Фонтаны на горизонте

Ночью часы тянулись особенно медленно. Степанов выходил на палубу, долго простаивал под ветром, вслушиваясь в шум моря. Приходили разные решения. Но какое лучше, вернее?

Помполит собрал коммунистов и комсомольцев:

—- Наши разведки пока безуспешны. Местное население дает путаные сведения. Нам советуют идти еще дальше на север, — говоря это, Степанов имел в виду записи Ивана Северова. — Китобойцы уже подходили к Берингову проливу, но и там китов не обнаружили... Мы должны определить наш дальнейший рейс. Хотелось бы знать ваше мнение. Помните, товарищи, что за флотилией следят миллионы людей — советские люди уверены в нашем успехе, враги ждут нашего провала.

В клубе, где собрались моряки, наступила тишина. У всех были озабоченные лица.

Наши надежды не оправдались, — заговорила Горева. — Китов нет. Идти ли флотилии дальше на север? Мое мнение — идти. Надо до конца выяснить — бывают ли киты на севере в это время года. Плавание предстоит трудное, но всякое новое дело требует риска.

Кто был в полярке, тот знает, что это такое, — поднялся Журба. — Товарищ Горева не была. Это и видно, если она предлагает гнать базу прямо во льды. Загубить судно — пустяки, а как оно нам досталось? — Журба вытянул вперед свои руки. — Мозоли вот до сих пор не сходят!

Но не возвращаться же во Владивосток с пустыми цистернами! — крикнула Горева.

А если возвратимся без базы? — Журба сердито покосился на Гореву. — Не дело это. Я советую послать в полярку одних китобойцев. Пусть порыскают там и сообщат по радио. Если киты окажутся, можно будет и базу подослать поближе.

Курилов не сразу решился выступить. Он несколько раз встретился взглядом с Оленькой. Она смотрела на него с надеждой. Ее смуглое лицо залил румянец, Оленька улыбнулась, точно подбадривая Леонтия. С того дня, когда девушка убежала от него со слезами на глазах, они не встречались. Курилов все время находился в море. Только теперь Леонтий убедился, что Оленька на него не сердится.

Все суда гнать незачем, тем более, что мы сомневаемся, есть ли киты на севере, — заговорил он таким тоном и с таким выражением лица, что Степанов невольно подумал: «И чему он радуется?» — Надо всегда готовиться к худшему, — продолжал Курилов. — Нет китов — значит, напрасно сгоняем суда, поизносим механизмы, сожжем лишнее топливо. Значит, послать нужно одно судно, но укомплектовать его лучшими людьми. Поход будет тяжелый.

Предложение Курилова всем понравилось. Решили рекомендовать капитан-директору послать на север один китобоец.

В тот же день Северов огласил приказ: «Китобойному судну «Труд» под командованием капитана Орлова обследовать прибрежные воды Чукотского моря до мыса Сердце-Камень». Бочкарем на «Труд» был назначен Курилов, гарпунером — Грауль. В этот рейс отправлялась и Горева.

«Труд» должен был выходить на рассвете. Ночью ему предстояло взять полные бункера угля и воды. Степанов передал Орлову пакет, полученный от секретаря Камчатского обкома с наказом передать чукче Тнагыргину.

Курилов и Оленька прощались. Стоя у фальшборта, они молчали. Оленька смотрела в черное, дышащее холодом море и думала о том, что вот скоро от нее уйдет туда Леонтий и там ему будут грозить всякие опасности. Поднявшись на носки, она шепнула:

Ты береги себя.

Курилов смотрел на Оленьку и не узнавал ее. Она стала совсем другой.

Я так испугался, когда ты убежала от меня, — прошептал он. — Думал, ушла навсегда!

Оленька улыбнулась. И когда Леонтий сильной рукой обнял девушку, она доверчиво прижалась к его груди...

2

«Труд» выходил из Берингова пролива. Впереди лежали блекло-синеватые воды Северного Ледовитого океана. Горизонт был затянут серой мглой. С моря в пролив, словно в открытые настежь двери, тянул полярный ветер. У берега бурлил прибой, но его не было слышно из-за крика чаек. Они так стремительно бросались вниз, словно хотели нырнуть до самого дна, но, только коснувшись воды, взлетали с добычей.

