Крушение «Мэри Диар»

Я уткнулся в карту. Архипелаг Минки был почти рядом.

— В последующие два часа прилив значительно ослабнет, — сказал Петч. — Но я полагаю, что к тому времени мы окажемся в миле, или около того, от юго-западного буя Минки. Половину ночи мы там и переждем. А затем прилив повернет обратно, — он пожал плечами и направился в рулевую рубку. — Все зависит от того, удастся ли нам удержать судно носом на юг.

В полночь, в который уже раз стоя на вахте у штурвала, я увидел, что в просвете между волнами, прямо по носу забрезжил слабый огонек. Сначала я решил, что мне это показалось: я был страшно утомлен, а свет мелькнул лишь на короткое время. Но позже я снова заметил свет. Теперь это была уже не вспышка в двух кабельтовых по правому борту. Огонь горел ровно, но до меня долетали лишь его отблески, так как его загораживали волны.

К концу Вахты я уже не сомневался, что это «групповой буй № 2», как указывалось на карте.

— Примерно то, что мы к ожидали, — сказал Петч, пришедший принять у меня вахту.

В его голосе не слышалось ни радости, ни интереса к к этому событию. Он звучал ровно и устало.

Я снова спустился в котельную, а час спустя вернулся на мостик. Теперь прилив изменил направление, и вспышки «буя № 2» быстро приближались, на этот раз с противоположного борта. Вскоре, когда совсем рассвело, я смог рассмотреть его — огромный поплавок в виде башни; я сверился с картой, а затем через переговорную трубу попросил Петча подняться ко мне.

Мне показалось, что прошло очень много времени, прежде чем он показался в дверях рубки. Он еле волочил ноги, как больной, только что вставший с постели. Меняясь вахтами в ночные часы, я видел его только при свете нактоуза, и он казался живой тенью. Сейчас, в свете дня, я был потрясен его видом. Он выглядел ужасно.

Я указал на буй, маячивший в четырех кабельтовых по правому борту.

— По-моему, мы слишком быстро входим в зону рифов, — сказал я. — Если так будет продолжаться, то мы врежемся в скалы Бризан-Дю-Зюд.

Он вошел в штурманскую рубку, а я ждал приказа спуститься вниз и запустить машины. Но Петч долго не выходил. Я даже окликнул его, боясь, что он заснул. Но он сразу же отозвался, сказав, что следит за буем и делает расчеты. Я тоже следил за перемещениями буя. Когда он оказался прямо по носу, Петч вышел из рубки.

— Все в порядке, — сказал он. — На этой стадии прилива глубина достаточна, — его голос звучал спокойно и уверенно.

Ветер снова стал бить в правый борт, и судно закачало. Примерно в двух кабельтовых показалась подводная скала, вокруг которой бушевал бурун пены. Корабль сильно тряхнуло. Тонны воды обрушились на мостик. Нас затрясло, как при землетрясении.

— Ведь нас же несет на Минки! — закричал я. — Надо снова включить машины.

— Не волнуйтесь, все в порядке, по крайней мере сейчас, — ответил он ровным голосом, как бы стараясь успокоить меня.

Я понял, что он дошел до последней степени физического истощения, а может быть, и умственного.

— Нам нужно немедленно уходить отсюда! — выкрикнул я. — Если мы выберемся из этого лабиринта, все будет в порядке!

Бросив штурвал, я стал спускаться вниз по железному трапу.

— Пойду включу машины.

Но, когда я поравнялся с ним, он схватил меня за руку.

— Неужели вы не понимаете? — оказал он спокойно. — Мы же тонем. — Его взгляд и лицо окаменели. — Я не говорил вам об этом раньше, но вода заливает трюм через шпангоуты. Я специально осмотрел судно, прежде чем сменить вас. — Он отпустил мою руку и снова стал смотреть в бинокль, стараясь что-то отыскать в сером однообразии взбаламученной воды.

— И сколько же… — Я колебался, боясь облечь свою мысль в словесную форму. — Когда же оно начало тонуть?

