Лучик

Низкое солнце пронизывает последними лучами сосновый бор. А по краю бора, где растут ели, уже сумрачно. Поднял ногу, чтобы сделать очередной шаг, и тут же отдернул — змея лежит под ногой.

Наклонился с опаской, чтобы лучше змею рассмотреть. А это оказался кусок свернувшейся еловой коры с серыми треугольными пятнами.

На лугу пасется заяц. Интересно наблюдать, чем и как он питается.

По одной травинке не ест. Берет в рот одновременно две- три. И не поперек, что, казалось бы, удобнее. А вдоль. Будто по конвейеру уходят травки в заячье нутро.

Разборчив заяц. Не желает есть одно и тоже. Все время разнообразит меню. Поел травинок, принялся за листики. Схрупал какие‑то продольные, переключился на круглые. Закусил длинным стеблем одуванчика, аккуратно срезав его у самого основания.

Теперь прилег отдохнуть. И глаза прикрыл. Дремлет. Подремал, снова поднялся на лапы. Зевнул, смешно потянув книзу маленькую челюсть. Вытянул, разминая, задние ноги. Вновь принялся за еду.

Поел. Начал лапы зубами чистить. Почистил передние, подтянул к мордочке заднюю. Вот это рычаг!

Опять улегся на отдых. В этот раз для разнообразия на боку. Полежав, вытянул передние лапы и положил на них голову, как собака.

Прилег и я на зеленый ковер в десятке шагов от зайца. Отдыхаем вместе.

Чтобы лучше чуять, лиса держит нос по ветру.

А если ветер боковой?

Лежу на краю поля, отдыхаю. Вижу от леса в мою сторону лиса идет. Обнюхивает каждую рытвинку, ложбинку. Кого‑то выискивает в густой траве.

Все ближе и ближе рыжая. И все меня не замечает. Подошла метров на двадцать. И, видимо, наконец учуяла. Подняла нос по ветру. Поэтому смотрит в сторону от меня.

Привстал я, чтобы лучше лису рассмотреть. Зашуршал одеждой. И этим выдал себя. Глянула на меня лиса и обомлела от такой близости. Уселась в растерянности на хвост. И лишь, когда я шевельнулся еще раз, меняя положение, помчалась по полю обратно в лес.

Не всегда надежна привычка держать нос по ветру. Порой неплохо и своевременно оглядеться по сторонам.

Давно не встречл на речке Сороге бобров. То ли их кто переловил. То ли они сами куда‑то уплыли.

Сижу на крутом берегу. Вспоминаю былые времена, когда каждый вечер, а порой даже днем можно было видеть этих приятных зверьков. Плавно скользит подо мною вода. Чуть морщинит на повороте. К этим морщинкам прибавилась еще одна. В центре ее темный предмет. Что это плывет по реке?

Это голова бобра. Я даже привстал от неожиданности — живы мои приятели!

Бобр не мог не заметить меня. Но смельчак плывет не сворачивая. Вместе с рекой делает плавный поворот, и проходит в нескольких метрах от меня. На фоне песчаного дна хорошо вижу темное тело с большим плоским хвостом.

Зверек исчезает за следующим поворотом. Остаются радость встречи с ним и чувство беспокойства за бобра. Плохо может кончиться для него такая смелость.

Хмурится небо. Хмурится лес. В еловой чаще полутемно, как будто не середина дня, а поздние сумерки. Иду заросшим лесным проселком, где давно не ступала нога человека. Изредка попадаются старые лосиные следы.

А вот кабаньи! Совсем свежие! Здесь кабан перепахал обочину. Здесь блаженствовал, развалясь в грязи. А здесь очищал грязь о шершавую кору старой ели. На всякий случай внимательно посматриваю по сторонам, не напало бы лесное страшилище на меня из еловых зарослей.

Вышел на вырубку, густо заросшую кустами. В кустах что‑то зашуршало. Мне показалось, что из зарослей поднимается медведь. Но я тут же понял, что это кабан.

Крупный черный секач — одиночка грозно уставился на меня. Я замер, присмотрев поблизости суковатую ель, на которую при необходимости можно быстро забраться.

