«Тобаго» меняет курс. Три дня в Криспорте. «24-25» не возвращается

Спасти всех может только чудо. Чудо или тормоза.

Мара как загипнотизированная впилась взглядом в тормозную педаль. Но их разделяет не поддающаяся ударам стенка.

В ту минуту, когда от скалы их отделяет всего несколько десятков метров, Мара вспоминает про пистолет. Выхватив оружие, она несколько раз подряд стреляет в окно. Вокруг пробитых пулями дырок образуются сеточки мелких трещин, они молниеносно распространяются по всему стеклу. Мара ударяет по нему рукояткой пистолета, стекло рассыпается крошевом.

Мара влезает в кабину и изо всех сил жмет на тормозную педаль. Силы не хватает. Мара отчаянно крутит рулевое колесо, стараясь вывести автобус на дорогу. Наконец автобус останавливается.

Мара протягивает руку, чтобы повернуть кран пневматического управления дверцами, но рука ее застывает. Она заметила Пурвита. Пурвит бежит по крутому склону, скользит, падает, опять бежит. Мотоциклисты еще не выехали на перевал и не видят Пурвита… Неужели ему удастся бежать?

Внизу на шоссе показывается «Волга» с эмблемой такси. Шофер услужливо сбавляет ход и останавливается. Пурвит открывает переднюю дверцу.

— Вперед! — Он откидывается на спинку сиденья.

Позади вырастает фигура капитана Братуня, прятавшегося за спинкой переднего сиденья. В затылок наведено дуло пистолета. Пурвит подымает руки.

И вот мы снова на том же месте, откуда начинается рассказ, в кафе. Как и тогда, играет оркестр.

— Ты мог бы заказать шампанское, — говорит Мара.

— Что же мы празднуем?

— Мое повышение не состоится. Григаст решил оставить меня в опергруппе.

— Тогда сейчас самый подходящий случай вручить наконец мой подарок. — Эрберт кладет перед ней Будду из слоновой кости. — Только, к сожалению, головки так и нет…

— У меня тоже есть для тебя подарок. — Мара улыбается и достает из сумочки отломанную головку.