Фонтаны на горизонте

уверенно.

- Вы очень хорошо решили, Нильсен, — сказал дядя

Митя, протягивая ему руку. — Очень хорошо!

- Я не один буду соревноваться? — спросил с плохо скрываемой тревогой Нильсен. — Меня поддержит команда «Фронта»? Так?

- Да с вами будет вся команда, — кивнул кок. — Садитесь. Вы спать не хотите?

— О, какой сон! — махнул рукой Нильсен.

Он широко раскрытыми глазами смотрел на книгу. На ее темно-красном коленкоровом переплете было вытиснено одно слово. И хотя оно, это слово, было написано по-русски, гарпунер прочитал его: «Ленин».

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

1

На базе все еще не успевали с разделкой китов. Сбросили за борт и взорвали тушу одного горбача, а за ним — протухшую голову кашалота. Северов и Степанов подошли к Данилову, который никак не мог «обжить», как он говорил, носовую площадку.

Видел, что полетело за борт? — спросил Степанов.

Глаза у меня хорошие, — нахмурился Данилов.

Хорошие, говоришь? А как же ты не заметил, что в воду мешок денег бросили, — вмешался Северов. — Надежда на тебя, Никифорыч.

Голову кашалота за борт, а у самого голова трещит, что делать-то? — обратился Данилов к капитан- директору. — У нас есть две пилы, одна большая, другая поменьше — для распилки мяса и костей. Ребятки мои приспособились их пускать.

Так чего же жалуешься? — удивился Степанов. — Начинай!

Начать дело нехитрое, да как кончишь? — вздохнул Данилов. — Как такую махину, — он указал рукой в сторону борта, куда сбросили голову кашалота, — приладишь к пиле, когда в ее хайло вся моя бригада входит? А с ножами тоже не подступишься — кости прямо железные. Вон у того кита, что Ли Ти-сян разделывает, башка такая, каких я не видывал.

Придется сегодня технический совет собрать, — сказал Северов,

Суды-пересуды ничего не дадут, — безапелляционно заявил Данилов- — Надо практикой до всего доходить.

У Ли Ти-сяна работа шла хорошо. Он оказался умелым бригадиром: по-своему переставил людей, и теперь четыре лебедки одновременно снимали полосы жира. Пока их у люков секли ножами на куски, тушу переворачивали.

Разделка шла непрерывно, точно на конвейере. За сутки бригада «обдирала», как говорили рабочие, двух китов.

Ли Ти-сян весь превратился в действие. Он поспевал всюду, за всеми следил и только изредка возмущался, выражая недовольство на своем родном языке. Он сердился на Данилова. Несмотря на то, что бригада носовой площадки была полностью укомплектована, тот все же увел с собой лучшего лебедчика. Ли Ти-сян вначале спорил, горячился, но потом сказал:

Это твоя обмани меня есть... Твоя его бери, моя работай плохо... Так моя работай нету... Моя буду работай шибко шанго.., а твоя пропала совсем...

Ты что же это надо мной издеваешься, Ли Ти- сян? — почти крикнул Данилов. — Думаешь, я у тебя в хвосте буду плестись? Подожди, мы с тобой соревноваться будем!

Солев... солев... — Ли Ти-сян не смог выговорить новое слово и крикнул вслед уходившему Данилову: — Давай, давай!

Мясо первого финвала было сдано консервному цеху. Заработал новый цех на флотилии, но разделка китов шла по-прежнему плохо.

«Труд» и «Фронт» каждый день подводили новые туши. Подошел из Петропавловска с новой мачтой «Шторм». Ли Ти-сян довел разделку китов до трех штук в день, но этого ему было мало.

Бригада Данилова распиливала туши на части: мясо _;кости, внутреннее сало. Она полностью загружала цех переработки. Здесь день и ночь вытапливался жир в десяти котлах. Отсюда его перекачивали в отстойники для дальнейшей обработки. Все, что оставалось в котлах, шло в сушильные печи, а из них — в туковый цех на выработку мясного и костного тука.

К концу первого месяца заработали все цехи плавучего завода, но головы китов по-прежнему летели за борт.

Степанов предложил пригласить гарпунеров.

— Может быть, они что-нибудь подскажут. Ведь у каждого из них за спиной десятки лет работы на китобойном промысле.

