрома.

— Выходи за меня! — выпалил он, сияя, точно медный пятак.

Охранники, сопровождавшие его как личность подозрительную и неблагонадежную, скромно топтались в сторонке, пока Джулия не отослала их прочь.

— За тебя?! Что ты такое о себе возомнил?! — нахмурилась она, сняв перчатки и прикрыв локтем дверь.

— У меня дом во Флоренции, прямо напротив базилики Санта-Кроче, а денег что палой листвы! Со мною нищенствовать не будешь!

— И откуда у тебя, позволь спросить, всё это состояние? Ведь не из бочки же со дна морского? Украл?

Федерико набычился:

— Вот еще скажешь, украл! В наследство досталось.

— Врешь, — отрезала Джулия. — Смотри, на языке типун вскочит. И выкинь из головы бредни про свадьбу. Ни за тебя, ни за кого другого я не пойду, будь у него хоть небоскреб, хоть синагога, хоть вигвам! Ясно тебе? — Она ткнула пальцем ему промеж ребер. — А несметные богатства мне нужны, как рыбе зонтик.

— Гордячка, — буркнул тот. — Все вы, женщины, носом крутите. Одумаешься — а поезд-то ушел.

— Сдался мне твой поезд! — издевательски бросила Джулия. — У меня есть воздушный шар и синьор Ки… — она прикусила язык, но было уже поздно. Ее братцу словно затрещину влепили: он побагровел, как закат над Персидским заливом, и, очертя голову, кинулся к лаборатории. Девушка попыталась преградить ему дорогу, но он отмел ее одним движением руки.

Склонившись над штативом и прищурив левый глаз, человек-в-черном кропотливо отмерял объем какой-то бесцветной, и, судя по всему, едкой жидкости, когда в обитель химикатов и пробирок ворвался разъяренный Федерико. Кристиан проворно и, надо сказать, весьма кстати переместил реагенты под тягу, ибо ревнивец, чей пылкий нрав не укротить было никакими предписаниями и условностями, мог запросто опрокинуть склянки, как нередко случается с отдельными импульсивными личностями.

— Похоже, нам придется вновь скрестить шпаги, сударь! — выкрикнул Федерико ему в лицо, обхватив столешницу за края.

— Что ж, ничего не имею против, — сдержанно отозвался Кимура, вешая халат на спинку стула.

Они вышли из лаборатории с неподвижными, мрачными лицами, и Джулии стало не по себе.

— Драться из-за меня будете?! — Брови ее взлетели вверх. Кристиан сказал, что разберется с этим задирой, чтоб не очень-то выпендривался.

— Сэнсэй, а можно, лучше я его побью? — предложила она. — У меня и опыт кое-какой имеется. Не заставляйте меня краснеть. Куда? В парк?! Перед всей Академией?! Я сгорю со стыда! — пообещала Джулия, чувствуя себя героиней какого-то бразильского сериала.

Схватка на рапирах, позаимствованных по такому поводу из музейной коллекции, проходила довольно бойко и собрала столько зрителей, сколько не собирал ни один из назидательных монологов Сатурниона Деви. Кристиан легко парировал выпады соперника, который, быстро выдыхаясь, подкреплял свои движения выразительной мимикой да яростными выкриками. Кимура же был хладнокровен, как удав.

Джулия стояла в сторонке, нервно топая ногой. Да, несомненно, ее наставник перца любому задаст. А как держится безупречно! Картинка в рамке. Многие прибежали с фотоаппаратами — Донеро с момента своей «коронации» несколько ослабил узду и позволил студентам пользоваться техникой. Затрещали, защелкали затворы, замигали тут и там вспышки. Хотелось провалиться сквозь землю. Рядом, откуда ни возьмись, материализовалась Мирей.