Малайские пираты (СИ)

Луи Гарнерей

Малайские пираты

Начало

«Малой Каролине» под командованием Лафита было поручено португальским губернатором Гоа доставить на Цейлон большую сумму золота и одного знатного португальца, нажившего здесь свое состояние. Экипаж с самого начала пути вызывал беспокойство у офицеров. Пять матросов не французской национальности, которые казались не знакомыми друг с другом до посадки на корабль, — два индуса, Киду и Кортишат, генуэзец Малари, испанец Саларио и португалец из Макао Антонио — удивительно быстро сговорились и организовали тайное сообщество.

Однако ничего не происходило вплоть до того дня, когда офицеры заметили, что за их кораблем следует «прао», или лучше сказать «praw», одна из необычных больших лодок с Малабара, способных развить огромную скорость и «утереть нос» любому европейскому судну. Лодка эта все время держалась сзади на определенном расстоянии и занимала позицию между солнцем и «Малой Каролиной» таким образом, чтобы с корабля можно было увидеть только лишь ее силуэт.

Рядом был берег скалистого острова, и «Малая Каролина» сбавила скорость, чтобы течение случайно не выбросило ее на прибрежные рифы. Прао исчезла из поля зрения.

Но вдруг она появилась на выходе из пролива между берегом и скрывавшей ее скалой и поплыла наперерез французскому паруснику.

Экипаж индийской лодки на первый взгляд показался нам малочисленным, но, приглядевшись повнимательнее, мы вскоре заметили довольно много людей, лежащих на дне лодки, старавшихся укрыться от наших взглядов.

— Если бы не эти проклятые течения, которые пригнали нас ночью к берегу, и не этот слабый бриз, — обратился капитан ко мне и своему помощнику Пронику, — то мы могли бы уйти в открытое море и не оказаться в данной опасной ситуации.

— Это правда, капитан, — ответил я. — Но раз уж дело приняло такой оборот, я полагаю, что самое лучшее будет оставить в стороне жалобы и приготовиться к бою.

— Это и мое мнение, — сказал боцман Дюваль, по привычке бесцеремонно вмешиваясь в разговор. — Если вы мне позволите, капитан, приказать от вашего имени принять некоторые меры предосторожности, о которых вам, возможно, некогда было подумать, то я это сделаю с большим удовольствием.

Господин Лафит, высоко ценивший предусмотрительность, осторожность и предприимчивость своего подчиненного, не колеблясь дал ему все полномочия, и бравый боцман бросился немедленно отдавать указания команде.

— Что касается вас, Гарнерей, — добавил Лафит, — то я попрошу вас заняться раздачей оружия.

Подготовка к бою

Пока я был занят вооружением экипажа, боцман Дюваль спустился в кормовую каюту и приказал плотнику Мартену просверлить четыре бойницы в передней стенке юта, две у правого борта и две у левого; затем, забаррикадировав люк, который соединял каюту с трюмом, он положил сверху на него доску.

Эти и другие непонятные приготовления проводились настоящим «мэтром Хладнокровие», не снисходившим до ответа на вопросы плотника по поводу необходимости и предназначения некоторых вещей; боцман спустил в кормовую каюту бочку с пресной водой и приказал молодому матросу Мишо переложить в зарядные ящики половину пороха из самой нижней зарядной камеры, также как ядра, пули, заряды, пистолеты и ружья.

Возвратившись на палубу, Дюваль приказал соорудить с помощью канатов что–то наподобие абордажной сетки, тянущейся от выдающегося вперед бушприта до высокого конца кормы и приподнятой на высоту четыре ступни над защитными заслонами.

Наконец, чтобы окончательно завершить эти необъяснимые меры предосторожности, он вместе со своим помощником Маре обвязал шесть ядер наших орудий крепкой сетью и подвесил этот боеприпас нового вида на рее фок–мачты с левого борта.

Я приступил уже к тому времени к вооружению экипажа и раздал каждому по топору, мушкетону, пике и кинжалу, когда передо мной в свою очередь предстали пять иностранных матросов. При их виде, признаюсь, я оказался в замешательстве. Притворившись, что мне необходимо перекинуться парой слов с капитаном, я сделал им знак, что сейчас вернусь, и поспешил присоединиться к господам Лафиту и Пронику.

