Шанхай. Книга 2. Пробуждение дракона

— Да, но все шанхайские издания находятся под контролем японцев.

— Только не те, что выходят во Французской концессии и Иностранном сеттльменте, — заметил Максимилиан.

— Верно, — подтвердил его слова Убийца.

Вновь наступило молчание.

На своем ломаном, но улучшающемся день ото дня китайском Максимилиан попросил молодого человека повторить то, что он только что сказал. Внимательно выслушав его, уточнив значение некоторых слов и выражений, он проговорил:

— Фотографии. Большинство людей не читают статьи, а рассматривают фотографии. Они самое сильное оружие.

— И самое страшное, — добавил Убийца.

— Значит, — заключил Максимилиан, — нам нужны фотографии. Все очень просто.

— А у вас имеется фотоаппарат и пленка, господин миссионер? — спросил Убийца.

— Нет, но…

Не слушая больше Максимилиана, Убийца повернулся к товарищам и быстрой скороговоркой приказал им в ходе первого же ночного рейда раздобыть камеры, пленку и другие фотопринадлежности. Затем он распустил собрание и, забросав костер землей, через несколько минут уже крепко спал.

К рассвету следующего дня на столе в их убежище лежали три фотоаппарата и принадлежности к ним.

— И это все? — спросил Максимилиан.

— По всей видимости, японцы конфисковали все фотоаппараты, которые им удалось найти, — ответил Убийца, не без труда заставляя себя говорить ровным голосом.

Максимилиан аккуратно зарядил камеры катушками с фотопленкой, потом вручил одну Убийце, а вторую — молодому члену Гильдии, который на вчерашнем собрании говорил первым.

— Кто возьмет третью? — спросил тот.

— Я, — ответил Максимилиан.

Он быстро объяснил им, как пользоваться фотоаппаратом: выставлять выдержу, наводить фокус, не забывать держать объектив открытым. Поскольку им предстояло фотографировать ночью, работать нужно было на максимальной выдержке. Он вручил каждому штатив и показал, как прикручивать к нему аппарат.

— Один человек должен заниматься фотоаппаратом, двое — охранять его. — Сказал он под конец, — чтобы сделать один снимок ночью, может потребоваться до пяти минут.

— Нет, — отрезал Убийца, — это слишком опасно. Японцы нас ищут. Наше оружие — скрытность. Мы не можем столбами торчать на открытом пространстве, дожидаясь, пока будет сделан снимок. Я этого не позволю.

— Но…

— Нет! И на этом — точка. Мы не будем терпеливо ждать, пока японцы перестреляют нас, как собак. Нет, нет и еще раз нет!

Повисло долгое молчание.

— А что, если мы будем делать снимки моментально, со вспышкой? — наконец сказал Максимилиан.

— Это другое дело, но ты же сам сказал, что нам каждый раз придется ждать до пяти минут?

— Только если у нас не будет фосфорной вспышки, которую фотографы используют в своих фотоателье.

— Может, ты знаешь, где нам взять этот фосфор? — задал вопрос Убийца — ему явно не терпелось закончить бессмысленный, по его мнению, разговор.

— Думаю, что знаю. Помнишь парашютную сбрую, что ты мне недавно подарил? — Убийца кивнул. — Эти люди десантировались ночью, верно?

— Конечно, иначе мы не поймали бы и не перебили их.

— Как же они собирались ориентироваться на земле в кромешной темноте?

Убийца встал и отошел на три шага от молодого миссионера.

— С помощью факелов, — медленно проговорил он. — Фосфорных факелов.

Через две ночи все было готово: аппараты для вспышки заправлены фосфором, который они забрали накануне у убитых ими парашютистов, а ножи свальто наточены.

Дождь и впрямь оказался совершенно некстати. Вода заливала объективы, и все понимали, что если снимки и получатся, то такого скверного качества, что на них ничего нельзя будет разобрать.

— Дождь — не единственная проблема, — мрачно сказал Убийца.

Ему не было нужды вдаваться в объяснения. Максимилиан и молодой боец Гильдии и сами понимали, что в решающий момент они окажутся перед дилеммой: либо делать снимок, либо спасать жертву.

— Было бы лучше, если бы жертвы были уже мертвы, — проговорил молодой член Гильдии.

