Сокровища погибших кораблей

Лев Скрягин

Сокровища погибших кораблей

Предисловие

В. Самаркин, кандидат исторических наук

Черный Роджерс, абордаж, флибустьеры… С детства мы носим в себе романтику этих слов, вызывающих ощущение безграничных морских просторов и отчаянных приключений. И вероятно, мало кто задумывается над тем, что флибустьерство, этот, казалось бы, удел детского преклонения перед отвагой «мушкетеров моря» — серьезное историческое явление, имеющее глубокие социальные корни.

В XV–XVI веках Западная Европа вступила в новый этап своего развития — период зарождения капитализма. Одним из главных условий его являлось наличие капиталов, которые можно было бы вложить в растущее производство. Однако их количество было ограниченным: старые методы накопления (эксплуатация зависимого крестьянства, торговля) уже не могли удовлетворить резко выросшие потребности, новые (промышленная прибыль) еще не сформировались. Поэтому зарождавшемуся капитализму были жизненно необходимы особые пути создания капитала, отличающиеся и от прежних феодальных и от будущих капиталистических. И эти новые формы были найдены: среди них одним из главных стал колониальный грабеж вновь открытых земель. Древнейшие цивилизации Азии, Африки и Америки, едва успев познакомиться с европейцами, пали жертвой ненасытной жажды богатств. «Золото искали португальцы на африканском берегу, в Индии, на всем Дальнем Востоке; золото было тем магическим словом, которое гнало испанцев через Атлантический океан; золото — вот чего первым делом требовал белый, как только он ступал на вновь открытый берег» (Ф. Энгельс). И золото широким потоком хлынуло в Европу. Ежегодно несколько тонн золота и десятки тонн серебра доставлялись из испанских колоний в Севилью. За полтораста лет (1503–1660 гг.) испанцы вывезли из Америки около 2 тысяч тонн драгоценных металлов (в пересчете на золото). За одно XVI столетие общее количество бывших в обращении денег в Европе увеличилось вчетверо.

Колониальные захваты резко изменили географию тогдашнего мира. Через моря и океаны, простираясь на тысячи километров, потянулись к метрополии золотоносные артерии. Естественно, что в этих условиях вновь расцвел один из древнейших видов морского промысла — пиратство.

Пиратство XVI–XVIII веков — сложное и далеко не однозначное явление. В среде буканьеров — рыцарей наживы, по локоть обагривших свои руки в крови, нередко можно было встретить и смельчаков-правдоискателей, вольных рыцарей открытого моря. Однако не личные качества действующих лиц определяли сюжет этой исторической драмы и не они диктовали законы ее развития.

В колониальной политике более других европейских государств преуспели Испания и Португалия, в 1493–1494 годах с помощью римского папы поделившие между собой весь как известный тогда, так и еще не открытый мир; в стороне от легально узаконенного грабежа оказались Англия, Франция, Голландия. Молодая хищная буржуазия этих стран, опираясь на королевскую власть, вступила в открытое соперничество с первыми колониальными державами. И в этой борьбе одним из главных методов стало «государственное» пиратство. Десятки и сотни каперских судов с санкции и при неофициальной поддержке трона, с капитанами, носившими титулы графов и герцогов, звания адмиралов королевского флота, постоянно бороздили открытое море и скрывались в засадах в ожидании груженных серебром и золотом испанских галеонов. Так происходило «перераспределение» награбленных за океаном богатев, жизненно необходимых европейскому капитализму.

Но у медали была и другая сторона. Издавна протест угнетенных против своих угнетателей выражался в побегах, уходе в далекие места, где не могла достать их рука господина. Мечта о свободных землях, где нет насилия и господского гнета, переходя из поколения в поколение, превращалась в веру в сказочную страну Кокейн и в устах наиболее передовых представителей эпохи находила блестящее литературное выражение в различного рода «Утопиях». Ко времени позднего средневековья помыслы крестьянства стали обретать более реальные очертания и выливаться в форму свободных «мужицких» государств, возникающих на окраинах централизованной Европы (например, ранняя Запорожская Сечь).

Сходные процессы протекали и на колониальных окраинах далеких «Индий». И там в XVII веке стали сколачиваться пестрые по составу вольные республики, ядро которых составляли разорившиеся фермеры и беглые рабы испанских колоний. Эта вольница скоро нашла применение необузданной ярости протеста, сделав грабительский промысел своим основным занятием.

Но это только некоторые из аспектов пиратства, и они, конечно, далеко не исчерпывают всей его сложности. История пиратства еще не написана; на ⁴/₅ она представляет собой книгу с чистыми листами. Никем не были сосчитаны сокровища пиратов. Несомненно, что в многочисленных легендах о них есть какая-то доля истины, однако не случайно, что находки пиратских кладов — явление исключительной редкости. Эти чуждые расчету, постоянно рискующие жизнью люди не привыкли думать о завтрашнем дне, и легко добытые богатства так же легко уплывали из их рук. Сведения о сокровищах Моргана, Кида и других пиратских вожаков (так же, как и предания о кладах Стеньки Разина) на протяжении столетий обросли такой фантастической оболочкой, что в них уже невозможно отделить правду от вымысла. Еще трудней найти места погребения пиратских сокровищ. Человеку, посвятившему себя их поискам, приходится рассчитывать на помощь ненадежного, хотя и всесильного, союзника — Случая.

Иначе на первый взгляд обстоит дело с теми богатствами, которые ушли на дно вместе с затонувшими судами. Казалось бы, нетрудно определить и их ценность, а во многих случаях — их координаты, и дело упирается только в технические возможности подъема этих сокровищ. Однако действительность гораздо сложнее, чем это может показаться нетерпеливому кладоискателю.

Во все времена транспортировка драгоценных металлов происходила под покровом строжайшей тайны. Трудно вообразить себе все те уловки, на которые шли владельцы сокровищ, маскируя их переправу. Тайна, как всегда, вызывает пересуды и толки, и эта стоустая молва, искажаясь в передаче, больше мешает, чем помогает искателю подводных кладов. Не легче разыскать следы погибших сокровищ в архивах. Далеко не все сведения исторических документов достойны доверия, и требуются специальные изыскания, которые довольно редко кончаются успехом. Работа осложняется тем, что в большинстве стран подобного рода архивные материалы засекречены и так же недоступны, как и печально известные фонды секретного архива Ватикана.

Результаты поисков подводных сокровищ, как правило, не оправдывают тех сил и средств, которые на них затрачиваются.

Лишь редкие, поставленные на широкую ногу экспедиции могут рассчитывать на более-менее серьезный успех. Но это никогда не останавливало подводных кладоискателей. Влекомые романтикой или наживой, сотни и тысячи водолазов и аквалангистов, дельцов или просто случайных людей рискуют своим состоянием, а иногда и жизнью, пытаясь вытащить счастливый билет, но чаще испытывая разочарование. И все же, несмотря на столь безрадостные итоги, подводное кладоискательство имеет большое будущее.

В трюмах затонувших кораблей хранятся многие тонны ценнейших грузов, сами эти суда представляют собой богатый источник металла и других видов сырья, наконец, как показала практика ЭПРОНа, часть кораблей может быть снова использована по назначению. Есть и другая область кладоискательства, имеющая огромные перспективы, — подводная археология. Простой предмет, возвращенный морем через столетия, нередко обладает не меньшей ценностью, чем слиток драгоценного металла. Ладьи викингов и греческие амфоры, произведения искусства различных эпох и народов — это и многое другое, порой недоступное даже фантазии, ждет на морском дне своего часа.