Залив

Обыкновенный малый

Нам показали его в баре. У меня уже сложилось собственное представление о профессиональном охотнике, а этот малый был похож на него еще меньше других, если не считать того, что он был босиком. Ни большого ножа на поясе, ни ружья, прислоненного к стойке. Шрамов на лице нет, руки и ноги целы. На вид обыкновенный малый, разве что волосы чуть подлиннее, чем у большинства людей.

Я подошел к нему и попросил его взять нас с женой на охоту. Он охотно согласился, но сначала мы этого не поняли. Дарси был не то чех, не то серб, не то еще кто-то, и разобрать, что он хотел сказать, было очень трудно. Он охотился на крокодилов в этих краях лет десять, а говорил по-английски так, будто учил язык по учебнику. Впрочем, напрактиковаться в разговорной речи у него не было возможности, потому что почти все это время он провел в буше. Дарси корчил гримасы, помогая себе подбирать слова, и это льстило его собеседникам, которые видели, скольких усилий стоит разговор с ними. По большей части Дарси бывал в мужской компании и имел весьма основательный запас бранных слов, но из вежливости не употреблял их. В присутствии женщины он старался вообще воздерживаться от разговора. Поначалу мы подумали, что Дарси угрюм и необщителен, но оказалось, что он устроил нечто вроде стирки своего словарного запаса и вывесил его на просушку. День — два спустя он уже говорил довольно свободно, и мы вели с ним долгие интересные беседы.

Я вспоминаю «неохотничью» внешность Дарси и думаю о том, как впоследствии изменился мой идеал охотника на крокодилов, который был такой же никчемный, как брезентовый мешок для воды, висевший на капоте нашего лендровера. Нет, Дарси был настоящим охотником и возил воду в двухсотлитровой бочке. Я хотел выкинуть мешок, когда понял, сколь он ничтожен, но Фиф воспротивилась, и он так и остался висеть на капоте как напоминание о том времени, когда мы собирались объехать залив с одним мешком воды.

У Дарси был большой армейский грузовик «блиц», заваленный мешками, бочками и ящиками. Весь груз, кроме хрупкой на вид лодки из клееной фанеры, напоминал кучу мусора, который собирались отвезти на свалку.

У него был большой молодой пес неизвестной породы, по кличке Прушковиц. Собака ездила вместе с Дар-си в кабине и питала к его грузовику те же чувства, что и Фиф к нашему лендроверу. Прушковиц ожидал Дарси у бара и присматривал за грузовиком. Все другие собаки заходили в бар, но Дарси сказал нам, что его пес не пьет, так как кому-то из них надо оставаться трезвым, чтобы они могли благополучно добраться до лагеря. Я спросил Дарси, что означает «Прушковиц», но он не хотел говорить этого в присутствии Фиф, а когда ее с нами не бывало, я всякий раз забывал спросить. Вероятно, это и в самом деле было что-то очень неприличное, потому что иногда Дарси выдавал настоящие перлы, нисколько не стесняясь присутствия Фиф, хотя обычные ругательства при ней не употреблял.

В тот день, когда мы встретили Дарси, он отправлялся на реку Николсон и сказал, чтобы мы следовали за ним. Ехать предстояло миль восемьдесят. Дарси оставалось только покинуть бар, сесть в кабину грузовика и тронуться в путь. Он уже погрузил бочки с бензином, мешки с солью и продуктами, но все еще слонялся с места на место, пока я не стал приходить в бешенство. То, что он не хвастался охотничьими подвигами и не очень стремился в путь, действовало на меня как-то успокаивающе, и я уже начинал проникаться к нему доверием. Нет, хвастуном он не был. Но мы так долго предвкушали этот час, столько проделали миль и столько наслышались рассказов, что сдерживать нетерпение было трудно. Когда он наконец завел свой «блиц» и поехал по проселочной дороге, я не стал задерживаться ни на секунду. Мы следовали за ним в огромном плюмаже пыли под самым задним бортом его дребезжащего грузовика.

