Трое с площади Карронад

". "Мы"... "Кэбек-Фокстрот — Оскар".

Теперь слово "один". Вернее, "одинаковый", это ближе по смыслу... "Фокстрот — Сьерра — Зулу".

"Кровь"... "Чарли — Браво — Зулу"...

Слова "ты" в книге не нашлось. Международный свод сигналов требовал безукоризненной вежливости. Ладно, Тим поймет.

"Кэбек — Янки — Лима"... "Браво — Браво — Эхо"... "Хотэл — Джулиэт — Индия"...

Линия трехбуквенного шифра вытянулась на листке. Но это были не буквы. Это хлопали на ветру пестрые праздничные флаги. Это был их с Тимом тайный сигнал.

— Мама, у тебя найдется две копейки?

— Опять к телефону! Тим наверняка уже спит! Одиннадцатый час.

— Он не спит!

— У меня нет двух копеек.

У бабы Веры их тоже не нашлось. И гривенника не было.

Славка чуть не заплакал:

— Ну, дайте мелочи, я разменяю в дежурном гастрономе!

— Еще не хватало! — сказала мама. — Ночью бежать за пять кварталов! Ложись-ка спать.

Славка знал: если у мамы такое настроение, с ней спорить бесполезно. Он сделал вид, что ему срочно необходимо на двор, и кинулся к телефонной будке.

Может быть, повезет, как в первый раз?

Нет, не повезло, хотя Славка обшарил в будке весь пол, все уголки. Он пробовал позвонить без монетки, но, конечно, ничего не вышло. Славка беспомощно посмотрел на телефон.

А в будке было все привычно и знакомо, словно он и не уходил отсюда с позавчерашнего дня. Словно до этой минуты шел у них с Тимом долгий-долгий разговор. И вдруг оборвался. И Славка не успел сказать всего, что хотел.

"Тимсель — ты парус..."

"Славка... а какой я парус?"

"Тим, ты замечательный парус. Парус огненного цвета. Их ставят на спасательных судах, такие паруса, чтобы видно было издалека..."

"Разве я спасатель?"

"Да, Тимсель".

"Потому что хотел спасти "Сатурн"?"

"Потому что ты спас меня. Я думал, у меня никогда не будет настоящего друга... Была только Анюта, но она большая была, а я маленький. И она ушла... Тим, ты никуда не уходи! Я все время боюсь: вдруг что-нибудь не так скажу или не так сделаю, а ты обидишься. Или вдруг я тебе надоем. Тим... ты все равно меня не бросай. Я уже не смогу один... Тим, это не скажешь флагограммой. В трехфлажных сигналах даже нет слова "друг". И я все равно не решусь тебе сказать про это ни сигналами, ни словами.

Тим, ты для меня как Город, как море... Как мама. Потому что без тебя я не смогу жить так же, как без них...

Тим, ты не сердись, что я не позвонил, ладно?

Спокойной ночи, Тим...

До завтра, Тим!"

Тим примчался в восемь часов утра.

— Ты почему не позвонил?

Славка с суровым упреком глянул на маму и рассказал Тиму, как было дело.

— Ты, Тим, не обижайся...

Когда шли в школу, Тим спросил:

— Артемка с тобой?

Славка хлопнул по портфелю.

— Давай вытащим, — попросил Тим.

Они извлекли Артемку на свет и ухватили за уши. Артемка обрадованно заболтал растопыренными лапами.

И тут Славка сказал слова, в которых уместились все неотправленные флагограммы и вчерашний молчаливый разговор у телефона. Он