За крокодилами Севера (СИ)

Могу привести пример и своего Пелусозера (Карелия, Пудожский район), которое имел возможности близко наблюдать более десяти лет подряд. В 1980 году я застал в озере и приличное стадо леща, и очень солидных щук и окуней. В то время еще сохраняли свою силу и некоторые таежные озера-ламбушки. Но вот наступило время вселенской «свободы» и освободившийся прежде всего от самого себя местный народишко взялся прежде всего за рыбу…

2003 год. Пелусозеро. Вторая половина августа. Объезжаю со спиннингом все знакомые мне щучьи места и везде вместо щук нахожу только сети, сети и сети. Сети жилковые, так называемые «корейки», вроде бы одноразовые, но стоял они в озере все время. Время от времени их проверяют и привозят домой пару худосочных подлещиков и к ним трехсотграммового щуренка — и не больше. Ни одной щуки в озере в этот раз я так и не нашел, не отыскал и более-менее приличных окуней. Как говорил в таких случая когда-то один мой знакомый рыбак, дедка Степанушко, озеро совсем измельчало…

Передо мной на письменном столе лежит небольшая книжечка «Рыбацкая памятка. Сборник статей по вопросам рыбного хозяйства.» Издана эта памятка в Москве в 1913 году. Её автор — Смотритель Рыболовства, Действительный член Императорского Российского Общества рыбоводства и рыболовства, К. Александров. Начинается эта «Рыбацкая памятка» такими словами:

«Имея по обязанностям своей службы близкое соприкосновение с рыболовным промыслом, мне всегда приходится убеждаться в крайней первобытности тех форм, в каких осуществляется эта отрасль народного труда, в связи с полным отсутствием каких бы то ни было рациональных знаний по рыбохозяйственному делу — и не только среди крестьянского рыбацкого населения, но и в среде мелких рыбохозяев помещиков… Сколько уже веков крестьянское прибрежное население занимается рыболовством! Всю свою жизнь исконный рыбак бывает неразлучен с рекой или бурным озером; случается, что он до самой смерти не занимается ничем другим как только рыболовством, так как земли у него, может быть, вовсе и в помине нет, иным же промыслам он не обучен. Его рыбацкая «наука» переходит и к его детям: глядишь — его сынишка, чуть подрос, а уже умеет один и с лодкой справиться и знает как сеть надо расставить и перебрать, и так — мало помалу втягивается в рыбацкую лямку, чтобы со временем стать самому заправским рыбаком. Но не легка нынче доля рыбака! Чем дальше, тем тяжелее ему живется: в уловах добычи становится все меньше, а жизнь делается все дороже и дороже, и рыбак в своей нужде часто бьется, как рыба об лед…

Жизнь человеческая не стоит на месте: она движется все вперед и вперед, — меняются времена, а с ними меняются и условия жизни и условия труда. Сообразить, например, хотя бы то, что где в прежние времена прибрежное население, не имея земли, жило хорошо, с достатком, на доходы от рыболовства — там, глядишь, в настоящее время ловцам стало от нужды совсем невмоготу; они вынуждены искать заработка на стороне, им приходится забросить на время, а то и навсегда, свои сети и лодки и идти искать счастья в каком-нибудь отхожем промысле…

Это, замечаемое с течением лет, уменьшение уловов объясняется не только одним оскудением рыбы в водах, но и тем также обстоятельством, что ведь жителей-то почти во всяком селении из года в год прибывает, через это и число рыбаков увеличивается, а значит, понятное дело, добычи на каждого будет приходиться меньше, если бы даже и рыбы при этом не уменьшилось… Вот одна причина того, что уловы уменьшились — увеличилось население…

Кроме всех этих перечисленных причин, оказывающих вредное влияние на рыбное царство — прямой и еще более очевидный вред причиняют рыбам практикующиеся во многих местах способы ловли. Обычно рыбак ловит рыбу всегда, где и когда только может ее поймать; при этом в погоне за более богатым легким уловом им применяются такие снасти, которыми он отлавливает проходящую мимо его рыбу почти всю, без остатка.

С этой целью, когда происходит ход рыбы на места икрометания, рыбак сооружает сплошные преграждения из сетей или деревянных заколов, которые, как и плотины, задерживают рыбу.

