История барсучихи

Как-то раз нам с Дереком позвонили поздно ночью: некий джентльмен и его супруга, возвращаясь на машине из гостей, нашли на обочине сбитого автомобилем барсука. Мы попросили звонившего накрыть животное одеялом, а он обещал подождать, пока мы приедем. Барсучиха едва дышала, мышечные спазмы были верным признаком надвигающейся смерти. Быстренько сунув ее в клетку, мы взяли у нашедшего ее джентльмена номер телефона и пообещали завтра сообщить результатах. Доехав до дому, я позвонила Бэрри, извиняясь, что беспокою его в столь поздний час. Мы договорились встретиться через четверть часа в операционной, но я боялась — не поздно ли? Когда я приехала в операционную, Бэрри был уже там и зажигал свет. Он осторожно положил барсучиху на стол и тщательно обследовал; поворачивая пациентку так и сяк, он непрерывно утешал ее ласковыми словами. Подготовив все необходимое, он поставил капельницу. Наконец Бэрри сообщил мне, что я могу спокойно возвращаться домой и пить кофе, а он понаблюдает за ее состоянием еще по крайней мере с час. Да, именно такая преданность делу требуется от всех, кто хочет себя этому посвятить!

Я забрала пострадавшую на следующий день и поместила и загон для выздоравливающих барсуков. Она страдала от последствий серьезной контузии, и все, что я поначалу могла делать, — это вливать ей в рот жидкость с помощь шприца с регулярными интервалами. Барсучиха постепенно пришла в сознание, но не делала ни малейших попыток пошевелиться. Тогда я решила попробовать покормить ее твердой пищей: взяла немного на ладонь и протянула. Чувствуя, что я не желаю ей зла, она мягко брала у меня из руки по кусочку, тщательно пережевывая их, будто давала понять, что отнюдь не собирается цапнуть меня за руку.

Чета, которая нашла барсучиху на дороге, навестила ее в выходные дни. И муж и жена были потрясены тем, что она выжила, хотя я осторожно намекала им, что не исключены осложнения. Оба никогда прежде не видели живого барсука и очень интересовались тем, как будет проходить процесс реабилитации.

Неделю спустя барсучиха была уже в хорошей форме, можно было оформлять выписку. Аппетит у нее был отменный, она быстро прибавляла в весе, сделалась живой и подвижной, благо других болячек у нее не было. Мы всегда выпускаем барсуков на волю ночью — когда их племени предписано гулять по полям и лесам, а главное, в эту пору меньше опасности попасть под колеса. Я договорилась о встрече с нашедшими барсучиху супругами на том самом месте, где они ее отыскали, — пусть посмотрят, как она выйдет на свободу! Надо сказать, выздоровевшего барсука запихнуть в ящик для перевозки куда сложнее, чем больного… Но все же нам кое-как удалось это сделать, так что к месту встречи мы прибыли вовремя.

Зоолог Джордж Пирс, который много работает с барсуками и не раз помогал мне ценными советами, заметил, что, когда отпускаешь барсука на волю, он всегда оглянется в знак благодарности, прежде чем убежать. В нашем случае точно так и было. Поставив ящик на землю, мы открыли переднюю стенку — пусть барсучиха сама сообразит что к чему. Луна светила ярко, так что наблюдать за захватывающей сценой можно было без фонаря. Барсучиха вылезла из ящика и втянула ноздрями воздух, после чего тут же повернула налево и пустилась в путь знакомой тропкой. Вдруг она обернулась, подняла лапу, словно помахав на прощание, посмотрела на нас, снова втянула ноздрями воздух и была такова. Нужна ли еще какая-то награда?!

Впрочем, когда выезжаешь по вызову, на месте не всегда находишь то, что ожидаешь. Пользуясь случаем, позволю себе еще раз воздать должное ангельскому терпению моего супруга!

Не надо объяснять, что в разгар туристического сезона я — как выжатый лимон и просто не в состоянии каждый вечер кормить семью добротным ужином, но по воскресеньям все же собираюсь с силами и готовлю жаркое. Дерек сгорает от нетерпения, дожидаясь этого знаменательного дня. В то злополучное воскресенье в печке ласково потрескивал огонь, на котором жарилась баранья ножка, а я готовила овощи для гарнира. Еще час — и мы усядемся за стол и полакомимся.

В половине седьмого мы с Дереком раскланялись с последними посетителями и уже повесили замок на Гостевой центр, как вдруг зазвонил телефон. Я находилась наверху, и трубку взял Дерек. Затем он позвонил мне наверх по внутреннему и сказал:

— Это тебя. Я сейчас кончу и тоже поднимусь.

