«Калипсо» и кораллы

Ни один нормальный капитан по доброй воле не пойдет между этими двумя коралловыми стенами. Но наша работа в этом и заключается: делать то, чего другие делать не станут. Чтобы исследовать царство кораллов, надо было идти на риск. В данном случае — следовать между коралловыми формациями, способными в любую минуту пропороть борта «Калипсо». Не буду, однако, сгущать краски. Как-никак, за плечами у меня был шестнадцатилетний опыт навигации в таких условиях.

Больше того, мне нравится водить «Калипсо» в лабиринте коралловых коридоров и тупиков. Нравится испытывать себя и маневренность «Калипсо». К сожалению, морские карты тут бесполезны. Белые пятна только внушают тревогу; малейшая ошибка — и «Калипсо» врежется в кораллы. Конечно, наше суденышко крепкое, и все-таки…

Я задумал начало пребывания в Красном море посвятить осмотру затонувших судов. В моем запаснике их много, и мне они никогда не надоедают. Некоторые даже помечены на картах. Для меня самое интересное в них то, что затонувшие суда быстро становятся средоточием морской фауны, в них находят убежище рыбы, и снаружи пристраиваются другие виды. Проблема пищи тут не существует, есть только проблема места. И корпус затонувшего корабля форменный заповедник, это особенно верно для теплых вод, где кораллы, покрывая остов судна, делают его похожим на скелет какого-то сказочного существа.

У восточной оконечности острова Джебель-Зукар мы целый день изучали три затонувших судна. Одно из них, самое красивое, совершенно обросло кораллами и стало приютом для множества разноцветных рыб. Тут было что поснимать! Настоящий корабль-призрак… Известковые оболочки кораллов были облеплены моллюсками; мы увидели немало жемчужниц. Аквалангисты выловили несколько штук, но не нашли в них и намека на жемчуг. А с меня довольно одного зрелища некогда величественного корабля, ставшего владением морских организмов.

За тридцать лет мы с моими товарищами повидали немало погибших судов — как в Средиземном море, где они словно окутаны туманом, только металлические ребра торчат, так и в коралловых морях, где их буквально сокрушает жизненная сила океана. Поистине такие корабли продолжают жить после смерти…

Одной из задач нашей экспедиции было исследовать мелководье в двадцати одной миле от вулканического острова Джебель-Теир. Глубина, по описаниям, здесь около тридцати метров, грунт — чуть ли не копия острова, только не сумевшего подняться над поверхностью моря.

Отказ эхолота задержал нас, но Марселей лихорадочно принялся его чинить. Тем временем Жан Филипп Адриен Пле, а попросту «Дядюшка», изучив карты и радарные данные, заявил:

— Обойдемся ручным лотом. Как будет тридцать метров, бросим якорь.

Я не возражал. Вот уже 33 метра выдано, а лот все не коснулся дна. Тут заработал эхолот, и выяснилось, что глубина вокруг «Калипсо» — сорок с лишним, а чуть дальше — больше тысячи метров. Другими словами, мы находились в желанной точке.

Спустили на воду буй, сделали промеры. Вместо отмели на тридцатиметровой отметке оказалось вытянутое узкое плато на глубине сорока метров. Американские моряки называют такие образования «плоская подводная гора». Не исключено, что в какие-то давние времена она выступала над водой. Коралловый риф? Или кратер затонувшего вулкана?

Мы спустили акулоубежище и телевизионную камеру. На экране смутно обозначился-ровный грунт с отдельными буграми… кораллы… и вездесущие акулы. Я решил идти с Фалько под воду в «ныряющем блюдце», чтобы исследовать подводную гору. Тем временем аквалангисты, сменяя друг друга, занимались съемкой из акулоубежища.

И вот «ныряющее блюдце» коснулось дна. Грунт и впрямь был таким ровным, каким его показал телевизор. Очень похоже на снимки, сделанные нами на такой же горе в Атлантике в 1959 году. Кругом ходили акулы, некоторые из них показались мне на редкость крупными и откормленными. Ничего не скажешь, красивые бестии… Мы увидели также стайки помпано и множество прочих рыб, типичных для прибрежных рифов, в том числе и «хирургов».

Сильное течение повлекло нас на восток. Сопротивляться не было смысла, и мы быстро пошли вниз над склоном. А как только перевалили через край, течение прекратилось. Здесь мы сфотографировали два изящных «японских садика».. Один из них поместился в туннеле, который вода выточила в таком хрупком выступе, что казалось — он рассыплется от малейшего толчка. Подозреваю, если бы мы задели его, в пучину заскользила бы двадцатитонная глыба камня.

