Сватовство шкипера. Рассказы

— Ты что-то чертовски много знаешь для твоих лет, — проворчал Дик.

— Только помни: ни слова не говори об этом Сэму и повару.

— А почему? — спросил Генри.

— Потому что я так хочу, — свирепо огрызнулся Дик, — Вот и все!

— Может, они уже знают, — спокойно ответил Генри. — По-моему, Сэм подслушивает со сна.

Дик встал и тщательно прислушался у каждой койки, спят ли его товарищи. Еще раз предупредив Генри, что за болтовню он будет жестоко наказан, Дик повалился на койку и заснул мертвым сном. Он молчал весь следующий день. Но каково было его изумление, когда в четверг утром он нашел свое платье на палубе, в грязной оберточной бумаге! Он рассказал об этом Сэму и повару и проникся большим уважением к обоим, когда увидел, что они совершенно не смеются над ним. Они не только не улыбнулись, но даже и не высказали особенного сочувствия, апатично слушая его рассказ. Как только он смолк, они оба сразу задремали, не двигаясь с места. И этот маневр они оба повторяли каждый раз, когда речь заходила о приключениях Дика.

ГЛАВА VIII

"Чайка" стояла в Кокльмуте еще дня три, и Дик за эти три дня успел узнать, прогулявшись двенадцать миль, что такое бухта Пиготта. Эта вторая неудача могла бы на него подействовать весьма сильно, но, когда он лег спать, перед ним мелькнула блестящая мысль, и заснул он спокойно.

— Я вот думал, Сэм, — сказал он утром, — что нехорошо было с моей стороны не вступить в синдикат. Надо было мне присоединиться к вам.

— Ну, и радуйся, — сказал Сэм.

— Но лучше поздно, чем никогда, — продолжал Дик, обращаясь к повару, подошедшему к ним. — Я хочу указать вам, как найти капитана Гиссинга.

На лице повара отразилось изумление и благодарность.

— Я знаю наверняка, что он живет в одной деревушке, у так называемой бухты Пиготта, недалеко отсюда, — продолжал Дик. — Если вы, ребята, захотите пройтись нынче вечерком, вы его, наверное, найдете, получите по две монеты каждый, а одну дадите мне.

— О-о-о! — только и мог произнести Сэм, совершенно ошеломленный этой наглостью.

— Но ведь это будет нечестно по отношению к тебе, Дик, — вмешался повар. — Мы не хотим тебя обидеть. Пять фунтов — твои.

— Они мне не нужны, — серьезно сказал Дик. — Я хочу наказать себя за жадность. Если вы оба пойдете туда и найдете его, я буду просто считать это одолжением с вашей стороны.

— Ну, ладно, мы пойдем! — с деланной радостью сказал повар.

— Дик — сердечный человек. — обратился Сэм к повару. — Нам, пожалуй, нужно выйти сейчас же после чаю.

— Дай, пожму твою руку, Дик! — горячо сказал повар.

— И я, — присоединился Сэм, тряся руку Дика. — Ты, Дик, молодец, вот и все!

— Хороший парень, — любезно подтвердил кок.

— Мы выйдем сейчас же после чаю, если ты достанешь нам флаг, Дик.

— Флаг? — спросил Дик, — Какой флаг?

— Ну, как же? — удивленно взглянул на него Сэм. — Американский флаг, конечно! Какой же смысл идти в бухту Пиготта без флага? Как же ты не знаешь этого, Дик? А сам ходил туда вчера вечером!

Он спокойно стоял, ожидая ответа, и сделал удивленное лицо, когда Дик свирепо затопал по трапу вниз. Сэм даже притворился, будто думает, что Дик пошел вниз за флагом, и, осторожно просунув голову в люк, крикнул, что, если он не найдет флага, то его можно будет заменить купальными трусиками. Впрочем, эти слова он охотно бы взял назад, увидев лицо Дика за обедом.

Когда они снова вернулись в Нортфлит, весь интерес к поискам исчез. С одной стороны, взрослым было не особенно приятно подвергаться непрестанному издевательству со стороны Генри, а с другой стороны, рассуждая здраво, они видели, как маловероятен успешный исход дела. В кают-компании настроение было тоже пессимистическое, и тон задавал штурман.

— Ведь это совершенно против здравого смысла, — сказал он, обсуждая со шкипером положение дела. — Нечего надеяться найти его. Послушайтесь моего совета, оставьте все это и продолжайте спокойно делать рейсы между Бритлси и Нортфлитом.

— Не желаю, — упрямо ответил шкипер.

— Ведь это жестоко — охотиться за стариками только потому, что у них седые бороды. А кроме того, вы увидите: кто-нибудь из команды попадет в переделку.

— Говорите, сколько влезет, все равно, я не обращаю внимания, — ответил шкипер, спускаясь к крану мыться.

— Вот, вы опять идете прихорашиваться, — продолжал штурман. — А зачем? Ради чужой невесты! Как ни верти, а ничего не поделаешь. Все к этому сводится!

— Когда мне понадобятся ваши советы, я вас спрошу, — ответил шкипер и, чтобы скрыть свое смущение, стал яростно вытираться.

Он молча оделся, сошел на берег и, предусмотрительно оглянувшись, направился к Гревзенду.

Единственным отрадным явлением его мрачной жизни было школьное расписание, и он благословлял точность, с которой учительский персонал выходил из школы в четыре часа.

Но в этот день его радость была преждевременной. Дети давно уже разошлись, а Эннис Гиссинг нигде не было видно. Шкипер недоумевал. Он ходил взад и вперед мимо школы. Половина пятого, пять… Он прождал до шести, — к величайшему любопытству местных дам, следивших за ним в окна, — и уже собирался уйти, как вдруг увидел Эннис, шедшую навстречу ему.

— Вы вернулись! — сказала она, здороваясь с ним.

— Да, только что, — подтвердил он.

— Ничего не узнали о моем отце?

— К сожалению, ничего, — ответил шкипер. — А вы сегодня что-то поздно.

— Да, запоздала, — ответила она.

— У вас очень усталый вид, — нежно проговорил шкипер.

— Да? А я совсем не устала. Я просто осталась пить чай у мисс Граттен. Мамы нет дома, так что я не торопилась.

— И сейчас нет дома? — спросил шкипер.

Мисс Гиссинг весело кивнула. Дошли до угла, и она остановилась.

— Я еще не пойду домой, — сказала она. — Мне хочется погулять.

— Надеюсь, вы хорошо пройдетесь, — сказал Вильсон после небольшой паузы, во время которой он обдумывал, осмелиться ли ему предложить проводить ее.

— До свидания. — И он протянул ей руку.

— До свидания, — сказала Эннис. — Если вы захотите зайти и подождать маму, она будет очень рада вас видеть.

— А там есть кто-нибудь, кто впустил бы меня? — спросил Вильсон.

— Мистер Гловер, наверно, там, — сказала Эннис, пристально глядя на дорогу.

— Я… я лучше зайду в другой раз, — растерялся Вильсон. — Но мне кажется, что…

— Что вам кажется? — спросила она.

— Ничего, — ответил он. — Я… А, вы… вы далеко идете гулять?

— Не особенно, — ответила она. — А что?

— Вы, вероятно, предпочитаете идти одна?

— Мне все равно, — ответила Эннис. — Вы можете пойти со мной, если хотите.

Они повернули и молча пошли рядом.

— Что вы хотели только что сказать? — спросила Эннис, когда молчание стало тягостным.

— Когда? — опешил Вильсон.

— Когда я сказала, что мистер Гловер у нас дома, вы сказали, что вам кажется… — Она, не докончив, посмотрела на него каким-то странным взглядом.

— Мне… мне показалось… Я думал, — начал он и с внезапной решимостью договорил, — я думал, что вы захотите поскорее пойти домой, раз там мистер Гловер!

— Я не понимаю вас, — холодно прервала Эннис. — По-моему, вы очень невежливы.

— Простите, — робко сказал Вильсон. — Я, право, очень виноват…

Снова они смолкли и повернули с большой дороги на тропинку. Тропинка была очень узкая, и Эннис шла впереди.

— Я бы отдал все, чтобы отыскать вашего отца, — серьезно сказал Вильсон.

— Ах, как я хотела бы, чтоб вы его нашли! — воскликнула Эннис, смотря на него через плечо.

— Кажется, мистер Гловер делает все, что только возможно, — продолжал Вильсон.

— Я очень хочу видеть отца, — с внезапной горячностью сказала Эннис, — страшно хочу! Но лучше бы кто-нибудь другой нашел его, а не мистер Гловер.

— Но ведь вы выйдете замуж, когда его найдут? — сказал совершенно ошеломленный Вильсон.