Гарпунеры явились в точно назначенное время. Первым пришел Грауль, за ним Андерсен. Обменявшись рукопожатием, они молчаливо закурили. Вошел Нильсен. Еще в дверях он снял свою шапочку, пожал руку Северову, Степанову и подошел к Граулю. Немец сидел с таким видом, как будто перед ним никого не было.

— Добрый день, мистер Грауль, — сказал дрогнувшим голосом Нильсен, все еще держа протянутую руку.

Грауль медленно поднял на Нильсена глаза и, не выпуская из зубов сигары, едва заметно, пренебрежительно кивнул. Нильсен, пунцовый, неловко подошел к Андерсену. Тот крепко пожал ему руку и, хлопнув по дивану рядом с собой, пригласил сесть. Нильсен ответил благодарным взглядом.

Капитан-директор и Степанов начали совещание. Грауль, а за ним и Андерсен только отвечали на вопросы, которые им задавал Северов. Нильсен все время молчал.

Узнав, зачем их позвали, Андерсен прохрипел:

— На других базах китов разделывают так же, как и на «Приморье». А вот почему быстрее, — не могу сказать, не знаю. Думаю, что все дело в способностях.

Андерсен несколько недоумевал, что с ним советуются.

Спасибо, мистер Андерсен, — скрывая досаду, прервал его Северов и обратился к Граулю. — Вы имеете свои труды по китобойному промыслу. Очевидно, сможете нам помочь?

Мне очень неприятно, но я должен вас огорчить, — развел руками Грауль, отвечая по-немецки. — Я ведь только гарпунер. Вы читали мои книги?

Нет, к сожалению, — сказал Геннадий Алексеевич.

Я писал только о гарпунерском деле, — сообщил Грауль, — а разделка туш меня никогда не интересовала.

— А вы господин Нильсен? — спросил Северов. Выходка Грауля расстроила Олафа и напомнила ему,

что его не считают настоящим гарпунером, а видят в нем самозванца, нарушившего законы Союза гарпунеров. Поэтому Нильсен только отрицательно покачал головой. Когда гарпунеры ушли, Степанов сказал:

Видел, как Грауль с Нильсеном поздоровался? Вот тебе живая политграмота.

А мы не ошиблись в Нильсене, — сказал Северов. — Посмотри сводку охоты на сегодня. У Андерсена — восемь китов, у Нильсена — пять, а у Грауля — четыре. Если такими темпами пойдет дело, план будет выполнен. Эх, только разделка у нас отстает!

Степанов ушел к себе.

Он сидел в каюте, читая переданную ему Геннадием Алексеевичем рукопись Северовых, когда к нему пришел дядя Митя.

Парторг редко бывал у помполита. Все мелкие вопросы он старался решать сам и приходил к Степанову только по большим и важным делам.

Сегодня было совещание, — спокойно сказал он, — и гарпунеры отказались нам помочь. Правильно?

Степанов утвердительно кивнул.

Ко мне заходил Нильсен, — продолжал дядя Митя. — Трусоватый человек, но честный. Он сказал, что гарпунеры говорили неправду и, под большим секретом от Андерсена и Грауля, просил меня передать Северову, что головы китов разрывают лебедками — кости в одну сторону, мясо в другую, а затем распиливают. Если не будет ничего выходить, Нильсен согласен поздно ночью прийти показать, как это делается, «о только так, чтобы его никто не видел.

Степанов отложил рукопись и воскликнул:

Вот это здорово! Приведи его после полуночи на «Приморье».

Теперь второй вопрос, — дядя Митя вытащил из кармана листок, развернул его. — Мы вызываем на социалистическое соревнование команду «Труда».

Ну и молодцы! — воскликнул Степанов. Он быстро прочитал текст вызова и с изумлением проговорил: — Нильсен вызывает Андерсена! Интересно, очень интересно! Очень хорошо. Только вот насчет цифр надо поговорить с Северовым. Когда думаете посылать делегатов на

«Труд»?

Завтра, — сказал парторг.

2

Степанов с интересом дочитывал рукопись Ивана Алек-(еевича Северова.

«...В начале шестидесятых годов русский китобой Линдгольм[51]

Линдгольм — в романе выведен под именем Лигова. организовал промысел в Тугурской губе. Но через несколько лет ему пришлось закрыть дело, так как он не мог конкурировать с американцами, а со стороны правительства ничего не было сделано, чтобы оградить восточные воды от иностранных браконьеров.