Казан

При падении Казан потерял хватку, но тотчас опять вскочил на ноги и был готов к новому прыжку. Однако внезапно он сообразил: ведь ошейник слетел с его шеи: значит, он теперь на свободе! Кругом стояли леса, над головой светили звезды, слышался шепот ветерка. Здесь были люди, а где-то далеко ждала Серая Волчица. Казан прижал уши, повернулся и, словно тень, скользнул в темноту, навстречу свободе.

Он пробежал сотню ярдов, и вдруг что-то заставило его остановиться. Он услышал резкий звук профессорского пистолета. Еще раз. Еще. Потом громче выстрелов раздался страшный предсмертный крик Сэнди Мак-Тригера.

26. ПУСТОЙ МИР

Казан бежал все дальше и дальше. Он как тень скользил среди зарослей, уши его были прижаты, хвост волочился. Так всегда выглядят собаки и волки, убегающие от опасности. Скоро он выбрался на открытую местность. Кругом царила тишина, на ясном небе мерцали мириады звезд, в прохладном воздухе чувствовалось дыхание, ледяной тундры.

Казан повернул в направлении ветра. Где-то там, далеко на юго-западе, была Серая Волчица. Впервые за много недель Казан сел и громко, тоскливо завыл, и эхо разнесло его голос на мили вокруг. А оставшийся позади большой дог заскулил, услыхав Казана. Маленький профессор стоял над неподвижным телом Сэнди Мак-Тригера. Лицо у профессора было бледное и напряженное. Он прислушивался, не повторится ли вой. Но инстинкт сказал Казану, что не следует ждать ответа на этот первый зов, и он кинулся бежать дальше. Он бежал как обычно бегут собаки по следу своего хозяина. Однако путь его лежал не обратно к озеру и не к Ред-Голд-Сити. Мчась по прямой, будто начертанной рукой человека, линии, Казан покрыл сорок миль лесов, болот, равнин и холмов, которые лежали между ним и рекой Макфарлейн. В эту ночь он больше не звал Серую Волчицу. Он не умел рассуждать, просто он знал, что Серая Волчица и на этот раз будет ждать его где-нибудь недалеко от песчаной полоски, где в него стрелял Мак-Тригер.

На рассвете он добрался до реки. Солнце едва успело взойти, а Казан уже стоял на песчаном берегу, куда они с Серой Волчицей спускались на водопой. Надеясь вот-вот увидеть свою подругу, он тихо заскулил и завилял хвостом. Он пытался найти ее запах, но дожди уже смыли след ее лап на песке. В течение всего дня Казан продолжал поиски вдоль берега реки и на близлежащей равнине. Он побывал там, где они в последний раз убили зайца, обнюхал кусты, на которых была развешана отравленная приманка. То и дело Казан садился и выл, призывая подругу.

И тут инстинкт снова помог ему. Когда зашло солнце и стали сгущаться ночные тени, Казан начал все больше поворачивать на юго-восток. Весь его мир ограничивался пространством, где он в свое время охотился. Он не знал о существовании каких-либо других мест. И где-то в этом нешироком мире обязательно должна быть Серая Волчица. Казан был уверен, что непременно найдет ее. В его понимании этот мир тянулся узкой полосой лесов и равнин от реки Макфарлейн до небольшой долины между двумя грядами холмов, откуда их выжили бобры. Раз Серой Волчицы нет здесь, значит она там, в этой долине. И Казан самоотверженно продолжал поиск.

Только когда потухли звезды и забрезжил серый рассвет, усталость и голод взяли свое. Казан затравил зайца и, поев, проспал несколько часов. Потом вновь отправился в путь. На четвертую ночь он добрался наконец до маленькой долины. В холодном осеннем воздухе звезды сверкали еще ярче. Казан бежал вдоль ручья к своему жилищу на болоте. Было уже совсем светло, когда он достиг края пруда возле плотины. Вода теперь полностью окружала бугор с буреломом. Сломанный Зуб и его сородичи совсем преобразили то место, которое раньше было домом Казана и Серой Волчицы. Несколько минут Казан стоял молча и неподвижно у края пруда, принюхиваясь к воздуху, насыщенному неприятным запахом поселившихся здесь водяных существ.

До этих пор дух его еще не был сломлен, но теперь Казан сдался. Лапы его были изранены, бока ввалились, голова повисла. Словно тень, кружил он по болоту. Он проискал весь день. Шерсть его больше не дыбилась, взгляд потускнел, плечи опустились.

