Крушение «Мэри Дир», Мэддонс-Рок

А если не удастся попасть на рифы раньше, значит, зря мы вообще сюда пришли. Никаких доказательств мы не добудем. Кроме того, Хэлси может заловить нас там, в кольце…

— Пока нам везло, — повторил я. — Как–нибудь прорвёмся. Словно отвечая мне, по радио передали ещё одно объявление синоптиков, и сердце у меня упало. Для района Гебрид и Ирландского моря дали штормовое предупреждение. От центра Атлантики до севера Шотландии погода ожидалась ужасная, с сильными, а местами ураганными ветрами. Этой ночью давление стало падать всерьёз.

Наутро море было почти такое же, как вчера, но ветер усилился и стал порывистым. «Айлин Мор» начала сильно крениться и глубоко врезаться бушпритом в гребни волн. Всё утро ветер был неустойчивый и по силе, и по направлению. «Айлин Мор» неплохо переносила удары волн, но удержать её на курсе оказалось нелегко. Мокрого снега не было, но из–за низких туч видимость ограничивалась двумя–тремя милями. Давление продолжало падать, прогнозы были единодушными: плохая погода. Я попытался напустить на себя беспечный вид, но в глубине души засел страх. Нас нагонял шторм, а ведь мы подходили к острову, окружённому рифами, которые были нанесены на карты лишь в общих чертах. Мысль о том, что этот остров по носу, а не за кормой, приятной не назовёшь. Больше всего я боялся, что мы не успеем заметить Скалу Мэддона засветло. К ночи шторм обрушится на нас. Наступил полдень. Видимость по–прежнему не превышала трёх миль. Ветер завывал в вантах, его злые порывы сдували гребни волн, превращали их в огромные тучи водяной пыли и обрушивали на яхту. Мы шли под зарифленными парусами, и всё равно маленькое судёнышко то и дело зарывалось носом под напором ветра. Берт, шатаясь, вошёл в рубку с двумя кружками и поставил их на столик для карт.

— Держите, — сказал он. — Мы уже почти на месте, да?

— Будем с минуты на минуту, — ответил я, стараясь сохранить вид уверенного в себе человека.

— Давно пора, — Берту никак не удавалось спрятать нервное напряжение за улыбкой. — У меня уже кишки свело от этой качки. А Мак говорит, что близится шторм. Он его носом чует.

— Это он умеет, — ответила Дженни, потянувшись за кружкой. — На моей памяти Мак ещё ни разу не ошибся, когда дело касалось погоды. У него так: если нос не учует, ревматизм подскажет. Я выпил свой чай и вышел на качающуюся палубу. Видимость ухудшалась. Напрягая глаза, я вгляделся в свинцовый сумрак, но рассмотрел лишь вздымавшиеся вокруг нас серые волны, изорванные шквальным ветром. Время от времени гребень волны ударял в планшир, и судно окутывала водяная пыль. Берт вышел из рубки и присоединился ко мне.

— Как ты думаешь, мы с ним не разминёмся? — спросил он.

— Не знаю, — я взглянул на часы. Время близилось к часу. — Возможно. Тут трудно рассчитать поправку на дрейф.

— Ну и холодрыга. Господи, — сказал Берт. — Если хочешь, у меня есть отличное жаркое. Эй, Мак, старый бедолага! — воскликнул он, когда шотландец выбрался из–под палубы и задрал нос, принюхиваясь к погоде, словно ищейка, вышедшая из своей конуры. — Он сегодня всё утро скулил насчёт ревматизма.

— Да, буря наседает, — отозвался Макферсон и засмеялся. — Погоди, скоро тебе не до жаркого будет.

Внезапно Берт схватил меня за руку.

— Джим, гляди, что это там, прямо по курсу? Иди сюда, а то тебе из–за кливера не видать.

— Он оттащил меня на несколько шагов в сторону. Прямо перед нами, приблизительно в миле от яхты, море бурлило и дыбилось, как во время быстрого прилива. Я позвал Дженни, но она и сама всё видела.

— Меняю курс! — закричала она.

— Господи! — воскликнул Берт. — Вы только посмотрите на эти буруны!

Огромный лоскут белой пены покрывал рваную поверхность моря. Ветер сдувал с неё водяную пыль, которая серой завесой стояла в воздухе. Теперь я понял, что перед нами рифы.