Кабан не предпринимал никаких действий. Только сердито сопел. Я сделал к нему шаг, чтобы получше его рассмотреть. Вепрь рыкнул. Подпрыгнул. И, отбежав метров на двадцать, снова повернулся ко мне.

Не стал я испытывать терпение кабана, слишком опасно. Повернулся, и пошел своей дорогой. Но любопытно, — при такой колоссальной силе, кабан дрогнул и отступил от безоружного.

Из кустов на луг выбежал крупный сильный лось. Остановился, повернув голову назад.

А сзади, в кустах, стоит лосиха, его подружка.

Лось пробежал еще, предлагая ей последовать за собою в лес, расположенный по другую сторону луга.

Но лосиха не сдвинулась с места.

Еще одна пробежка. И тот же результат.

Постоял лось в раздумье. И вернулся к лосихе. Сила подчинилась упрямству.

Из кустов, не заметив меня, вылез барсук и потрусил по тропинке по каким‑то своим делам. Я решил поспешить за барсуком. Куда он направится? Что будет делать дальше?

Пробежав по тропинке, полосатый свернул на поляну. Пересек ее. Обследовал ближайшие к поляне кусты. Взбежал на пригорок, поросший соснами.

То и дело барсук останавливается. Опустив нос к книзу, кого‑то вынюхивает. В такие моменты замираю, чтобы зверька не вспугнуть.

К сожалению, мое путешествие за барсуком длилось недолго. Пока он, скрытый от моих глаз, обследовал низинку, я решил подбежать к нему ближе. Это меня и подвело. Заслышав шорох, барсук высунулся из низинки. Увидев человека, на несколько секунд застыл от неожиданности. Затем резво бросился в ближайшие густые кусты.

Жаль, что мы так быстро расстались.

Шел по тропинке. Вспугнул белку. Она метнулась на ближайшую березу и уселась там почти на самой вершине, испуганно глядя на меня.

Я решил подождать пока белка придет в себя и спустится ко мне поближе. А может прыгнет на соседнюю елку. Интересно посмотреть на рыжую в полете.

Не спускается белка. И на другое дерево не собирается прыгать. Ну что ж, подождем. Перекусим. Отдохнем. Нам спешить некуда. А ты, белка, непоседа. Долго так не просидишь.

Ложусь на зеленую травку. Принимаюсь за обед. Все сжевал, а белка никаких действий не предпринимает. Ни на какие мои заигрывания в виде цоканья языком и ласковых слов не реагирует. Только перебралась на сук потолще. Легла на него животом, и опустила по обе стороны лапки. Словно демонстрирует: «Что ж мол, я тоже пережду. Мне тоже некуда спешить».

Долго я ждал белку. Но не дождался. У нее, непоседы, терпения оказалось больше.

Возвращался ранним утром из леса, вспугнул выводок рябчиков. Молодые птицы взлетели из высокой густой травы, в которой я ни за что бы их не разглядел, и расселись над моей головой на ольховые кусты.

Сидят, не улетают. Я с любопытством рассматриваю их. Они — меня. Первый раз, видно, встретились с человеком. Совсем не боятся.

Несмышленыши

Шел мимо дальнего поля. Увидел в траве два рыжих комочка. Это, свернувшись, как котята, спали лисята. Я остановился, любуясь безмятежным сном. Налюбовавшись, зашуршал травой.

Лисята стремительно вскочили и бросились в кусты. Но через некоторое время из зеленых зарослей показалась лисья мордочка. Один из лисят захотел посмотреть, кто его напугал. Любопытный.

Второй лисенок не показался. Трус.

А может предусмотрительно осторожный? Как прожить без этого качества?

Лось вырос передо мной как из‑под земли. Оказывается он отдыхал в высокой болотной траве, а при моем приближении встал.

Отбежав на некоторое расстояние, зверь остановился. Спрятал голову за куст, а туловище осталось на виду.

Я попытался подойти к лосю ближе. Он снова отбежал и встал таким же манером за следующий куст.

Так повторилось несколько раз. Это было похоже на детскую игру, когда малыш, спрятав голову под стол, кричит маме: «Тю — тю! Где я?»