Обезьяны, обезьяны, обезьяны...

Мы могли ставить перед собой любые цели. Обезьянам решительно не было до них дела. Какие там гнезда! Относительная свобода так вскружила им головы, что нам оставалось только по мере сил сдерживать их буйную радость. Лада и Нева носились по лужайке, взбирались на деревья, раскачавшись на руках, перебрасывались — правда, довольно неуклюже — с ветки на ветку. В неописуемый восторг их привели зеленые яблоки. Не в тарелке — помытые и ошпаренные кипятком, а прямо на дереве. Обезьяны, встав во весь рост, подтягивали к себе ближайшие ветки и срывали яблоки, воровато оглядываясь по сторонам. Потом Нева залезла на яблоню и, свесившись вниз головой, лихо стала надкусывать подряд все висящие рядом яблоки. Потом они снова носились по поляне... Когда я попыталась унять расходившуюся Неву, она быстрым движением схватила мою руку и вцепилась в нее зубами. Случилось это неожиданно для всех и, по-моему, для самой Невы. Ведь она знала, что за такой проступок крепко наказывают. Потому в следующую же минуту она с воплем кинулась в сторону и скрылась в кустах. Дело принимало серьезный оборот — в парке, привлеченные необычным зрелищем, могли быть посторонние люди. Все бросились ловить Неву. Я осталась один на один с Ладой. Ей успели накинуть на ногу веревочную петлю, другой конец веревки с криком: «Держите, чтобы не убежала!..» — сунули мне в здоровую руку. Напуганная шумом, а может и видом крови, Лада рванулась в кусты. Я изо всех сил тянула веревку на себя, наматывая ее на здоровую кисть. Лада заметалась по поляне. Несколько раз она наклонялась к ноге, пытаясь освободиться от веревки. Распутать узел было не так-то просто. Проще было освободиться от меня. И здесь я получила великолепную возможность наблюдать шимпанзе в состоянии агрессии. Лада поднялась на дыбы, ссутулилась, распушилась и молча пошла на меня...

Все кончилось благополучно. Ладу усмирили. Неву поймали и наказали, чтобы в другой раз неповадно было кусаться. А когда я на следующий день появилась в лаборатории с перевязанной рукой, она подошла ко мне, заглянула в глаза, и, обхватив меня за плечи руками, прижалась головой к груди. Ну разве можно было сердиться на нее! Мир, конечно, мир.

Однажды утром со стороны изолятора донесся крик детеныша шимпанзе. Подавала голос новенькая. Обезьяны заволновались. Лабораторию заполнило уханье — характерный крик возбужденного шимпанзе. Обезьяны бегали по клетке, взбирались по решетке повыше, вытягивали шеи, пытаясь заглянуть в изолятор. Наконец срок карантина кончился, и пятилетняя Роза должна была встретиться со своими сородичами. Не знаю, кто волновался больше — обезьяны или сотрудники лаборатории. Как произойдет встреча? Не покусают, не обидят ли малышку старые обезьяны? Страхи оказались напрасными. У Рицы заговорил вдруг материнский инстинкт. Она заключила Розу в объятия, крепко прижала к себе и протяжно, прикрыв глаза, закричала. Это был совсем незнакомый нам, никогда не слышанный крик. После она долго осматривала, обнюхивала, обыскивала Розу, время от времени нежно прижимая ее к себе и негромко вскрикивая.

Год спустя в лаборатории появилось еще одно удивительно трогательное существо — двухлетний шимпанзенок Бодо.

Впервые я увидела его еще в Москве. Посреди комнаты Зооэкспорта стоял небольшой ящик с оконцем в верхнем углу. За решеткой поблескивали большие, полные человеческой грусти глаза. Ящик открыли. В углу его, ссутулившись сидел грязный и усталый шимпанзенок.