— Полундра! — крикнул я Берту. В тот же миг «Айлин Мор» свалилась на другой галс, и мы пошли точно на восток. Вода захлестнула планшир левого борта, а ветер ударил в правый. Рифы остались слева, и внезапно позади пенного пятна, за рваным занавесом мятущейся водяной пыли на мгновение показалась зловещая чёрная масса.

— Ты видел? — спросил Берт.

— Да! — крикнул я. — Это Скала Мэддона.

— Исчезла… накрыло брызгами, будто простыней… Нет, вон она, гляди!

Я выпрямился и посмотрел в ту сторону, куда указала его простёртая рука. На мгновение ветер отнёс водяную завесу прочь. Огромная скала вздымалась над морем; у подножий отвесных утёсов, достигавших в высоту нескольких сотен футов, бурлила и пенилась вода. Большая волна с курчавым гребнем ударила в скалу, и вверх взметнулся белый водяной столб, как от взрыва глубинной бомбы. Ветер подхватил брызги, окутал ими скалу, и всё исчезло за завесой свинцово–серого тумана.

— Опять скрылась! Видел, как в неё ударила волна? По–моему, нас крепко накололи. Разве тут выбросишь судно на берег? Потрясение, которое я испытал при виде этого зрелища, было сродни удару ниже пояса. Я совершенно обессилел. Тут не уцелеть никакому судну. А ведь сегодняшний день считается относительно спокойным для этих мест. Что же тут творится во время настоящей бури? Я подумал о преследовавшем нас шторме.

— Оставайтесь здесь, оба, — велел я Маку и Берту, — и следите за рифами. Пойду сменю Дженни за штурвалом.

— Ладно, — отозвался Мак, — и скажите мисс Дженни, что надо выбираться отсюда, пока мы ещё видим, куда плывём. Я вошёл в рубку. Дженни стояла в напряжённой позе, упираясь в палубу широко расставленными ногами и прижимаясь к штурвалу. Её подбородок был чуть вздёрнут.

— Передохни, — сказал я. Дженни отдала мне штурвал и взяла судовой журнал.

— Пожалуй, это Скала Мэддона? — с сомнением спросила она.

— Должно быть.

Кивнув, она записала:

«Понедельник, 29 апреля, 1.26 пополудни. Увидели Скалу Мэддона. Ветер усиливается, ожидается шторм».

Я вновь мельком заметил скалу сквозь козырёк. Она была гладкой и чёрной, как тюленья спина, и имела клинообразную форму. На западной оконечности над морем высились отвесные утёсы, а восточные их сколы были пологими. Мы шли вдоль южной оконечности острова. По–моему, до него оставалось мили три. Во всяком случае, до ближайших рифов было больше мили. Может быть, две.

— Что, если подойти ближе? — спросил я. — Мак волнуется из–за погоды, и он прав. По–моему, надо приблизиться к рифам, насколько возможно, пройти вдоль и убираться на восток, если не сумеем найти эту брешь или она окажется непроходимой. Очутившись в полумиле от кипящего прибоя, мы снова свернули и пошли вдоль рифов на восток. Теперь мы были прямо против острова и могли без труда разглядеть его. Почему его назвали Скалой Мэддона, одному Богу ведомо. Я бы окрестил его остров Кит, потому что он напоминал кита очертаниями. Похожая на молоток голова с обрубленным носом смотрела на запад. Шум ветра не мог заглушить нескончаемый громоподобный рёв прибоя возле рифов. Видимость немного улучшилась, и мы разглядели их. Рифы тянулись параллельно берегу острова и уходили далеко на восток. Никогда прежде не видывал я такого зловещего моря. Камни, которые образовывали эти рифы, казались довольно высокими. Возможно, они возникли здесь в результате какого–то сдвига земной коры. Взяв бинокль, я осмотрел сам остров. Он был совершенно гладкий, как будто его уже миллион лет полировали льды и море.

— Ну и жуть, — проговорил Берт, входя в рубку. — Можно, я в бинокль посмотрю?

Я протянул ему бинокль.

— Через час–другой стемнеет, — пробормотал Берт. — Может, послушаемся Мака? Тут ведь не круглый пруд, на якоре не заночуешь. — Он поднёс бинокль к глазам и вдруг напрягся: — Эй! Что это там вдалеке? Скала? Какая–то она квадратная, чёрная. Взгляни сам. — Он передал мне бинокль. — Вон там, где склон уходит в воду.

Я сразу же разглядел её. Она торчала у пологой оконечности острова и была похожа на хвост кита.

— Это не скала, — сказал я, — иначе она была бы такая же гладкая, как и всё остальное на острове.