Дуга большого круга

— Упустили, Роман Николаевич. С непривычки. Ничего, наладим. Больше такого не повторится.

Роман увидел измученные глаза стармеха и понял его состояние.

— Все хорошо кончилось, Ростислав Владимирович.

— Знаете, как трудно было, Роман Николаевич? — быстро заговорил Засекин. — Бросай и бросай в топку, а они тяжелые, заразы, сырые. По двое брали… Не горят, а тлеют.

Из машины вышли Дубов и Рюха и тоже сели на палубу.

Краснофлотцы уже открывали трюма. Слышался стук сбрасываемых на палубу лючин, разговоры. Роман пошел к себе в каюту. Ему хотелось побыть одному. Вот, оказывается, как бывает.

Когда Роман плавал старпомом на «Онеге», судно подвергалось и бомбежкам, и пулеметным обстрелам. Становилось страшновато, но он всегда действовал. У него обострялось чувство «маневра», и Роман отлично вел судно, зная, куда повернуть руль, когда дать ход назад, как уклониться от бомб и поставить «Онегу» в наиболее безопасное положение.

Зимой, стоя у острова, он привык к ежедневным обстрелам, приучил себя не обращать на них внимания, если снаряды не рвались очень близко. И сегодня, на мостике, Роман испугался не обстрела, а своей полной беспомощности. Наверное, самое отвратительное чувство у капитана, когда он не знает, что ему делать. А может быть, он рано встал на мостик? Поторопился принять на себя командование, а вместе с ним ответственность? Капитан… Человек, которому доверены жизни людей и судно. Он должен стараться все предвидеть, все случайности. Да, именно предвидеть. Если он научится этому, то будет хорошим капитаном. Всегда знать, что делать, — вот в чем главное. Сегодня он получил хороший урок… И все же пароход грузится. Не напрасно они мерзли, голодали, таскали дрова, ремонтировали машину… С палубы уже слышались крики: «Вира!», «Майна!» и скрип оттяжек, на которых поднимали груз.

«Айвар» сделал пять рейсов. Полные тревоги и напряжения переходы от причала к причалу, к военным кораблям и обратно в порт. Было трудно поддерживать давление пара в котлах, но механик не обманул. Они приноровились. Скоро «Айвар» снова поставили на старое место, к острову, но держали в готовности. Прислали кое-кого из недостающих по штату людей. Теперь в кают-компании собиралось пятнадцать человек. Вспоминали зиму, подледный лов, первый рейс на дровах… Командование осталось довольно работой «Айвара» и вынесло экипажу благодарность. Ею очень гордились. В порт понемногу начали завозить уголь.

Появилась надежда, что в недалеком будущем на «Айваре» поднимут настоящий пар.

Неожиданно из Москвы пришло распоряжение — Сергееву срочно выехать в Архангельск. Романа с группой моряков посылали на действующие суда.

Начальник пароходства и Роман поехали в санитарный отдел флота, просили, чтобы Вале дали перевод в Архангельск.

Начальник госпиталя возражал, не хотел ее отпускать, но доводы были убедительными, и в конце концов он согласился.

Дома Роман коротко сказал жене:

— Собирайся, Валюха. Ты тоже едешь. Были сегодня у медицинского начальства. Командование учло состояние твоего здоровья после тифа, будущего сына и дало разрешение на перевод.

Глава II. «Гурзуф»

Поезд прибыл в Архангельск ночью. В маленьком неуютном здании вокзала скопилось много народу. Ждали пароходик «Москва», который перевозил пассажиров на правый берег Двины, в город. Сказали, что раньше утра он не придет. Что-то сломалось в машине.

Роман с трудом нашел место в углу возле женщины с двумя детьми. Ребята спали в обнимку, тесно прижавшись друг к другу. Он устроил сверток с одеялами под Валину голову. Она сейчас же уснула. Роман попытался вытянуть ноги. Это не удалось: они уперлись в чье-то тело. Он сидел в неудобной позе, с закрытыми глазами, но заснуть не мог. Что ждет их в Архангельске? На фронте шли тяжелые бои. Немцы стояли под Москвой, Ленинград был окружен, враг пробивался к Волге, к Кавказу… Все казалось невероятным, необъяснимым…

Он вспомнил Жорку Гладышева, штурмана с «Аурании». Его мобилизовали в военный флот. За день до выхода в море Гладышев зашел к Роману на «Онегу». В щегольской форме старшего лейтенанта Жорка выглядел бравым военным, но глаза у него были печальными.