Следующим летом, приехав в Колтуши, я не узнала Бодо. Передо мной был необыкновенно шустрый, проказливый и привлекательный малыш. Он долго не хотел признавать меня. Стоило войти в клетку, как он тотчас прыгал на трапецию, хватался за нее обеими руками, и, качнувшись несколько раз, с силой ударял меня в грудь ногами. Потом пулей летел под кровать и хитро поблескивал оттуда глазами: попробуй, мол, достань. Если в ходе опыта я наклонялась, чтобы положить в кормушку приманку, он так же стремительно подлетал ко мне, дергал за волосы и опять улепетывал под кровать. Ну, что с ним было делать! «Путь к сердцу мужчины лежит через желудок»,— говорят немцы. И я разгадала одну маленькую слабость Бодо. Он любил теплое сладкое молоко. С некоторых пор приносить это лакомство в полдник вместо служительницы стала я. Первые дни Бодо брал у меня кружку осторожно, с опаской, уходил с ней в самый дальний угол клетки. Потом привык: садился рядышком, и я с удовольствием смотрела, как не отрываясь от кружки и часто моргая, он тянет молоко, сопя и покряхтывая,— совсем как ребенок.

Место среди прочих

Шимпанзе — один из самых интересных представителей семейства крупных человекообразных обезьян. Их апология, биология, особенности стадных взаимоотношений, психология вызывают наибольший интерес у специалистов, потому что из всех ныне живущих обезьян у шимпанзе больше, чем у кого-либо, оснований считаться ближайшим человеческим родственником. В этом убеждают сравнительно-анатомические данные, биохимические и иммуннологические исследования крови, данные гистологии, эмбриологии, цитологии...

У шимпанзе относительно крупный головной мозг, очень похожий по своему строению на человеческий. У них хорошо развито зрение (оно цветовое, объемное) и осязание. Ловкая пятипалая рука, которой обезьяна может совершать самые разнообразные, порою очень точные и тонкие движения. У них хорошо развит ориентировочно-исследовательский рефлекс. Они подвижны, эмоциональны, обладают незаурядными способностями к подражанию, легко обучаются, могут использовать, наподобие орудий, камни, палки и другие предметы. Многочисленные опыты подтверждают их сообразительность, умение решать достаточно сложные задачи, требующие элементарной способности к анализу.

Родина шимпанзе — Экваториальная Африка. Здесь в тропических и горных лесах они встречаются вплоть до трехкилометровой отметки над уровнем моря.

Шимпанзе — давний объект пристального внимания ученых и в различных приматологических центрах мира, и в лесах Африки, в естественных условиях обитания.

Это довольно крупные обезьяны. Не такие большие, как гориллы, но все же не маленькие. Рост взрослого самца достигает порой 170 сантиметров. Правда, такие экземпляры встречаются редко. Средний же рост самца 150—160, самки — 130 сантиметров. Соответственно и весят они по-разному. Матерые вожаки — до восьмидесяти килограммов, самки — килограммов по сорок — сорок пять.

Шимпанзе — крепкие, коренастые, приземистые существа. У них широкие плечи, узкий таз, руки свисают ниже колен, а ноги — короткие. Они очень сильны. Известные американские приматологи Роберт и Ада Йеркс пишут, что взрослый самец на ручном динамометре может выжать 66 килограммов, самка — 54. Зарегистрирован случай, когда шимпанзе весом в 59 килограммов на становом динамометре выжал 330 килограммов, а в одной из лабораторий разгневанная обезьяна так рванула ручку станового динамометра, что стрелка прыгнула далеко за 500 килограммов. Не знаю, какие рекорды могли бы установить мои колтушинские знакомцы, но Лада, зацепившись одной рукой за трапецию, свободно подтягивала другою Неву под самый потолок.

Пожалуй, самое выразительное на лице шимпанзе — глаза и губы. Глаза очень похожи на человеческие, только сидят они глубже и сверху, как козырьком, прикрыты надглазничным валиком. Шимпанзе кареглазы. Белки у них тоже коричневые. Но не всегда. Иногда встречаются экземпляры с белыми белками. Тогда обезьяна особенно становится похожей на человека.

Губы толстые, длинные, необычайно подвижные. Именно с их помощью шимпанзе могут демонстрировать эмоции, выражающие восторг, горе, радость, сомнение.

Что еще добавить к портрету?

Шимпанзе лопоухи и волосаты. Волосы у них, вернее, это шерсть без подшерстка, жесткие и не очень густые. Ими покрыто почти все тело. Только лицо, уши, ладони и подошвы — голые. Кстати — часто розового, телесного цвета. У самцов — бороды. К старости (шимпанзе живут лет до пятидесяти — шестидесяти) борода седеет. Седеет и голова. А иногда плечи и вся спина. Обычно же шерсть у шимпанзе черная, серая или коричневая. Изредка встречаются шимпанзе-блондины.