Трое с площади Карронад

на дальние поездки не было. Когда Славка окончил второй класс, они переехали в Покровку.

Анюта

Покровка — это не деревня, а небольшой город рядом с большим заводом. Мама там нашла наконец интересную работу: устроилась консультантом-переводчиком в технической библиотеке. Славку тоже устроила: на лето — в городской лагерь (где он скучал), а потом — в третий класс маленькой восьмилетней школы...

В третьем классе Славке жилось спокойно — его почти не дразнили и не обижали. Правда, и друзей не нашлось, но Славку это в те времена ещё не волновало. Главное — что? Отсидеть уроки, сделать побыстрее домашние задания — и бултых на тахту с хорошей книжкой. Или можно побежать к маме в библиотеку. Там всегда много журналов из всяких стран, а в журналах часто попадаются снимки с разными теплоходами и даже парусными кораблями. И с видами дальних приморских городов...

Бабушка Вера Анатольевна по-прежнему писала письма. Спрашивала "про Славушку" и звала хотя бы в гости. Мама говорила, что будущим летом они поедут обязательно.

В апреле Славку приняли в пионеры и даже выбрали звеньевым — за то, что учился без троек. В конце мая завком выделил маме однокомнатную квартиру, и они переехали туда из тесной комнатушки в старом доме, где коридоры пропахли горелым луком и кислой капустой.

А в начале каникул у Славки за один день случилось три радости.

Во-первых, мама купила ему джинсовый костюм. Вообще-то мама не одобряла этой моды: она считала, что интеллигентные мальчики гораздо лучше выглядят в коротких штанишках. Но Славка её долго упрашивал. Мама уступила, потому что школьную форму Славка истрепал, а дни стояли прохладные.

На костюме была нашивка с корабликом и медные морские пуговки. Не совсем такие, как у настоящих моряков, но всё равно блестящие и с якорями. Славка млел от счастья.

В этом костюме он пошёл с мамой в гости к её знакомому — Константину Константиновичу. Это была вторая радость.

У Константина Константиновича оказалось интересно, как в музее. Над дверью висели большущие лосиные рога, в углу — чучело ястреба, на стене — оленья шкура, а на шкуре — большой бинокль, тяжёлый охотничий нож и двуствольное ружьё "зауэр".

Константин Константинович сказал, что ружьё старое, но прекрасное. И очень ценное — штучной работы. Но хотя оно было ценное, Константин Константинович вставил в него пустые гильзы и дал Славке два раза щёлкнуть курком. И посмотреть в бинокль, конечно, тоже дал (жаль, что бинокль был полевой, а не морской). И даже разрешил поиграть ножом, хотя мама боялась, что Славка "останется без пальцев".

Мало того! Они с Константином Константиновичем грохнули на кухне охотничьим капсюлем! Тут мама чуть не потеряла сознание и строго попросила "не портить ребёнка".

— Хорошо, хорошо, — сказал Константин Константинович. — Это был последний эксперимент. Вообще-то, Слава, мама права: такими вещами не шутят. В этих штуках гремучая ртуть, а она очень капризная. Сто лет может лежать, а потом взрывается от одного чиха.

Славка серьёзно