На форпостах родины

Пётр Фёдорович Северов

На форпостах родины

В маленькой, тесной петербургской квартире лейтенанта Николая Хвостова почти каждый вечер собирались его друзья — флотские офицеры.

Здесь они могли чувствовать себя свободно. У Хвостова не было ни строгого камердинера, ни вышколенных лакеев, ни назойливых тётушек или бабушек, всегда вносивших в общество молодежи смертельную тоску. Будто на корабле, в офицерском салоне, в квартире Хвостова все было строго и просто: стол, стулья, полка с морскими справочниками и лоциями, модель военного корабля, оружие, развешанное на стенах…

Даже человеку, впервые входившему в эту квартиру, сразу становилось ясно, что хозяин её только временно на берегу, а настоящий дом его в море. Это так и было. Уже свыше десяти лет Хвостов непрерывно плавал на Балтике, и его знали, пожалуй, на каждом корабле прославленной русской эскадры.

Флот был для него школой, которую с детства он полюбил всем сердцем, которой гордился и дорожил. В четырнадцать лет, будучи гардемарином на военном корабле, за исключительную выдержку и отвагу, проявленные в сражениях против шведов в 1790 году, Николай получил золотую медаль.

Высокая боевая награда в четырнадцать лет! Об этом могли только мечтать маменькины сынки из высшего дворянства. У Хвостова же в кругах высшего дворянства не было ни родственников, ни покровителей. Он не мог похвалиться знатным происхождением. Награда, которую получил Хвостов, была заслуженной наградой. И таким же заслуженным был чин лейтенанта флота, стоивший ему десятилетнего труда на кораблях.

Товарищи Хвостова начинали службу вместе с ним. Годы совместных плаваний и суровые испытания сплотили их в дружную семью, где каждый чувствовал себя неотъемлемой частицей растущего, уже не раз прославленного в сражениях русского флота. И каждый надеялся, что, может быть, скоро всем им предстоят большие походы и подвиги во славу родной земли.

Любимым предметом бесед, увлекательных споров, мечтаний и смелых планов в кругу друзей Хвостова был, конечно, флот, его недавние славные дела и победы, новые задачи, которые поставила перед ним сама жизнь.

В те годы Россия уже вышла на безбрежные просторы океанов. Давным-давно русские люди освоили полярный север: между Архангельском, Колой, Шпицбергеном, Новой Землёй, между норвежскими селениями и устьями великих сибирских рек, знакомыми морскими путями уверенно проносились корабли поморов.

На Балтике после блистательных побед над шведами перед Россией открылись дороги в Атлантический океан.

В водах Дальнего Востока между Охотском, Камчаткой и Америкой плавали корабли русских промышленников и купцов. На севере Америки и в Калифорнии селились сибирские охотники, рыбаки, лесорубы, строители, первые разведчики недр, и вся их жизнь, вся деятельность на тех далёких берегах зависела от регулярных рейсов кораблей.

Перед русскими моряками открывались дальние пути через Атлантику, Индийский и Тихий океаны

Участник морских сражений со шведами при Готланде, у острова Эланд, при Ревеле (Таллине), Красной горке и в Выборгской бухте лейтенант русского флота Иван Крузенштерн, уже побывавший в Африке, Индии и Америке, в то время представил в Морское министерство проект кругосветного плавания.

Сколько жарких споров, похвал, замечаний, поправок вызвал среди друзей Хвостова этот проект! Придворные вельможи утверждали, что для такой экспедиции следовало нанять иностранцев. А Иван Крузенштерн писал: «Команда должна быть набрана только из русских моряков, лучше которых я не встречал ни в одном флоте…»

Ни Хвостов, ни его друзья не знали ответа Министерства и Адмиралтейств-коллегии. Ответа и вовсе не поступило. Докладная записка Крузенштерна просто была подшита к архивным делам.

— Не слишком ли щедр на похвалы господин Крузенштерн? — насмешливо спросил глава Адмиралтейств-коллегии адмирал Кушелев. — Не слишком ли рискованные предприятия он предлагает? Молодость все да горячность: вот, дескать, какие мы смельчаки!