Серая Волчица исчезла.

Постепенно природа доводила это до его сознания, Серая Волчица ушла из его мира, и одиночество и горе Казана были так велики, что лес казался ему чужим, а тишина угнетала и пугала его. Снова собака одержала в нем верх над волком. Когда они были вместе с Серой Волчицей, Казан наслаждался свободой. Теперь, когда он остался один, огромный пустой мир внушал ему страх.

К вечеру Казан наткнулся на берегу ручья на кучу раздробленных раковин моллюсков. Он понюхал их, отошел, потом вернулся и снова понюхал. Это было место последней трапезы Серой Волчицы, прежде чем она свернула на юг. Но оставленный ею запах был слишком слаб, чтобы дать Казану какие-нибудь сведения.

В эту ночь Казан свернулся под упавшим деревом и скулил и плакал, пока не заснул. Всю ночь он горевал, сон его был тревожным.

День за днем, ночь за ночью Казан слонялся по болоту, оплакивая то единственное существо, которое обогатило и заполнило его мир. Он чувствовал, что потеряв подругу, он утратил не меньше, чем она, потеряв глаза.

27. ЗОВ СО СКАЛЫ СОЛНЦА

В золотом сиянии осенних солнечных лучей вверх по реке плыла лодка-каноэ. В ней сидели мужчина, женщина и ребенок. Это были Джоанна с мужем и их маленькая дочь. Цивилизация, загубившая уже не один дикий цветок, сказалась и на Джоанне. Лицо молодой женщины осунулось, блеск глаз померк. Она часто кашляла. Муж поглядывал на нее с любовью и тревогой. Но теперь он видел, как она постепенно преображается. Вот наконец лодка приблизилась к прекрасной долине, которая когда-то была их домом — до того, как далекий город позвал их к себе. На щеках Джоанны снова зарделся румянец, в глазах засветились счастье и радость. Заметив это, муж ее тихо засмеялся и благословил целительное действие природы.

— Ну вот, ты снова счастлива, Джоанна, — радостно засмеялся он. — Доктора были правы. Тебе нельзя отрываться от лесов.

— Да, я действительно счастлива, — прошептала она, и голос ее задрожал. Она указала на белую песчаную отмель, вдающуюся в реку: — Ты помнишь? Мне кажется, это было так давно! Вот здесь Казан оставил нас. А подруга его стояла вон там, на песке. Ты не забыл? — Губы ее дрогнули, и она добавила: — Где-то они теперь!..

Хижина их была все такой же, какой они ее оставили. Только вьющиеся растения совсем оплели ее да возле стен поднялась высокая трава, разросся частый кустарник.

Жизнь снова закипела в хижине. С каждым днем все гуще становился румянец на щеках Джоанны, голос ее опять звучал звонко и мелодично. Муж ее расчистил свои прежние тропы, а Джоанна и ее маленькая дочка, которая уже научилась бегать и болтать, превратили хижину в уютный дом.

Как-то поздно вечером муж Джоанны вернулся домой и сразу заметил в глазах жены необычное волнение. Когда она заговорила, голос ее прерывался.

— Ты слышал? — спросила она. — Ты слышал этот зов?

Он кивнул и погладил жену по волосам.

— Я был там, возле ручья, — сказал он. — Я все слышал.

Пальцы Джоанны крепко сжали руки мужа.

— Это не Казан, — проговорила она. — Я бы узнала его голос. Но мне показалось, что такой же зов мы слышали тогда на песчаной отмели. Так звала Казана его подруга.

Мужчина задумался, а пальцы Джоанны сжимались все сильнее. Она быстро и взволнованно дышала.

— Ты можешь дать мне одно обещание? — спросила она. — Обещай, что ты никогда не будешь стрелять и ловить волков.

— Я уже подумал об этом, — отвечал муж. — Еще там, у ручья, когда только услыхал этот зов. Даю тебе это обещание.

Джоанна обняла его.

— Ведь мы любили Казана, — проговорила она. — А ты можешь нечаянно убить его или ее…

Она вдруг смолкла. Оба они прислушались. Сквозь приоткрытую дверь до их ушей снова донесся тоскливый волчий вой. Джоанна бросилась к двери, муж побежал за ней. Они остановились молча. Джоанна, взволнованная и растроганная, протянула руку в сторону долины, освещенной звездным светом.