Пираты Мексиканского залива

VII. ПЛАНЫ И ПРИЗНАНИЯ

– Так вы и есть знаменитый мексиканский охотник по прозвищу Железная Рука? – спросил Морган.

– Да, – ответил юноша.

– Вас зовут Антонио?

– Так подписал я наш договор.

– Не скажете ли, почему вас прозвали Железная Рука?

– Сеньор, – отвечал мексиканец. – Я покинул страну не мальчиком, а мужчиной. На моей родине мужчины привыкли к борьбе с самыми свирепыми быками. Они укрощают их при помощи копья или набрасывают им на шею лассо; они убивают их в бою, пользуясь только шпагой и плащом. Здешним охотникам неизвестно это искусство, я же владею им в совершенстве. Вот чем и заслужил я свое прозвище.

– Отлично. Однако ни это прозвище, ни имя Антонио не являются настоящими вашими именами.

Охотник, заметно раздосадованный словами пирата, бросил на него свирепый взгляд, но Морган продолжал невозмутимо:

– Я не знаю вашего настоящего имени, да пока и не хочу знать. Вы отважны, у вас ясный ум и твердая рука, этого для меня достаточно. Вам ненавистно испанское владычество?

– О да! – воскликнул Железная Рука.

– Вы поняли мой замысел?

– Думаю, что понял. Речь идет о том, чтобы лишить Испанию господства над здешними морями и владычества над островами. Речь идет о том, чтобы прервать морские коммуникации Испании и уничтожить ее флот.

– И как вы относитесь к такому плану?

– Это прекрасно. Настолько прекрасно, что, не колеблясь ни мгновения, я примкнул к вам, ничуть не думая о такой жалкой приманке, как золото.

– Отлично! Отлично! – с радостью воскликнул пират. – Такие люди, как вы, мне и нужны.

– Боюсь только, что у нас мало сил для осуществления столь грандиозного предприятия.

– И это говорите вы? Молчите, юноша! Отважный человек никогда не должен сомневаться в своих силах. Моя воля так же сильна, как ваша рука, и верьте: не пройдет и месяца, как Антильские острова будут наши. Мы захватим испанские суда, поднимем наш флаг на их мачтах и направим их пушки на флот кастильских королей. Наши имена прогремят по Новому и Старому Свету, внушая ужас морякам всех народов, а береговые страны станут платить дань нашим воинам. Все это сбудется, слышите? Я верю: непременно сбудется! И тогда любая земля, о которой я скажу – «она моя», станет моей. Мои корабли, бороздя простор океана, проведут незримую границу, преступить которую не посмеет ни один моряк… И повсюду, где только шумят морские волны, наша власть будет равна власти королей.

Охотник в волнении слушал речь Моргана. Отвага, страх, воодушевление заражают собеседника, если они и впрямь обуревают говорящего.

Глаза пирата сверкали фосфорическим блеском, лицо пылало, голос звучал вдохновенно, верой дышало каждое его слово, каждое движение. Казалось, он видит воочию нарисованную его воображением картину, видит, как реют на испанских кораблях его флаги, слышит сигнал боевой тревоги, ружейную стрельбу, гром пушек, крики пиратов. Чувствует на своем лице жар огня и дыхание ветра, дующего с берегов Мексики или Большой Земли. Морган был упоен своим видением.

Железная Рука разделял воодушевление и веру пирата. Глаза его сверкали, рука невольно тянулась к рукояти ножа.

– Да будет так! – воскликнул он, не в силах сдержаться. – Нашими будут острова, нам будут принадлежать моря, испанский флаг не осмелится появиться в этих водах, и Мексика будет свободна, свободна, потому что мы вырвем ее из-под власти Карла V и Филиппа II.

– Юноша, – сказал пират, – я вижу, вера воспламенила и ваше сердце.

– Я жажду начать борьбу, жажду того часа, когда с горстью смельчаков возьму на абордаж великолепно оснащенный корабль наших поработителей…

– Вы моряк? Вы хорошо владеете оружием?