Нелюбимый во флоте, тупой и чванливый недоучка Кушелев, как видно, в тот же день забыл о проекте Крузенштерна. Однако об этом не забыли флотские офицеры. С нетерпением ждали они набора в экспедицию, писали запросы, предлагали свои услуги, рвались в далёкий поход.

— Пора!.. Давно пора из Кронштадта в океан!.. — возбужденно говорил Хвостов. — Мы пронесём свой флаг за северный тропик и за экватор. Мы ещё увидим и грозный мыс Горн, и далекую Аляску и, может быть, другие земли, которых до нас никто не видал!..

В гостях у Хвостова иногда бывали и офицеры, прибывшие из других морей, — чаще с Белого и Чёрного, реже с далёкого Охотского. Эти люди видывали дальние края, и послушать их было особенно интересно.

Вот и сейчас, окружённый молодыми моряками, пожилой, седеющий капитан рассказывал о Курильских островах, о суровой земле — Камчатке…

— С разными народами довелось мне повстречаться и жизнь их наблюдать, — говорил он, неторопливо потягивая длинную трубку, — с якутами и тунгусами в Сибири, с камчадалами и коряками на Камчатке, с курилами и малыми японцами…

— Вы были и в Японии? — удивлённо спросил Хвостов.

— Нет, Коля, не был, и лишнего не стану говорить. Японских рыбаков часто, заносит бурями на Камчатку, и они находят в наших селениях приют. С ними-то я виделся и говорил. Да только о Японии от этих рыбаков много не узнаешь. Как видно, рассказывать иноземцам о своей стране у них настрого запрещено.

— Удивительное дело! — заметил кто-то из офицеров. — Давно уже известно, что есть такая страна Япония, а толком никто о ней ещё не рассказал. И даже точных карт её до сих пор не имеется. Долго ли будет существовать эта загадка?

— О, нет! Недолго, — уверенно сказал Хвостов. — Мы, русские моряки, исследуем Японию и выправим карту. Португальцы, если помните, побывали в Японии ещё в 1542 году. Но эти жалкие торгаши ничего не увидели там за своими торговыми делами. Они позволили японцам передушить всех португальских посланцев и не потребовали даже ответа! Как милостыни просили: торгуйте с нами, мы все, мол, забудем и простим…

— Ты, верно, поступил бы иначе, Николай, — улыбнулся офицер. — Чуть слово не такое: к пушкам или в штыки! Однако у японцев сильная армия. Вот потому и наглые, и строптивые они…

— Недавно и шведы были строптивые! — возразил Хвостов. — Но ведь русские умеют укрощать строптивых.

— Если тебе поручат, Коля, отправиться в японское царство…

— Да я хоть сию минуту!..

— Так вот, если поручат плыть в Японию, — смеясь заключил офицер, — к берегу не советую приближаться. А если сойдёшь на берег, значит, должен будешь подчиниться их законам: идти от пристани в город босиком и стоять на коленях перед чиновником пятой степени…

— Вы шутите! — возмущённо прервал его Хвостов. — Кто прикажет мне, русскому моряку, стать на колени? Разве только тот, кому голова не дорога…

Офицер попрежнему спокойно покуривал трубку и, переждав, пока смолкнут возгласы и хлёсткие шутки, сказал:

— В Охотске я познакомился со штурманом Григорием Ловцовым. Вы, наверное слышали о Ловцове? Он командовал транспортом «Екатерина», тем самым, что осенью 1792 года ходил к берегам Японии. Он рассказывал мне о своём походе в эту страну. Когда Ловцов и с ним ещё два человека прибыли в город Мацмай и попросили свидания с тамошним начальством, то им ответили, что чиновники пятой степени — слышите: пятой степени! — смогут выслушать их лишь при одном условии: если гости явятся босиком и будут беседовать стоя на коленях или лёжа на боку!..

— А что же Ловцов ответил? — с напряжённым интересом спросил Хвостов.

— Ловцов ответил шуткой: если бы на высокое дерево взбираться мне довелось, говорит, ну, понимаю, пришлось бы разуваться. А ваш пятый чиновник не очень высок и на дерево, наверное, мало похож…

В комнате раздались одобрительные голоса.