— Нужно ли выдавать оружие иностранцам, которые, возможно, задумали предательство, — быстро спросил я, — не лучше ли их запереть?

— Я нисколько не сомневаюсь в предательстве этих людей, — ответил мне капитан, — и уверен, что в их намерение входит завладеть «Малой Каролиной», но из того, что они хотят украсть богатства, находящиеся на нашем борту, еще не следует, что они находятся в сговоре с индийскими пиратами. Это даже к лучшему, что если мы попадем в руки к бандитам, наши иностранцы могут быть убиты ими, так же как, возможно, и мы. Я полагаю, что в настоящее время их интересы совпадают с нашими, и мы можем выдать им оружие. Что вы об этом думаете. Проник?

— Я думаю, что действительно, капитан, исключив из команды пять человек, мы существенно ослабим наши силы! Вооружите этих негодяев!

— Ну нет! Так дело не пойдет! — вскричал боцман Дюваль, который никогда не упускал случая приблизиться к нам, завидев, что мы совещаемся по какому–либо поводу, и смело высказать свое мнение, хотя его никто и не спрашивал. — Господа, вы сошли с ума, желая вооружить наших врагов, так как эти матросы, безусловно, являются врагами! Знаю, что вы сейчас мне ответите, я слышал вашу беседу. Ах, черт возьми, неужели вы забыли слова, которыми обменялись вчера вечером наш малаец Киду и аборигены, проплывавшие в пироге вдоль нашего брига?

— Дюваль прав! — сказал мне капитан. — Не давайте им оружия!

Было почти девять часов утра; подул морской бриз, и мы хотели развернуться правым бортом, но каково же было наше разочарование и горестное изумление, когда мы обнаружили, что наш прекрасно оснащенный парусник практически не продвигается вперед.

— Это злая судьба! — сказал нам капитан. — Я ничего не понимаю. Как могло случиться, что «Малая Каролина», которая вчера шла полным ходом, сейчас стоит на месте, как тяжелый голландский галиот?

Факт внезапного превращения легкого брига в неподвижную громаду мог поразить страхом и более стойкие и смелые умы. Сам боцман Дюваль казался озабоченным и, возможно, первый раз в жизни тщетно вопрошал свой разум, такой всегда изобретательный, в поисках решения.

Что касается пиратского судна, то оно как будто только и ждало нашей беспомощности, так как вскоре мы увидели, что над ним взвились паруса и оно начало неминуемо приближаться к нам.

Через час оно уже находилось на половине расстояния орудийного выстрела от нашего корабля.

— Бог мой! — обратился к нам Лафит. — По крайней мере, попробуем драться, раз уж не можем двигаться. Вперед, друзья мои, к орудиям, приступим к делу! Огонь!

Я поспешил к орудиям левого борта, которыми должен был командовать; тщательно прицелившись в прао, я дал залп. Но когда туман рассеялся, я не заметил, чтобы враг потерпел сильный урон.

Тогда я приказал своим людям перезарядить пушки, и тут в носовой части корабля раздались крики, привлекшие мое внимание. Я быстро обернулся и увидел капитана, топающего в ярости ногами по палубе; я немедленно бросился к нему.

— Что случилось? — крикнул я ему на бегу.

— Посмотрите! Предатели! — вскричал он, указывая пальцем в сторону пушек. — Они заклепали орудие!

Это открытие поразило нас, как громом, но наш шок не длился слишком долго; инстинкт самосохранения и жажда мести быстро привели нас в чувство.

— Все на корму! — приказал Лафит, побледневший от ярости.

— Друзья мои, — продолжал он, обращаясь к экипажу, готовому исполнить любое его приказание, — я предпочту взорвать корабль, чем оказаться в руках пиратов; лучше уж сразу покончить с жизнью, чем подвергнуться длинной агонии, приготовленной нам презренными негодяями. Но прежде чем прибегнуть к этой крайней мере, которую, я уверен, можно избежать, если вы поддержите мои усилия, нам надо успеть еще заставить предателей дорого заплатить за наше поражение и их триумф. Могу ли я рассчитывать на вас?