— Но не так впечатляюще, — откликнулся Максимилиан и тут же пожалел о сказанном. Двое убийц одновременно плюнули в костер, и их плевки зашипели неестественно громко.

— Довольно! — сказал Убийца и повернулся к фань куэй. — А если бы перед тобой корчились от боли люди с белой кожей и рыжими волосами, ты бы тоже просто стоял перед ними и делал снимки, не пытаясь помочь?

Максимилиан кивнул.

— Не мотай головой. Произнеси вслух.

— Да, — громко сказал Максимилиан. — Да, потому что цвет кожи и волос не имеет для меня значения. Для меня важно лишь то, что это человеческие существа, с которыми обращаются как с животными. Нет, хуже, чем с животными. Поэтому — да, да, да!

Максимилиан был уверен, что Убийца бросит фотоаппараты в костер и покончит с их затеей, но этого не случилось.

— Может, завтра дождя не будет, — сказал тот, взяв свой аппарат.

Семь ночей они фотографировали ужасы Нанкина, а на восьмую ночь встретились с одним человеком. Тот назвался капитаном, но ни у кого не возникло и тени сомнения в том, что он пират.

— Можно ли доверять ему? — спросил Максимилиан. — Доставит ли он фотографии Чарльзу Суну?

Убийца ухмыльнулся и отвел мужчину в дальний конец комнаты.

— Отвернитесь, — приказал он своим людям.

Когда мужчины выполнили приказ, Убийца снял рубашку. Увидев кобру на его спине, капитан хрюкнул от страха.

— Если эти снимки не попадут в руки Чарльза Суна, — сказал Убийца, достав из кармана первую пачку снимков и сразу указав на вторую: —…а эти — к Цзян, обещаю, что ярость кобры обрушится на тебя и твоих сыновей. Понятно?

Пират кивнул — сделка была заключена.

Но дневные ужасы продолжались. Только к вечеру японцы прятались, чтобы затаиться и ждать, смерть, которая подкрадывалась к ним из темноты.

И каждую ночь Гильдия убийц наносила новый удар.

Дни сменяли друг друга, но ничего не менялось.

— Наверное, фотографии не попали по адресу, — предположил Максимилиан.

— Возможно, — рассеянно откликнулся Убийца, но на уме у него было другое.

Он предполагал, что, скорее всего, пропасть между коммунистами и Гоминьданом оказалась такой ширины, что перекинуть через нее мост не помогли даже свидетельства кошмаров, творившихся в Нанкине.

— Мы должны устроить зону безопасности, убежище, — сказал Максимилиан. — Место, где можно будет укрыть оставшихся жителей от японцев.

— И как же это сделать? — спросил Убийца.

Подождав и не получив ответа, он наточил свой свальто, улегся в углу и свернулся калачиком, надеясь выспаться перед ночной работой.

У Максимилиана не было ответа на этот вопрос, но он чувствовал, что вскоре отыщет его. Каждую ночь с тех пор, как они обзавелись фотоаппаратами, он лазал по крышам, отмеряя очень большие расстояния, и маршруты, которыми он передвигался, странным образом были знакомы ему. В первую ночь он обнаружил на вершине холма в городском парке высокий шест. Следующей ночью нашел еще два таких же шеста, которые вместе с первым образовывали идеальный равносторонний треугольник. Утром он спросил Убийцу о предназначении этих шестов.

— Это наблюдательные башни или что-то в этом роде, — пожав плечами, ответил тот. — Ходят невероятные истории о каком-то генерале фань куэй из тайпинов, который летал между этими шестами на веревках.

Следующей ночью Максимилиан снова вышел на улицу. Держась в тени, он направился к самому западному из шестов. Подойдя к нему, Максимилиан дотронулся до шеста и почувствовал необъяснимый трепет. Какая-то странная вибрация передалась через руку прямо в сердце. Опустив взгляд, Максимилиан увидел, что его руки сжаты в кулаки, а во рту он ощутил вкус крови. Он был готов к драке. Нет — жаждал драки! Подраться было не с кем. Максимилиан попятился от шеста и наткнулся каблуками на кромку тротуара. Повернувшись, он посмотрел на нее, потом пнул кромку ногой. Послышался отчетливый звук, означавший, что внизу — пустота. А потом он ощутил запах. Пахло маслом.