— Не знаю. Несколько минут назад, час, может быть, два. — Он опустил бинокль, видимо удовлетворенный. — Ну что ж, малюсенький шанс у нас все же есть, но… — Он повернулся и бросил на меня оценивающий взгляд, будто стараясь понять, на что я способен. — Давления в котле хватит на десять-пятнадцать минут хода. Вы в состоянии еще раз спуститься вниз и покидать уголек? — Он помолчал немного, а потом очень просто сказал: — Хочу предупредить, что, если рухнет переборка, шансов на спасение у вас не будет.

Я колебался:

— А сколько времени она продержится?

— Думаю, часа полтора. — Он бросил быстрый взгляд в сторону правого борта, покачал головой и, взяв мою руку, задержал ее в своей. — Ступайте, — сказал он. — За час я ручаюсь!

— А что, если корабль ударится об один из этих рифов?

— Этого не будет! Мы уже зашли за линию буев на добрую милю.

Удивительно, но здесь, в тепле котельной, опасность не ощущалась так остро. Скоро и Петч спустился ко мне.

Мы работали как сумасшедшие, плечом к плечу, без остановки швыряя в топку уголь, лопата за лопатой.

— Я пойду на мостик, — наконец сказал он. — Вы останетесь один. Загружайте топку, пока я не дам команду «полный вперед». Затем запустите машины и немедленно поднимайтесь ко мне.

Я кивнул, не в силах произнести ни слова.

Половина восьмого! Без четверти восемь! Что же он не дает сигнала к пуску? Я перестал кидать уголь и выпрямился. Опершись на лопату, я смотрел, как струйки воды просачивались сквозь обшивку, и думал: что он делает там, на мостике? В чем состоял тот слабый шанс на спасение, о котором он говорил?

И вдруг сквозь гул волн, бьющих в обшивку, до меня донесся звонок машинного телеграфа. Было почти восемь часов. Я отшвырнул лопату, закрыл створку топки и помчался открывать вентиль подачи пара. Когда я поднимался вверх по металлической лесенке, я почувствовал, как задрожал корпус судна — машины заработали.

Петч стоял у штурвала.

— Мы еще не вышли из зоны рифов? — спросил я.

Он ничего не ответил. Я посмотрел за борт. Мимо нас проплывал бело-красный буй. Бак судна был полностью покрыт водой.

— Вот почти и приехали, — пробормотал капитан. — Его голос был чуть слышен. Он переступал ногами, как бы ища более устойчивое положение, и вдруг резко крутанул штурвал влево, еще и еще. Судно послушно повернуло в направлении большой группы рифов.

— Вы с ума сошли! — закричал я. — Берите вправо! Вправо! Вы слышите или нет?

Я рванулся к штурвалу, пытаясь вырвать его из рук Петча и изменить направление движения судна.

Он схватил меня за волосы, пытаясь оторвать от штурвала. Он кричал: «Это же наш последний шанс!» — требовал, чтобы я отпустил штурвал. Слова с трудом прорвались сквозь рев волн. Наконец мои руки разжались, и я отлетел к стенке рубки с такой силой, что едва не потерял сознание. Я сел и стал приходить в себя.

— А вот теперь берите штурвал! — скомандовал он. Голос звучал отчетливо, с холодной решимостью. — Принимайте штурвал! — Он был на мостике своего судна и отдавал приказ, ожидая его безусловного выполнения.

Я с трудом поднялся на ноги, и он передал мне руль. Курс северо-восток 10 градусов.

Он принес из штурманской ручной компас и подал его мне, а сам отошел на правое крыло мостика. Там он долго стоял, периодически поднимая к глазам бинокль.

— Курс точно на север, — уверенно скомандовал он чуть позже.

Впереди ничего не было, кроме вздымающихся и проваливающихся вниз волн и пены, бушующей вокруг полускрытых водой рифов. Ближе всех находился небольшой каменный островок, словно отбившийся от остальной группы, и, когда корабль пошел на него, Петч встал рядом.

— Дайте я поведу. — Он произнес это мягким голосом, и я передал ему руль.

И тут же мы ощутили толчок: не внезапный удар, а медленное, мягкое, шуршащее замедление хода до полной остановки. Но тем не менее меня швырнуло вперед, и я ударился о переднее стекло рубки. Послышался треск, киль заскрежетал о дно, и звуки эти потонули в реве волн. Затем последовал еще один удар, и судно встало. Винты продолжали вращаться, будто сердце корабля отказывалось признать свою смерть.