Африканское сафари

— Бвана, я беру взрывпакеты и сигнальные ракеты, — хлопотал Панго, собирая рюкзак.

— Главное — не забудь билтонг и чай в термосе, — напомнил я, ощущая, что нам предстоит долгая ночь.

Пока мои помощники собирались в путь, я снова и снова думал об убитом на моем участке белом. Я никогда его не видел и не мог по останкам судить о его внешности. Интересно, что же он все-таки искал в этих краях? Зачем Моллел притащил его с собой и откуда он узнал, где живут Лука с семьей? Пусть даже они были знакомы раньше, но ведь Луке было строго-настрого приказано никуда не отлучаться с участка. Как он смог сообщить о себе Моллелу и зачем?

— Бвана, твое ружье, — сказал Джума, протягивая мне карабин.

Я автоматически открыл затвор и зарядил четыре патрона. Пятый загнал в ствол, закрыл затвор и поставил на предохранитель. Дробовик, как всегда, понесет Джума, который стреляет только в целях самообороны. К поясу я по привычке пристегнул патронташ с запасными патронами, на боку меня были еще и ножны с длинным охотничьим ножом.

Панго тоже был готов к походу: рюкзак собран и уже на плечах, за пояс заткнут огромный масайский нож, подаренный ему в знак благодарности за помощь в ликвидации льва-людоеда, в руке блестело острое, как бритва, мачете. Напоследок мы проверили свои фонарики и запасные батарейки.

Скалу, о которой говорила масайка, мы нашли довольно быстро. После краткого совещания мои помощники начал искать следы. Запах крови убитой здесь девушки мог привлечь гиен, соседство с которыми бывает опасным, поэтому решил с помощью фонаря осмотреть ближайшие окрестности. Но тут раздался осторожный свист, я увидел мигание фонаря и понял, что следы уже кто-то обнаружил.

На помятой траве была видна кровь. Чем выше мы взбирались на холм, тем отчетливей становились следы: на вершине холма травы всегда меньше. А вот и отчетливый след право передней лапы леопарда. Он небольшой, его в равной степени могли оставить и самец, и самка. Остальные следы был затоптаны воинами из деревни Торроко, которые, очевидно, тоже побывали здесь.

— Похоже, самка, бвана, — предположил Джума.

— Это можно утверждать только по следу задней лапы, возразил Панго, пытаясь найти еще один отчетливый след.

— Хорошо. Давайте договоримся так: Панго пойдет впереди, его главная задача — след! Я пойду за ним, буду смотреть вперед и по сторонам, а Джума обеспечивает тыл, — рассудил я, — Хищник не мог уйти далеко: он тащил добычу. Гораздо больше меня беспокоят спрятавшиеся где-то здесь воины. Пусть масаи хорошо видят в темноте, но леопард — еще лучше. У них нет фонарей. Если они нашли труп, то наверняка разбили лагерь и ждут, пока рассветет.

— Смотри, бвана! — взволнованно прошептал Панго, склонившись к земле и жестом подзывая меня и Джуму, — Здесь чуи положил девушку на землю, видны следы всех четырех лап.

Пока мои помощники рассматривали следы при свете двух фонарей, я оглядывался по сторонам: темнота и ослабленное внимание могут сработать в пользу хищника.

— Самка, большая старая самка, — подытожили мои чернокожие спутники, повернувшись наконец ко мне.

— Плохо, что где-то здесь масаи. Зверь может легко нас обмануть, — сказал я, не среагировав на их заключение. Больше всего меня беспокоила ситуация, в которой мы оказались.

Договорились, что дальше пойдем очень медленно и осторожно. Примерно через полчаса Панго, который по-прежнему шел впереди, остановился и поднял руку. На нашем языке жестов это означает «стоп!». Застыв на месте, мы начали внимательно прислушиваться и втягивать ноздрями ночной воздух. Поскольку слух и обоняние у меня не такие острые, как у местных жителей, я обычно участвовал в этой процедуре так: набирал горсть песка и высыпал ее из сжатого кулака, следя за движением ветра. На этот раз я поступил там же. Ветер дул справа, из-за холма. Уточнив направление ветра, мы снова принялись рассматривать следы. Судя по всему, масаи заночевали ниже, под холмом. Теперь мы сможем наконец выяснить, удалось им обнаружить что-нибудь или нет. Я посмотрел на часы: было уже почти десять.

