Шмели и термиты

Уже рассказывалось, как знаменитый Карл Линней в первом описании термитов совершил сразу две — и довольно существенные — ошибки. Их впоследствии устранили (это произошло не сразу). Однако общий вывод, которым ученый заключил изложенные им сведения о термитах Индии, до сих пор сохраняет значение. «Indiae calamitas summa», — написал Линней, объявив термитов самым ужасным бедствием всей страны.

За этой краткой, будто для медали вычеканенной латинской формулой стоят тысячи свидетельств, начиная с санскритских рукописей (1350 лет до новой эры!), справки всеведущего Плиния, упоминавшего об индийских муравьях — пожирателях древесины, и кончая негритянскими поверьями о насекомых, которые без пламени сжигают леса, и старинными мексиканскими притчами о древесных вшах, перед которыми равны и скромные хижины и великолепные дворцы.

О хижинах пойдет речь далее, здесь же перескажем историю одного дворца, выразительно описанную английским путешественником Г. Форбесом — автором «Восточных воспоминаний». История эта успела обрасти в разных сочинениях фантастическими подробностями, и рассказ о подлинном происшествии превратился в мрачную легенду о злом колдуне, не отступающем пи перед какими молитвами и заклинаниями.

Дело происходило где-то возле Калькутты. Знатный господин К., живший в великолепном замке, отправляясь в гости, отдал последние распоряжения слугам. Дверь в свои личные комнаты он запер, а ключ положил в карман.

Спустя какое-то время К. вернулся и поспешил к себе.

— И затхлый же воздух! — хмурится он, войдя в комнату. — Сейчас же поднимите шторы и откройте окна. Надо как следует все проветрить!

Слуги берутся за дело, но, едва они вздумали поднять штору, карниз рухнул.

— Что такое! — ворчит К. и приказывает завести остановившиеся часы.

Увы! Деревянный футляр рассыпается, и механизм с гулким звоном падает на пол.

К., однако, ничего не слышит: он протирает глаза и, не скрывая испуга, смотрит на стену, на которой, уезжая, оставил свои любимые картины.

Стекла все на месте, но они оклеены по краям серой, похожей на цемент полоской, а от рам и от самих картин и следа нет. Только кое-где под стеклом сохранился слой краски,

— Что здесь произошло? — растерянно повторяет К.

Он нервно подходит к столу. Это старинный стол из индийского тикового дерева. Все здесь на месте, как в день отъезда, но только сильно запылено, и К. переводит дыхание.

Однако стоит ему дотронуться до первой, второй, третьей стопки, как бумаги сразу превращаются в кучки грязного сора.

В потайном нижнем ящике стола лежал лакированный ларец. Здесь хранились важные фамильные документы. Какое счастье — ларец на месте! На его лаке — ни трещинки, ни морщинки.

И снова одно прикосновение рассыпает в прах и содержащее и содержимое — и ларец и бумаги.

Все, что выглядит лежащим в полной сохранности, превращается в тлен, в пыль, в ничто.

На настенном ковре висит ружье. К. срывает его вне себя от гнева, ударяет прикладом о стену и чувствует, как крошится и рушится ложе, видит, как рассыпается и осыпается ткань ковра.

Все замирают от неожиданности, и только старый дворецкий указывает господину на черные, землистого цвета обрывки шнура, свисающие с потолка и местами кое-где пересекающие стены. Он шепчет:

— Белые муравьи!..

На земле нет другого насекомого, которое с такой методичностью и так успешно уничтожало бы всевозможные творения рук человеческих, как это делают многие термиты в тропических, субтропических и просто жарких странах мира.

Начиная с И. Съестеда (1900) и до С. Скаиффа (1954), опубликовавших исследования о термитах Африки; начиная с Д. Остен-Сакена (1877), Ф. Сильвестри (1902), Н. Холмгена (1906) и до Ч. Митченера (1952), давших сводки о термитах Северной и Южной Америки; начиная с уже знакомого нам Г. Смисмена (1781) и кончая авторами всех позднейших книг о термитах тропической материковой Азии; начиная с К. Губбарда (1878), К. Эшериха (1911), Н. Кемпера (1934) и кончая составителями более поздних монографий о термитах Цейлона и Индонезии; наконец, в наиболее подробных трудах о термитах всего мира — Е. Хег (1922), В. Вилер (1928), Ч. Кофоид (1934), Т. Снайдер (1949), А. Герфс (1952) — все, как один, занимавшиеся этими насекомыми специалисты в той или иной форме признают: термиты — настоящее бедствие во всех тропических странах.