– Я моряк и так же хорошо владею кинжалом и абордажным топором, как мушкетом охотника.

– Хотите ли вы дождаться корабля, который придет за вашими товарищами, или предпочитаете отправиться со мной?

– Я хотел бы отправиться с вами, если до этого у меня хватит времени проститься с женщиной, которую я люблю.

– Вы любите?

– Всем сердцем!

– Теперь вы нравитесь мне еще больше. Сердце, способное любить с таким жаром, – большое сердце, способное на великие страсти и героические подвиги. Если женщина эта живет недалеко, вы успеете проститься. Сейчас уже рассвело, но я отплываю только завтра на рассвете. В вашем распоряжении целый день и почти вся ночь.

– Этого достаточно. Я отправляюсь с вами.

– Но знайте, путь наш полон опасностей. Мы можем попасть в руки испанцев, можем пойти ко дну, ведь нам придется пересекать океан на шлюпке.

– Пустое, можете рассчитывать на меня.

– Тогда завтра на рассвете.

– А где мы встретимся?

– Вы найдете меня на мысе Тибурон.

– Я буду без опоздания.

Они с жаром пожали друг другу руки и вместе вышли из дома. Морган почти сразу затерялся в лесных зарослях, а Железная Рука зашагал по дороге в Сан-Хуан-де-Гоаве.

День занимался. Развалины, где собирались заговорщики, обезлюдели, и о ночном сборище можно было догадываться лишь по легким струйкам дыма, которые поднимались над подернутыми пеплом, угасающими кострами.

Когда охотник подошел к селению, оно уже проснулось. Во многих домах были открыты двери и горел огонь, разгоняя предрассветный сумрак.

Исаак стоял, как страж, на пороге таверны. Железная Рука прошел мимо него не поздоровавшись и последовал дальше в такой глубокой задумчивости, что долгое время не замечал следовавшую за ним по пятам собаку. Наконец он остановился, собака остановилась рядом: тут он увидел ее и узнал Титана, подаренного им Хулии. На шее у пса был надет нарядный ошейник.

Очевидно, ошейник этот имел какое-то значение, понятное влюбленному юноше, потому что глаза его радостно сверкнули, а лицо просветлело. Не задерживаясь ни на минуту, даже не приласкав собаку, он быстрым шагом направился к ближайшей роще.

Забравшись в чащу кустарников, он внимательно огляделся по сторонам и, убедившись, что кругом никого нет, подозвал пса и снял с него ошейник. В ошейнике был потайной кармашек, сделанный из той же кожи и скрытый так искусно, что непосвященному найти его было бы невозможно.

В кармашке лежала записка, Антонио осторожно вытащил ее и развернул. Там было сказано:

Охотник сорвал нежный лиловый цветок гуаякана и положил его на место записки. Это был ответ. Он снова надел на Титана ошейник и сказал, указывая на дорогу:

– Теперь домой, домой!

И умный пес, опустив уши, помчался. Антонио перечел записку еще раз десять, спрятал ее в карман и, миновав деревню, направился в горы. Примерно через час охотники заметили, как он прошел, глубоко задумавшись, и уединился в своем шалаше.

Любовь, патриотические чувства, честолюбие, стремление к славе, надежды на будущее бушевали в груди этого человека, который чувствовал себя способным на великие дела и видел, что союз с Морганом открывает перед ним дорогу к необыкновенным подвигам; он понимал, что мог быть счастлив с Хулией и теперь терял ее, он знал, что окончательно порывает с обществом и навеки уходит от любимой женщины.

Весь день Антонио не выходил из своего шалаша и притворялся спящим всякий раз, как кто-нибудь из охотников заходил поговорить с ним.

Картины прошлого и будущего, страхи и надежды сменялись в его воображении, он предавался мучительным сомнениям, как всякий человек перед решающим шагом в своей жизни.

Под вечер Антонио задремал, ему приснилось, будто Хулия и Морган бросают жребий: кому достанется его сердце. Он очнулся в холодном поту и вернулся к действительности.

Выиграл пират.