Лебединая песня

— Не совсем так, — спокойно ответил Березин. — В природе постоянно идет жестокая борьба за существование. Проявляется она не только в том, что одни животные нападают на других. Наравне с этим часто можно наблюдать взаимопомощь, терпимость друг к другу. Многие звери охотно питаются муравьями, а как одолеют их клещи, бегут к муравейникам, ложатся на них и покорно принимают «муравьиные ванны»: муравьи снимают с них паразитов. Всем кажется, что волки беспощадны. А один ученый наблюдал дерущихся волков. Он пишет, что побежденный подставляет победителю самое уязвимое место — шею, и тот не наносит ему последнего удара. Вот вам пример поразительной сдержанности у хищников, на которую не способны «миролюбивые» травоядные. Волк может быть великодушным «рыцарем», а косуля — беспощадно жестоким убийцей. И это объяснимо: природа, дав хищнику смертоносные клыки, наделила его инстинктом сдержанности, отказав в таковом травоядным.

— Вы опять начали хвалить своих кровожадных волков, — возразила Елена, — а я их все равно терпеть не могу!

Поддерживая в споре дочь лесника, врач добавил:

— Мне думается, что в оценке волка охотоведы из одной крайности впадают в другую. То они считают этого зверя бичом всего живого, то называют его чуть ли не селекционером. Роль санитара еще в какой-то степени допустить можно, но доверять отбор — это уже чересчур! Да и чем же тогда будете заниматься вы, охотоведы?

— Что же, не станем говорить о волках. А как, по-вашему, мышь — полезна или вредна?

— По-моему, тут не может быть двух мнений: хоть и безобиден на вид этот зверек, но вреден и опасен. Мышь не только переводит корма, но и разносит инфекцию…

— Так думают многие, но мы, охотоведы, никак не можем согласиться с этим. Большинство ценных пушных зверей — соболи и горностаи, лисицы и песцы, колонки и хорьки — перевелись бы, не будь мышевидных грызунов — их основной пищи. А тому, что у нас меняются взгляды на роль животных в природе, удивляться не стоит. Просто мы идем в ногу с открытиями науки, глубже познаем тайны поведения животных. Конечно, бывают в наших делах и ошибки. Взять, к примеру, уссурийского енота. Мы считаем его полезным: этот кроткий зверек дает человеку теплую пушистую шкурку, целебный жир, да и мясо съедобно. Переселили его на запад, а он стал там разорять птичьи гнезда, потому что не хватает привычного корма: лягушек, рыбы, ягод. Вот и объявили енота вредным зверем. Одно и то же животное в зависимости от условий может быть и полезным, и вредным…

Лесник обычно в подобные споры не вмешивался. Не потому, что плохо разбирался в природе, ему казалось, что обе стороны по-своему правы.

— Хватит, братцы, спорить. Время позднее. Утром грузимся и — к нерестилищам. — С этими словами лесник встал и направился во двор. Здесь он привязал лайку Тайгу: без нее ранний выезд мог не состояться.

Прощаясь с Еленой, охотовед вздохнул и крепко сжал ее маленькую ладонь.

— Зорко следите за Снежком, Елена Дмитриевна. Наступает пора осенних перелетов: как бы его не сманили лебеди.

— Снежок удивительно привязан к своей хозяйке, — заметил Разумов. — Но охотовед на этот раз, кажется, абсолютно прав!

После отъезда отца Елена стала еще больше уделять внимания своему питомцу: баловала его ягодами, зеленым горошком, подолгу гуляла с ним подле озера, даже обзавелась двумя гусями, считая, что они скрасят одиночество ее любимца. Белые гуси относились к лебедю с большим уважением, сразу признали в нем вожака, но Снежок с горделивым пренебрежением относился к их почтительному заискиванию.