Через несколько дней «Труд» вошел в маленькую бухту. Орлов внимательно рассматривал в бинокль гранитные берега, стиснувшие маленькую вытянутую долинку. Недалеко от берега стояли Побуревшие от сырости и непогоды деревянные домики, бараки из гофрированного железа и две высокие радиомачты с провисшей между ними антенной. От антенны провод тянулся к домику, стоявшему в стороне от поселка.

Ближе к берегу неровной линией выстроились круглые яранги. За поселком виднелись маячная башня и треугольник топографического знака, сложенного из бревен.

Из домиков, из яранг к самой воде выбегали люди, махая руками.

Орлов приказал бросить якорь.

Люди на берегу столкнули на воду вельбот с сидящими в нем гребцами. Сильный прибой чуть было не вышвырнул вельбот назад, но гребцы налегли на весла так дружно, что прорвались сквозь кипящий вал и направились к китобойцу. Вельбот бросало с волны на волну...

Гостей принимать будем, — сказал Орлов боцману. — Чукчи любят чай. Скажите коку, чтобы покрепче заварил.

Пока Журба ходил в камбуз, вельбот приблизился к судну, и сидящий на корме рулевой бросил конец. Его поймали на палубе китобойца.

В вельботе сидело семеро чукчей, одетых в меховые кухлянки и такие же брюки, заправленные в нерпичьи торбаса. Поверх кухлянок были надеты водонепроницаемые камлейки из пузыря морского зверя. Только на рулевом была блестящая кожанка с меховым воротником, а на голове — пушистая пыжиковая шапка.

Чукчи ловко взобрались на палубу «Труда». Последним поднялся рулевой. Он приветливо сказал мягким, несколько приглушенным голосом:

С прибытием, товарищи. Здравствуйте.

Здравствуйте, — Орлов протянул чукче руку, удивляясь чистоте его русской речи, и назвал себя.

Тнагыргин, — произнес в ответ, рулевой. — Мы давно ждем вас. Обком радировал нам о вашем рейсе.

А, вы и есть Тнагыргин, — повторил Орлов. — Для вас от секретаря обкома партии пакет привез. Впрочем, о делах потом. Прошу всех товарищей на чашку чаю.

Гости охотно приняли приглашение и двинулись в кают-компанию. Они бесшумно ступали в своей расшитой мягкой обуви, с интересом осматривались.

Это первое советское китобойное судно, которое мы видим, — говорил Тнагыргин капитану.

Орлов присматривался к Тнагыргину. У чукчи было приятное круглое лицо, покрытое природной смуглостью. Глаза смотрели спокойно, пытливо, умно. Сев по правую руку от капитана, он непринужденно вел беседу с Орловым и Горевой. Присутствие женщины на судне его нисколько не удивило. Он часто обращался к ней, неторопливо прихлебывая ароматный чай. Кок действительно постарался для гостей. Чай был почти черный и густой. Чукчи с удовольствием пили чашку за чашкой.

Китов в этом году много, -— говорил Тнагыргин, — и вашей флотилии надо было прямо идти сюда.

Не было уверенности. — Орлов протянул Тнагыргину пакет секретаря обкома партии. — Собственно говоря, мы ведь еще ничего не

стад.

Миграция китов почти не надорвал пакет и, извинившись, стал

Горева и Орлов незаметно переглянулись, Тнагыргин все больше и больше вызывал удивление. Своими манерами он отличался от спутников. «Кто же он?» — подумал Орлов, а Горева, точно угадав мысли капитана, сказала себе: «Тнагыргин грамотный и какой-то особенный».

Тнагыргин, прочитав письмо, вложил его обратно в пакет и сунул в карман куртки:

Секретарь обкома просит помочь вам в поисках китов, — заговорил он, вновь принимаясь за чай. — Об этом же он говорил и по радио. Завтра пойдем на разведку. Извините.

Он обратился к чукчам и о чем-то спросил их на родном языке. Двое быстро ответили, но третий, как видно, возразил им. Тнагыргин сказал китобоям:

Советуют идти чуть северо-восточнее. Так и сделаем.

Значит, есть киты? — с надеждой спросила Горева.

Есть, конечно, — улыбнулся Тнагыргин. — Наши воды богаты. Только знать их надо хорошо.

Будем знать, — чуть с вызовом сказала Горева. Тнагыргин, соглашаясь, молча наклонил голову, затем отодвинул чашку и, поблагодарив, пригласил: