Сватовство шкипера. Рассказы

Синдикатчики первыми сошли на берег в вечер их прибытия в Баймут. Они решили, что единственное место, где отставной моряк может проводить вечера, это — трактир. Поэтому они решили обыскать все кабаки подряд.

— Самое скверное, — сказал Сэм, когда они медленно шли в город, — это выпивка. Стоит мне выпить пять-шесть кружек, и все мне кажутся точь-в-точь похожими на капитана Гиссинга.

— Мы пить ничего не будем, — сказал повар. — Мы сделаем, как тот парень в книжке. У тебя есть с собой полшиллинга?

— Зачем? — осторожно осведомился Сэм.

— Необходимые расходы, — любовно оттеняя каждый слог, произнес повар.

— Значит, с каждого приходится по три пенса? — подозрительно посмотрел на него Сэм.

— Нет, по полшиллинга, — возразил повар. — А знаешь, что мы с ними сделаем?

— Выкладывай, денежки, — сказал Сэм, вынимая монету из кармана. — Где твои?

Кок показал свою монету и Сэм, разочарованный в людях после того, что он прочел в детективном романе, испытующе попробовал ее на зуб.

— Мы не можем просто так ходить по кабакам и ничего не пить, — сказал повар. — Вот мы и будем продавать шнурки для ботинок, как тот человек в книжке. Понял теперь?

— А почему бы сначала не попробовать того, что подешевле? — проворчал Сэм. — Измерять следы или подслушивать всякие там разговоры. Ты, Кукки, вечно выдумаешь что-нибудь, что стоит денег.

Повар молча смерил его презрительным взглядом. Сэм вначале выпрямился, потом стал ругаться, и, наконец, потребовал деньги назад.

— Не валяй дурака! — резко сказал повар. — Предоставь все мне!

— Да, чтоб потом меня привязали к стулу этими самыми шнурками для ботинок, — раздраженно съязвил Сэм.

Повар сделал вид, что не слышит, и стал разыскивать обувной магазин. Магазин оказался поблизости. Повар направился прямо туда и купил на шиллинг шнурков. Недовольный Сэм следовал за ним.

— Что мне говорить? — отрывисто спросил он, когда они вышли из лавки и повар повесил ему через руку полдюжины шнурков.

— Ничего не говори, — ответил повар. — Просто входи и протягивай людям шнурки. А если кто тебе предложит выпить, — отказывайся.

— Да, как бы не так! — проворчал Сэм.

— Ты обойди все кабаки около Хай-Стрит, а я пойду с другой стороны. И, знаешь, если у тебя будет все время такой веселый вид, как сейчас, ты заработаешь кучу денег.

— Он еще раз предостерег Сэма насчет выпивки и пошел. Толстый матрос, чувствуя сильное отвращение к своему новому занятию, взял шнурки в руку и направился к маленькой, но шумной таверне в соседнем переулке. Народу там было полно, и у Сэма сжалось сердце, когда он вошел и согласно инструкции повара стал протягивать свои шнурки посетителям. Большинство не обратило на него никакого внимания. Только один красноносый морской офицер поставил свой стакан на стойку и стал пристально рассматривать шнурки, поползшие по его широкому рукаву. Когда он установил связь этих шнурков с Сэмом, он сказал несколько строгих и почти неоспоримых слов и больше уж не обращал на Сэма внимания.

В следующем баре Сэм встретил благодетеля, который купил у него весь его товар. Толстый матрос был совершенно не подготовлен к такой доброте и стоял, нелепо уставившись на покупателя, еле сдерживая желание как следует выругаться.

— Ничего, ничего, — добродушно сказал "благодетель". — Можете меня не благодарить!

Сэму не трудно было послушаться его, и, совершенно взбешенный, он пошел в ближайшую лавку покупать еще шнурков. Наученный горьким опытом, он спрятал запас в карман и, держа в руках несколько пар, вошел в ближайшую по пути таверну.

Там тоже было полно, но он протолкался вперед и, предлагая свой товар, тщательно смотрел, нет ли где капитана Гиссинга.

— Убирайся! — закричала на него хорошенькая служанка, как только увидела шнурки.

— Ухожу, мисс! — И бедный Сэм побагровел от стыда. До сих пор служанки в барах обращались с ним очень приветливо, а там, где его уже знали, ему обычно даже говорили "сэр".