В особенности же, то обстоятельство, что рыбы идущие для нереста вверх по реке — так называемые проходные рыбы — вылавливаются в самых низовьях больших рек, где рыболовный промысел особенно развит, — является одной из главных причин того, что рыболовные воды в своих верховьях оскудевают рыбой…»

Я снова обращаюсь к рыболовам-любителям, читавшим когда-то первые выпуски альманаха «Рыболов-спортсмен»… Надеюсь, вы помните, какую борьбу вели авторы этого издания с рыбаками-промышленниками, добывавшими в то время рыбу на водохранилищах канала «Москва-Волга». Помнится, такие лихие рыболовные бригады процеживали в то время и воды самого близкого к Москве Клязьминского водохранилища, выполняя план по улову так называемой тюлькой — молодью ценных пород рыб. В конце концов промысел на водохранилищах канала «Москва-Волга» закрыли, и рыба там стала появляться. Не знаю, как обстоит дело на этих водоемах сейчас, но в середине шестидесятых годов, после ликвидации промысловых артелей, я успешно ловил лещей (на донки, на манную кашу) в Икшинском «коридоре»-канале. Да еще каких лещей.

Не является секретом, что Онежское озеро в свое время чуть ли не до конца извели рыболовные артели, выгребающие со дна водоема морскими тралами все живое, что попадалось на пути этой снасти… Позже тралить озеро прекратили, но до сих пор прежней рыбы, как утверждают знакомые мне рыбаки, здесь так и не появилось. Исключение составляет только стадо онежского лосося, о котором я уже говорил. Слов нет, тот же сетевой промысел должен находиться под строгим контролем. Допусти человека с сеткой (с острогой, с ружьем) к заливу, где нерестится щука, и очень скоро щуки в этот озере почти совсем не останется. И это не фантазии автора… Не в такие уж далекие времена в Карелии решили разводить ценную рыбу пелядь (сырок), и, основательно готовясь к такому мероприятию, местные ученые-ихтиологи предложили рыбозаводчикам различные способы, как «подавить численность хищника» (прежде всего щуку) в тех водоемах, куда собирались запускать новоселов — от хищников, разумеется, надо было избавляться, чтобы те не уничтожили дорогую рыбу. И среди способов «подавления хищника» в первую очередь был предложен такой гуманный, как «интенсивный промысел щуки всеми известными орудиями лова во время нереста». Два — три года избиения щуки, открыто выходящей в свои нерестовые заливы с помощью сетей, ловушек, остроги, ружья и все — хищника не будет в данном водоеме… Это очень основательное заключение науки.

Но и без науки давно было известно: допусти к нерестовым заливам желающих добыть весеннюю щуку-икрянку, и щук в озере убудет.

Не секрет, что стоит перегородить сетями заливы, куда направляются на нерест стада лещей, и лещи, которым не будет позволено отметать икру в этом году, уйдут на глубину, готовая икру у них рассосется-исчезнет и на будущий год вроде бы не появится вновь, то есть, водоему, где лещам на дали в положенное им время отметать икру, эти самые лещи два года подряд не подарят своего потомства.

Можно поступить и по-другому: пустить лещей в нерестовый залив, а там и перегородить им выход отсюда. Стадо будет основательно побито, порежено. И лещей после этого в водоеме станет заметно меньше.

Как-то я стал свидетелем еще более жестокого обращения с теми же лещами… В дальнем заливе озера, где и нерестилась основная масса наших лещей, взорвали толовую шашку. Добытую рыбу возили в деревню лодками. Кто-то позвонил в милицию: мол, призовите разбойников к ответу. Милиция прибыла, но вскоре уехала, увозя полную мотоциклетную коляску лещей. Остальную рыбу увезли из деревни сами «добытчики». И с тех пор лещей в озере почти не осталось…Нет, небольшие подлещики время от времени попадаются кому-то в сетку, но теперь уже тщетно ждать, что под окна моего дома, стоящего на самом берегу озера, вдруг заявятся на кормежку лещи-патриархи. Раньше они появлялись здесь всякий раз после своего праздника-нереста и подолгу копались в иле возле самых моих мостков, выставив из воды мутные от утреннего тумана свои спинные плавники-крылья…