Я попросил Фалько обойти риф с севера, держась глубины около ста десяти метров. Увлекательная вышла прогулка: за каждым выступом нас подстерегало встречное течение, которое надо было обходить либо верхом, либо низом. Нелегко нам далась такая навигация в трех измерениях.

Долго нам не попадалось ничего, что отличало бы затонувший риф от тех, которые выходили на поверхность. И вдруг грунт резко изменился. Мы очутились над полукруглой впадиной, шириной от двадцати пяти до тридцати метров; дно ее было выстлано черным песком и испещрено мшанками. Какое-то мрачное, потустороннее зрелище… Ну конечно! Под нами кратер, от которого осталась только половина или две трети. Возможно, недостающая часть была разрушена взрывом обычное явление для затонувших вулканов, когда они чересчур быстро охлаждаются.

Я прикинул, что дно кратера находится на глубине 160–180 метров. В этой чаще ходило множество крупных рыб, преимущественно акул и тунцов. Внушительная картина, жаль только, что фильм не способен ее передать. И площадь чересчур велика, и вода недостаточно прозрачна, а тут еще заело камеру.

Перед тем как всплывать, мы связались по телефону с «Калипсо». Нам сообщили, что аквалангисты уже завершили первую вылазку. Мы сбросили балласт и через несколько минут ступили на мостик нашего судна.

Как всегда в таких случаях, я особенно остро ощущал своеобразие нашей роли подводных первопроходцев. Поистине, мы, привилегированные существа, каким-то чудом оказываемся в состоянии наблюдать огромный, драматичный, таинственный мир, сокрытый в глубинах морей, под поверхностью, которая кажется непроницаемым барьером, поблескивающим в лучах тропического солнца… Но я всегда помню: сколько бы мы ни пробыли под водой, какую бы площадь ни охватили, нам доступна лишь исчезающе малая часть океана. Это прекрасно, что мы получили возможность видеть происходящее на глубине двухсот метров, но что это перед всей толщей океанов! До чего ограничен человек в своих возможностях.

В понедельник, 29 мая, мы исследовали остров Маф-Зубер. Похоже было, что его единственные обитатели— крабы. Быстроногие крабы — привидения, поражающие и пугающие Своей многочисленностью, непрестанной активностью и агрессивностью. Они вели себя как завоеватели, как некие высшие существа, совершенно пренебрегая нами. Весь остров — полоска песка и камня принадлежал им, и они сновали туда и обратно в поисках пищи. Чем они кормятся, как выживают? Очевидно, добывают себе корм в воде.

К югу от Маф-Зубера лежит еще один остров, который мне хотелось навестить. Я не знаю другого такого своеобразного клочка суши во всем Красном море. На плоском рифе нагромождена груда камней, мертвый коралл — и никакой растительности, этакое олицетворение безжизненной пустыни. Но и этому островку нашлось применение: он покрыт могилами, выложенными в форме лодки. Могилы, среди которых есть и детские, соединены между собой песчаными тропинками с каменным бордюром.

В этом коралловом городе, мертвых воздух буквально насыщен мрачной тайной. Волны бегут чередой, воет ветер, Солнце нещадно палит битый коралл и пустые раковины. Мечутся чайки, издавая короткие сердитые крики; нетерпеливо ждут, когда мы удалимся.

Был ли этот остров когда-то обитаем? Кто на нем захоронен? Жертвы моря? Паломники, умершие на пути к священной Мекке? Или местные рыбаки?

…В час дня мы бросили якорь метрах в 650 от северной оконечности острова Map-Map. Знакомое место, мы бывали тут в 1951 и 1955 годах. Ив Омер, Бернар Делемотт и мой сын, Филипп, сошли на берег; им предстояло провести — здесь пять дней, снимая типичный для Красного моря необитаемый остров. Кроме съемок, они погрузились вдоль береговой линии и установили, что кораллы, обрываются отвесной стенкой на глубину до пятнадцати метров словно вертикальные борозды спадают к туманно-голубому дну. В стенке были норы, занятые песчаными акулами. Омер и Делемотт пытались выманить акул, чтобы снять их. Ничто не помогало, тогда они принялись вытаскивать рыбин за хвост, но акулы тотчас прятались в другие норы, по соседству. Так и не смогли они снять грозных на вид, но столь робких бестий.