— Что, товарищ, плохи дела? — спросил кто-то, когда Сэм собрался идти.

— Умираю с голоду, сэр! — ответил Сэм, не задумываясь.

— Присаживайтесь! — И новый друг Сэма сделал знак служанке, все еще враждебно глядевшей на моряка.

Сэм уселся и мысленно порадовался, что запрещение пить не распространяется на угощение. Его благодетель подошел к стойке и заказал что-то. В благодарном взгляде Сэма мелькнула усмешка, когда его новый друг вернулся к столу не только с кружкой эля, но и с половиной хлеба.

— Покушайте это, — сказал тот и протянул толстому Сэму хлеб. — Справитесь с этим, получите еще!

Сам он сел против моряка и, попивал большими глотками эль, с доброй улыбкой смотрел, как будет есть голодный матрос. Он с удивлением заметил, что "умирающий с голоду" сначала деликатно погрыз корочку, а потом маленькими, очень-очень маленькими кусочками стал жевать мякиш.

В течение нескольких минут Сэм, уставившись одним глазом на кружку эля, а другим на дверь, пытался играть свою роль. Потом он встал и, бормоча какие-то благодарственные слова, сказал, что отнесет этот хлеб жене и детям.

— Вы не беспокойтесь о своих детишках, — сказал благодетель, ставя на стол пустую кружку. Вы покушайте это, а с собой я вам дам еще два хлеба.

— Сердце у меня слишком полно благодарности, — сказал Сэм, подвигаясь к двери. — Еда даже не идет в горло.

— Он хочет сказать: "Желудок полон", — послышался вдруг строгий, но очень молодой голос, слишком хорошо знакомый несчастному моряку.

Он обернулся и увидел Генри, выглядывавшего из-за загородки, а рядом с ним — ухмыляющуюся рожу Дика.

— Он был сегодня у нас на корабле в обед, — продолжал юный мучитель, взбираясь на самую загородку и показывая пальцем на Сэма, растерянно опустившегося на стул. — Мы накормили его замечательным обедом, а потом он возьми да и уйди в одежде одного из наших ребят.

— Это чистая правда, товарищи, — подтвердил восхищенный Дик, кивая посетителям.

— Ограбил одного из наших ребят — Сэма, — продолжал Генри, — самого хорошего, самого доброго парня, который когда-либо жил на свете.

— Настоящий молодец, ей-богу, — подтвердил Дик.

— Тот такой высокий, красивый человек, — продолжал Генри, — и этот парень сидит в его одежде.

Посетители пристально разглядывали Сэма, а тот сидел, разинув рот, слушая красноречивые, но несколько неуместные похвалы себе. В каждой толпе всегда находятся люди, добровольно взявшие на себя обязанность исправлять всякое зло, и один из таких субъектов тотчас же предложил вернуть платье его законному владельцу.

Его предложение было с восторгом принято, и человек двенадцать окружило злополучного Сэма.

— Пожалуйста, выйдите, господа! — торопливо попросила служанка.

Они вышли в переулок, таща за собой Сэма, который отбивался, как сумасшедший, и чуть не сбил с ног трех проходивших солдат. Из них двух звали Мерфи, а третьего О'Салливан [4]. Поэтому произошел настоящий бунт, для подавления которого понадобились три полисмена и ночной сторож. Сэм, обрадованный возможностью удрать, видел только начало свалки и не обернулся, пока между ним и остальными не оказалось около полумили.

Он не хотел изменять повару, но считал, что обстоятельства оправдают его, если он выпьет кружку пива. Потом он медленно стал прохаживаться взад и вперед по улице, раздумывая, продолжать ли ему поиски или вернуться на шхуну. Побродив полчаса, он решил, не отступать перед наглостью Дика и юнги, остановился перед первоклассным рестораном и вошел туда. Несколько хорошо одетых мужчин, резко отличавшихся от вульгарных посетителей первого кабачка, увидев Сэма, неодобрительно покачали головами, но не рассердились. Сэм хотел уже уйти, когда вошел высокий чернобородый человек.

— Плохая работа, — сказал высокий человек, глядя на шнурки.

— Да, сэр, — униженно подтвердил Сэм.

— Но вид у вас такой, как-будто вы здорово кормитесь с этого дела, — строго заметил бородач.