На другом конце провода был Даг. Оказывается, отдел Общества покровительства животным в Эксетере получил сообщение о найденной мертвой барсучихе и известил об этом Дага как председателя сомерсетской Группы по защите барсуков.

— Прости, что беспокою тебя в воскресенье, но я получил известие, что на обочине дороги видели мертвую барсучиху, вокруг которой бегают двое детенышей. У меня дел выше головы, не могла бы ты слетать?

Я кинула взгляд на кипящие кастрюли. Ничего, подумала я, вернусь, Дерек скажет: «Пальчики оближешь» — и все простит. Барсук находился в получасе езды, но найти его было трудно — звонивший сказал, что, если я за ним заеду, он приведет меня на место.

Я положила трубку, потушила огонь в печке, написала мальчишкам записку, что ужин задерживается, и отправилась с новостью к Дереку. Десять минут на сборы — и вот мы уже летим в Бишопс-Лайдард. На заднем сиденье ящик, сетка для ловли животных, корм для барсуков и карта местности. За рулем, сжав губы, сидит Дерек; я же пытаюсь отвлечься, любуясь цветами, осыпавшими придорожные кустарники, как и положено в начале лета. Был очень милый вечер, но в машину врывалась холодная струя встречного ветра. К тому времени, когда мы доехали до деревни, Дерек смягчился и даже сказал, что это очень приятная поездка, хотя у него и бурчит в брюхе. Следуя указаниям, мы подъехали к новой усадьбе и, въехав в ворота, остановились возле дома. Молодой джентльмен, который уже поджидал нас, подошел к машине.

— Поезжайте за мною следом, — сказал он. — Я остановлюсь у самой цели, дальше дорога пойдет очень узкая, — сказал он.

— Прекрасно, — с улыбкой ответила я.

— Одна нога здесь, другая там, — сказал джентльмен, — У моей жены вот-вот будет готов обед, — добавил он и направился к своей машине.

— Счастливчик, — пробормотал Дерек, завел мотор, и мы еще пару миль проплутали по извилистым тропкам. Наконец мужчина затормозил на перекрестке двух дорог. Да, вот она, мертвая барсучиха, у самой дороги. Когда мы подошли к ней, из травы на обочине выскочили три кролика и скрылись в кустах.

— Вот те на, — сказал джентльмен, — Не исключено, что это были как раз кролики, а не барсучата. Мы не останавливали машину, я просто взглянул на них на ходу.

Я не осмелилась взглянуть на Дерека.

— Ничего страшного, — ответила я. — По крайней мере, посмотрим, была она кормящей самкой или нет.

Сами понимаете, способ определения пола: «если побежал, значит, барсук, а если побежала, значит, барсучиха» — в данном случае никак не подходит. Взглянув на брюхо животного и не обнаружив там набухших сосков, я сказала джентльмену:

— Не стоит волноваться. Она не была кормящей. Даже если те, кто попался вам на дороге, действительно были барсучата, будем надеяться, что их мамаша жива.

Дерек вышел на обочину, чтобы отбросить труп подальше: пусть природа доделает свое дело. Взглянув на дохлого барсука, он расхохотался:

— Да какая же это самка? Это старый кабан, откуда у него молоко?

Короче, семейство село за ужин в половине одиннадцатого. Ну ничего, зато Дерек так проголодался, что моя стряпня показалась ему, как никогда, вкусной!

Теперь Блюбелл и Маффин проводили немало времени вместе, и я открыла «барсучьи ворота» — пусть бегут куда хотят. Маффин вырос в очаровательного красавца с широкой мордой и плотно сбитым мускулистым телом — кто бы узнал в нем забитого, жалкого заморыша, которым он к нам попал?! Блюбелл по-прежнему, едва заметив нас, подходила вальяжной походкой поприветствовать гостей, но если наше появление оказывалось неожиданностью для Маффина, он забирался глубоко в нору. В январе я решила снова закрыть «барсучьи ворота», дабы опять не нагрянули чужаки, и как раз в этот период мне привезли барсучиху, которой я дала имя Венди. Она к нам поступила из Йовила, где потеряла свои владения, и я попробовала подружить ее с Блюбелл и Маффином. Я снова столкнулась с тем, что оба «старожила» выказали безразличие по отношению к новенькой, но откровенной враждебности не было. Прошло три месяца, и они более-менее свыклись друг с другом, но я чувствовала, что все-таки с Венди что-то не в порядке. Она бегала по всем помещениям гнезда, трескала, как поросенок, но жила независимой от двух других барсуков жизнью.