— Завтра уходим, Рома. Первое боевое крещение, так сказать. Через неделю должны вернуться… Радио слушаешь? Неужели все правда, что говорят? Да, конечно, правда. Чего там. Преувеличивать свои потери не будем. Не могу найти никаких объяснений. Знали мы, что немцы собираются напасть на нас или не знали? Знали. С приходом Гитлера к власти только об этом и говорили. В начале июня заходили в Данциг. Видел я там всю их собачью свадьбу — скопление военных кораблей, нагруженные войсками транспорты, солдат, вооруженных до зубов. Когда вернулся домой, сообщил об этом. Говорят — «против Англии». Теперь видно, против какой Англии. Ведь не один я видел… И в Штеттине, и в Любеке, и во всех портах Балтики они готовили войска. А мы им — суда с хлебом! Прямо думать не хочется… Впрочем, думать теперь поздно, воевать надо. Давай на счастье выпьем по рюмке…

Он не вернулся, Жорка Гладышев. Весельчак, балагур, любимец девушек. Тральщик, на котором он плавал, подорвался на минах в первые дни войны… Сколько их погибло, его товарищей, при эвакуации Таллина, в Ленинграде, в партизанском отряде торговых моряков…

Все значительно сложнее, чем говорил Жорка, но в одном он прав — поздно раздумывать, надо воевать и победить. Другого конца быть не может, иначе не стоит жить.

В Архангельске Романа назначили капитаном на теплоход «Гурзуф». В пароходстве сказали, что судно примет участие в конвое, пойдет в Англию. Когда? На то будет особое указание.

После долгих поисков Сергеевы нашли комнатенку в небольшом деревянном доме. На следующий день Валя поступила в госпиталь. Врачей и здесь не хватало. Ее приходу обрадовались.

— Ну вот и устроились, — сказал Роман. — Ты довольна?

— Довольна. Мне будет очень тоскливо без тебя…

Он посмотрел ей в глаза и только сейчас заметил, как жена изменилась за этот год.

Вспомнилась их первая встреча, да так ясно, будто все было вчера. Они познакомились в клубе моряков, на выставке мариниста-любителя.

Проходя по залу, Роман очутился рядом со светловолосой девушкой. Она внимательно рассматривала картину. На песчаном берегу, у костра, над которым подвешен котелок, стоит босоногий мальчишка в закатанных до колен штанах. Он смотрит на море, где, скренившись на борт, стремительно идет под полными парусами четырехмачтовый барк.

Тоска по неведомому, зависть затаились в глазах у мальчика. Он забыл про все, что окружает его. Про рыбу в котелке, про костер, про то, что его давно уже ждут дома… Сейчас он там, на мостике, командует парусником, отдает приказания, готовится к бою с пиратами…

— Хорошо! — сказал Роман вслух.

Девушка обернулась, и он увидел ее лицо. Маленький, хорошего рисунка рот, круглый подбородок, серые глаза…

— Хорошо, — согласилась девушка. — Может быть, это будущий капитан?

— Вы угадали. Я знаком с автором.

— Правда? — заинтересовалась девушка. — Кто он?

— Капитан.

— Капитан и художник. Какое необычное сочетание. — Она посмотрела на нашивки Романа. — Вы тоже моряк?

— Да. А вы?

— Я врач.

— Совсем непохожи…

— А на кого же я похожа? — засмеялась девушка.

Роман пожал плечами.

— Не знаю… Только не на врача.

— Слушайте, и у вас так было?

— Что именно?

— Как у этого мальчишки. Вы тоже слышали зов моря или поступили на корабль в силу сложившихся обстоятельств?

— Слышал. Оно стучалось ко мне по ночам. Во сне. Если бы вы знали, какими судами я командовал, когда мне было двенадцать…

— Вы романтик, оказывается, — обрадовалась девушка. — Не люблю людей, которые выбрали себе профессию из-за выгоды. Вас не утомляет море?

— Нет, я привык. Часто даже радуюсь, когда ухожу в рейс. Смотрите, вот интересная картина! «Столкновение «Товарища» с итальянским пароходом «Алькантара». Подлинный случай.