На десятках языков, в сотнях книг, в тысячах статей, на десятках тысяч страниц излагается и обосновывается этот вывод, приводятся свидетельства. Будничные факты, исторические события, анекдоты, трагедии, шутки, драмы…

Вот рассказ китайских строителей с континента и с Тайваня. Они заявляют, что атаку Коптотермес выдерживают только хорошо цементированные стены и фундаменты: кладка на известке, как бы тщательна она ни была, здесь недолговечна…

Вот рассказ землемеров с Гвинеи. Вечером они вбили колышки, чтобы с рассветом продолжить работу, а наутро вместо колышков нашли одни их подобия, склеенные не то из глины, не то из папье-маше…

Вот рассказ о цейлонском рикше. После трудового дня он погрузился в каменный сон на циновке рядом со своей тележкой. Проснувшись утром, бедняга нашел одни только волокна циновки, а вместо тележки — два железных обода от колес и несколько рассыпанных гвоздей…

Вот рассказ о торговце из Манилы на Филиппинах. В его доме заночевал приезжий из Северной Японии. И надо же случиться такому: ночью платье гостя исчезло. От него на месте остались одни металлические пуговицы и крючки.

Вот рассказ о разорении одного мадагаскарского винодела. Его богатство хранилось в бочках и бутылках с вином. Все в винном погребе выглядело нетронутым, и вдруг бочки потекли, а пробки в бутылях насквозь истлели. И молодое и старое вино сбежало, ушло в землю…

Рушатся дома, рассыпается утварь, мебель, в прах превращаются платье, обувь, незаметно опустошаются склады, засыхают и подъедаются дикие и выращенные человеком культурные деревья и злаки, рушатся под напором вод источенные шлюзы и плотины, стены оросительных каналов, трубы деревянного водопровода, обшивка пристаней и барж, связки плотов.

Тысячи случаев, происшествий, аварий.

Справки экономистов, подсчитывающих убытки. Жалобы инженеров, строителей, архитекторов, призывающих принимать предупредительные меры, чтобы исключить возможность повреждений.

Нет числа рассказам о том, как термиты уничтожают книги, архивы, библиотеки.

Знаменитый ученый-путешественник А. Гумбольдт, вернувшись из Южной Америки, заметил, что ему там почти не доводилось видеть книги старше пятидесяти лет. И он объяснил почему: за такой срок ни одну книгу не удается уберечь от термитов. «Эти насекомые представляют собой угрозу не только для цивилизации вообще, но и для литературы в особенности», — писал один бразильский термитолог и при этом, пряча улыбку, добавил, что он лично «не слишком доверяет рассказам о том, будто везде, где это возможно, термиты в первую очередь расправляются с книгами по вопросам термитологии и особенно о борьбе с термитами».

Это замечание стоит особо оценить, так как, когда речь идет о термитах, мало кто способен еще шутить, мало кто сохраняет чувство юмора.

Действующий тайно и вслепую, не слишком разборчивый и постоянный в выборе объектов атаки и форм нападения, бесшумный, немой невидимка, о злых забавах которого здесь рассказывается, действует исподволь, скрытно, без спешки.

Вот Франция. Здесь, как и в других странах Средиземноморья, термиты известны давно. Однако никто не придавал значения тому, что время от времени то в одном, то в другом месте с некоторых пор стали обнаруживаться деревянные строения, изъеденные крошечным (его размеры три-четыре миллиметра) и необычайно тугорослым (каждая особь солдата или крылатого растет от полутора до двух лет) насекомым.

Впервые об этих термитах заговорили лишь после того, как выяснилось, что они поели все бумаги в префектуре города Ла-Рошель. Подробности этого конфузного происшествия довольно точно описаны Катрфажем. Пересказ его сообщений опубликован в петербургских «Отечественных записках» за 1853 год.