По пути к холму я вдруг подумал: если даже я чувствую запах человека, что уж тут говорить про дикого зверя? Опасность могла настичь нас на каждом шагу.

— Бвана, — прошептал Джума, тронув меня за плечо, — до масаев осталось метров пятьдесят. Может, позвать их? Ведь они могут напасть на нас со своими копьями.

— Да, ты прав. И лучше на масайском.

Остановившись, Джума негромко прокричал в темноту непонятное мне слово. Тишина. Он попробовал еще раз. Сработало! Все пять воинов выбрались из-за колючих кустов, расположенных у подножья холма, где они, видимо, собирались провести ночь.

— Я белый с равнины, — заговорил я, с радостью обнаружив, что меня понимают, — Проповедник попросил меня о помощи. Мне очень жаль, что леопард задрал женщину из вашей деревни. Я хочу знать, нашли ли вы Крра?

— Нашли, в пятистах метрах отсюда. Леопард затащил ее на дерево и там… — говоривший замолчал, грустно поглядев на нас.

— Вы близко подошли к тому дереву? Леопард был там?

— Мы подошли к дереву и почувствовали леопарда. От нас до дерева было около восьмидесяти шагов. Обойдя дерево с подветренной стороны, мы увидели леопарда и Крра. Но было уже темно, и мы не стали рисковать. Мы решили переночевать поблизости, а утром убить хищника, если Бог даст, как говорит наш проповедник. Правда, мы больше надеемся на наши копья, чем на Бога.

Дослушав высокого воина, которого другие называли Лурро, я задумался. Идти к дереву прямо сейчас — опасно и глупо. Кошка, скорее всего, уже наелась, и если она еще там, то наверняка спит. Впрочем, это ничего не меняло: она все равно почуяла бы нас издалека. К тому же, не менее чем за сто метров до ее убежища пришлось бы выключить фонари, поэтому идти тихо мы уже не смогли бы. А может быть, она уже наелась и ушла. В любом случае, кошка должна вернуться к своей добыче. И это — наш шанс.

— Мы останемся с вами, — решил я и, обратившись к своим помощникам, скомандовал: — Ставьте палатку. Ветер сегодня хороший, до утра он не изменится. Встанем завтра в четыре, а в пять будем там, куда ходили воины. Я возьму с собой только Джуму и Лурро.

Палатку поставили быстро. Мое предположение, что билтонг и чай пригодятся, полностью оправдалось.

На следующее утро нам не удалось застать хищницу около дерева, на котором она оставила труп Крра. Похоже, кошка больше туда не возвращалась. Скорее всего, потому, что мы ее спугнули: она могла видеть масаев или свет наших фонарей. А может быть, просто обнаружила наш мини-лагерь, просчитала ситуацию и поняла, что здесь ей делать нечего.

После небольшого совещания мы решили, что снимем тело Крра и отнесем его в деревню, чтобы там его по всем правилам предали земле. Один лишь Панго был не согласен с шипим решением, считая, что мы совершаем ошибку и что чуи обязательно вернется поужинать.

— Да нет же, Панго, она не придет, — принялся я успокаивать своего помощника, хотя понимал, что он может оказаться прав.

— Ты знаешь этих животных лучше, чем я, но я бы остался и подождал, бвана, — настаивал Панго, зная, что ему все равно придется подчиниться большинству. Еще некоторое время он что-то возмущенно бормотал на родном языке.

Всегда тяжело видеть изуродованный труп, особенно если совсем недавно это бездыханное, израненное тело принадлежало юной девушке, прекрасной, как сама жизнь. Хищница, словно завистливая соперница, не пожалела ее красоты: прокусив шею и сорвав одежду; она начала трапезу с внутренностей и груди, а потом принялась за тазобедренную область. Судя по всему смерть наступила мгновенно.

После того как первый шок от созерцания трупа несчастной Крра прошел и рыдания женщин и детей утихли, я попросил проповедника и его людей, переночевавших в деревне Торроко. собраться у моей машины. Там я как можно доходчивей рассказал им об опасности, исходящей от хищницы-людоедки, и объяснил, каким образом мы планируем ее уничтожить. Мою речь продолжи проповедник. Он говорил на масайском, но я догадался, что он призывал своих прихожан к покаянию и молитве. Мне показалось, что, несмотря на все его старания, окружавшие нас люди думали скорее о мести, чем о любви к Богу. Несмотря на то, что их копья — слишком слабое оружие для борьбы со зверем, они были полны решимости убить ненавистную чуи.