Осень позолотила лиственничные боры, подступавшие к Раздольному. По утрам в ярко-голубом небе проносились косяки гусей. Они летели над самым селом, перекликаясь со своими отяжелевшими домашними родственниками. Снежок спокойно рассматривал их карим глазом, повернув голову к небу правой стороной, словно вслушиваясь в гортанное гусиное гоготание. Но однажды, когда на реке появились первые льдины, в стороне от села медленно проплыл в небе лебединый караван. Неторопливо взмахивая огромными крыльями, лебеди изредка переговаривались на своем музыкальном языке, услышав который, Снежок преобразился. Куда девались его величавость и степенность! С плотно прижавшимися к телу перьями и вытянутой шеей он побежал к реке. Гуси, следовавшие за ним, отстали, а он, набирая скорость, широко взмахнул ими и тяжело поднялся в воздух. Сперва он учащенно, судорожно работал крыльями, но вот встречные потоки воздуха, ударив снизу, подхватили его и высоко подняли в небо.

Никто из людей не видел, как огромная белая птица исчезла за приречным лесом. Напрасно Елена весь вечер искала Снежка, расспрашивая своих учеников, всех, кто возвращался с реки или из лесу: никто не видел лебедя. И тогда она вспомнила предостережение охотоведа. Елене было обидно: ведь она так любила, так внимательно ухаживала за лебедем! А он улетел от нее столь неожиданно, что она даже не смогла с ним проститься. Ей было жаль Снежка: сможет ли он, догнав других лебедей, преодолеть с ними громадное расстояние до стран вечного лета? Ведь он еще так слаб и так доверчив к людям!

А Снежок летел на Амгунью. В нем проснулся могучий инстинкт странствующих птиц. Он наслаждался воздушной стихией, но малотренированные крылья его не были подготовлены к длительному полету. Потеряв из виду лебедей и не слыша их криков, он еще долго летел над рекой. А затем, когда силы его иссякли, спланировал на первое попавшееся озеро.

Недалеко от озера, где сел Снежок, на берегу укромного залива Амгуни расположились охотники. Лесник и его молодые друзья подкарауливали на нерестилище медведей. Нерест кеты заканчивался, и косолапые рыболовы сновали вдоль берегов, прокладывая торные тропы. На них-то и поджидали зверя охотники. Охота усложнялась тем, что медведи, как правило, рыбачили ночью, а днем отдыхали в лесной чащобе. Пришлось перестраиваться и охотникам: ночью они караулили, а днем отсыпались. И, как это часто случается в жизни, счастье пришло к наименее опытному охотнику. Вернувшись на табор, Разумов рассказал, что медведь подходил к нему, ловил рыбу под самым берегом. Было слышно, как он фыркает в воде, шлепает по гальке. Только вот прицелиться в него врач никак не мог: то мешал кустарник, то было слишком темно. В конце концов медведь почуял его и убежал.

— Везет же тебе! — не скрывал зависти охотовед. — А ко мне, вот сколько сижу, ни один зверь не подходит. А вокруг следов свежих много.

— Не отчаивайся, — ободрил его лесник, — охотника девятая заря кормит.

— Долго ждать ведь нам нельзя: пойдет плотная шуга — на лодке не выберешься. Схожу я сегодня подальше.

После обильного завтрака все уснули. Первым поднялся охотовед. Он развел костер, навесил ведро и, когда закипела вода, опустил в него картошку, а затем несколько крупных кусков рыбы. Уха получилась на славу. Ели долго и сосредоточенно. После обеда все начали собираться на свои места. Охотовед выбрал отдаленную протоку, до нее было ходу часа полтора, но как подобраться к нерестилищу, чтобы не оставить следа и тем самым не напугать зверя? Долго раздумывал Березин и наконец решил пойти к озеру с одноместной резиновой лодкой. Там, надув ее, он спустится по вытекающей из озера проточке в Амгунь к нерестилищу.

Забросив за плечо карабин, Березин простился со своими приятелями. Солнце клонилось к тальникам, когда он тихо подошел к озеру. Каково же было его удивление, когда увидел там одиноко плавающего лебедя. «Сейчас заметит и улетит», — подумал охотник, выходя из-за прикрытия. Если бы ему нужно было подкарауливать зверя на озере, он никогда бы не спугнул лебедя. Звери хорошо знают: там, где плавает эта зоркая птица, не может быть опасности. К удивлению охотоведа, лебедь не собирался улетать. Он глубоко погружал в воду свою голову, доставая со дна что-то съедобное.