Два часа по дороге, полчаса напрямик по равнине — и мы остановили машины на берегу реки Николсон, заросшем осокой и камышом. Настоящее крокодилье царство с таинственными темными омутами и склонившимися над водой деревьями. Я начинал чувствовать себя настоящим охотником на крокодилов.

Мы принялись разгружать машины. Теперь, когда мы прибыли на место, я больше не испытывал нетерпения. Наконец-то мы будем охотиться на крокодилов или по крайней мере увидим, как на них охотятся.

Но что за снаряжение было у Дарси! Фиф и та удивилась. У меня были кое-какие опасения насчет ялика, который мы легко сняли с грузовика и спустили на мелководье у берега (чтобы дерево набухло и не было сильной течи), но это был еще пустяк. Дарси достал две заржавленные винтовки, затворы которых были так засорены, что еле проворачивались. Он прислонил их к дереву, одна упала в грязь и лежала там, пока я ее украдкой не поднял и не осмотрел. В свое время через мои руки прошло немало ружей, но представить себе, как можно охотиться с таким, я не мог. Дарси достал нож и воткнул его в землю возле ружей. Нож был довольно острый, но маленький и вряд ли годился для расправы с теми громадными, свирепыми крокодилами, о которых мы столько слышали. Потом Дарси вытащил небольшую фару, которая крепилась на лбу при помощи эластичной ленты и питалась от автомобильного аккумулятора. Светила она слабо, мерцала, и я едва удержался, чтобы не вызваться тут же ее починить. Серьезного ремонта не требовалось, просто где-то был слабый контакт.

Потом Дарси удалился в рощицу и переоделся в свой рабочий костюм — нечто вроде толстого подгузника, подпоясанного растрепавшейся веревкой. Подгузник был веселой расцветки, но выгоревший — похоже, что его отрезали от чехла для стула (Фиф шепотом сказала мне, что это кусок занавески). Судя по тому, что одеяние прикрывало лишь незагоревшую часть тела, оно было очень привычным. Роста Дарси был среднего — примерно пять футов десять дюймов, спина и руки — в упругих перекатывающихся мышцах. Длинные светлые волосы. Возраст — что-то между тридцатью и сорока. Определить трудно, зато можно безошибочно сказать одно: он был ловок и силен.

Экономная природа не наделила Дарси избытком плоти, но это действовало гораздо менее удручающе, чем та экономия, которую он проявил в отношении своего снаряжения.

Фиф выбрала место получше, разложила костер и немного погодя стала печь на углях пресные лепешки к чаю, который уже закипал в котелке. Дарси сбросил с грузовика груду веревок и принялся распутывать их. Среди веревок я увидел заржавленный стальной стержень длиной в восемь дюймов с большим плоским зазубренным наконечником на одном конце. Веревка, которую распутывал Дарси, была привязана к кольцу, находившемуся посередине этой штуки.

Дарси поднял голову и посмотрел на меня.

— Если хотите стать охотником на крокодилов, вы должны научиться владеть такой штукой. Это мой гарпун.

Я не скрывал своего интереса, и он достал из-под барахла, громоздившегося в кузове «блица», длинное прямое пятнадцатифутовое древко. К тонкому концу его был привязан акулий крючок.

— Это крюк для того, чтобы поднимать крокодила со дна, если место не очень глубокое, — объяснил он. — Убитый крокодил сразу же тонет. Поэтому надо стрелять с очень близкого расстояния и быстро цеплять крокодила за ногу или за пасть.

— А если он не убит, а ранен? — спросил я.

— Сообразительность нужна в любом деле, — отвечал он. — Если увидишь большого крокодила на глубоком месте и выстрелишь, то он все равно потерян, потому что в ялик его не втащишь и на поверхности не удержишь. В таком случае надо действовать гарпуном. Гарпуны бывают разные, но меня вполне устраивает этот.

Он поднял стальной наконечник и попытался вставить его гладким концом в отверстие в толстом конце древка, но оно оказалось замурованным глиной, которая набилась туда, наверно, еще во время прошлой охоты, когда он ездил на своей лодочке, отталкиваясь им от берега как шестом. Дарси стал выковыривать глину щепкой.