Трое с площади Карронад

ебята: был самый разгар перемены.

У верхних ступеней росло большое дерево с гладким серым стволом и большущими зубчатыми листьями. На нижней ветке по-обезьяньи держался Наездник. Он уцепился за сук руками и ногами и висел спиной вниз. Вывернув шею, смотрел на пробегавших внизу ребят.

Он встретился со Славкой глазами и просиял:

— Здравствуй! Подожди, я на тебя сяду.

— Повадилась лиса в курятник... — сказал Славка. — Ты что, в лошади меня записал?

— Да, ты моя лошадка, — весело согласился Наездник.

— За лошадьми, между прочим, ухаживают, — хмуро заметил Славка. — Их, между прочим, кормят...

— Овсом?

— Овёс ешь сам. Я лошадь особой породы...

— Ладно, я подумаю, — серьёзно сказал Наездник, спустился с дерева и стал что-то искать в своих карманах.

Вытащил синий стеклянный шарик, три этикетки от жевательной резинки, бельевую прищепку, два пятака, шестерёнку от будильника... Не поймёшь даже, как всё это помещалось в его плоских кармашках. Наконец он достал сплюснутую конфету "Белочка" в замусоленном фантике.

— На! Вместо овса.

Славка понял, что краснеет, и сурово сказал:

— Не выдумывай чепуху! Лопай сам, я же пошутил.

— Давай тогда пополам.

— Пополам — другое дело, — сказал Славка. — Ладно уж, садись.

Он загадал, что если хорошо прокатит Наездника, то и в классе всё будет хорошо. И прокатил как надо! Правда, на крыльце слегка запнулся левой ногой, но зато привёз Наездника прямо в школьный коридор и, к неудовольствию тёти Лизы, приземлил его на широкий подоконник.

— Спасибо, моя лошадка, — крикнул Наездник и приготовился мчаться по своим делам.

— Постой... Наездник... Тебя хоть как зовут-то?

Он обрадованно заулыбался:

— Меня? Денис.

Взрослое какое-то было имя.

— Денис... И больше никак?

— Ещё... Динька.

Будто колокольчик звякнул. И, откликнувшись на этот короткий звон, забренчал школьный звонок.

...Любку на уроке английского Славка не увидел. Занимались по группам, и Потапенко была в другом кабинете. Зато Аверкин, как всегда, сидел рядом.

Славка незаметно отклеивал от ног присохшую зелень водорослей.

— По морю бродил? — прошептал Женька.

— Ага.

— Крабов ловил?

— Корабль спасал. Кто-то яхточку упустил, а она в камнях застряла.

— Слушай, я узнал про паруса. Есть такая секция во флотилии.

— Вот здорово... Спасибо, Жень.

— Тебя твой Наездник искал...

— Да видел я уже это сокровище...

— Семибратов и Аверкин, беседовать будете на перемене, — перебила их англичанка Анна Ивановна. — А если у Семибратова есть потребность поговорить, пусть он выйдет к доске. Я вам задавала какое-нибудь английское стихотворение, на выбор. Учили?

Славка не учил. Но кое-что он знал с прошлых времён. Он поспешно стёр с ноги последнюю зелень, вздохнул и вышел. И выдал балладу Стивенсона "Рождество в море". Это были его любимые стихи. Когда Славка их читал, он даже забывал стесняться.

Все остались довольны. Анна Ивановна — Славкиным произношением. Славка — отметкой, а группа — тем,