Месть Шивы. Книга 2

— Здорово, маленький индус! — вскричал Стоп. — Мне очень приятно тебя видеть, потому что ты добрый ребенок, хотя твою проклятую родину я посылаю в самый ад и, надо признаться, не очень приятный подарок делаю его обитателям.

— Неужели вы все еще сердитесь на Индию, мистер Стоп?

— Более чем когда–либо прежде.

— Ну, это оттого, что вы к ней еще не привыкли, уважаемый мистер Стоп.

Камердинер чуть не подпрыгнул, гневно выпалив:

— Привыкнуть? Да скажи, Бога ради, можно ли к ней привыкнуть? Чем более живешь здесь, тем более убеждаешься в ее непригодности для нормальной жизни. Разбойнически убили отца моего молодого барина, по милости чего заварилась такая каша, что, право, не знаешь, скоро ли выползешь из нее. Все мы находимся под уголовным следствием! И теперь скучать не приходится: ни чаю напиться, ни съесть кусок сочного ростбифа, ни испробовать портера или эля. Да это еще не все! Знаешь ли ты, мальчуган, что я нашел сегодня у себя в постели, ложась спать после двух бессонных ночей?

— Что же нашли вы, мистер Стоп?

— Змею толщиною в мою руку и гораздо длиннее ужа, с которой, впрочем, я славно разделался, разорвав ее на четыре части и выбросив в окно. Окончив это полезное дело, я надеялся спокойно заснуть. Так нет, не тут–то было! Едва занялась утренняя заря, как появились отвратительные животные, которые повели наступление на мой нос, жужжа громче полковых труб. После этой атаки нос мой пришел в самое плачевное состояние, в котором ты и видишь его. Ну как относиться к этим вредоносным гадам, не пожелавшим оказать даже малейшего почтения к носу английского подданного?!

— Действительно, они порядочно–таки отделали ваш нос, мистер Стоп, — заметил Казиль, — но, к счастью, вот доктор. Надеюсь, он вас вылечит.

В самом деле, в это время в губернаторский кабинет вошел доктор Анатоль Дьедоннэ, который уже нам отчасти знаком.

— Ах, доктор, слава Богу! — воскликнул восторженно неутомимый Стоп.

— В чем дело? — поинтересовался доктор, — объясните, наконец, кто тут нуждается в моей помощи.

— Да я же, доктор, мне нужна ваша немедленная помощь, — отвечал достойный камердинер.

— Мы сейчас и посмотрим.

— Скорей, доктор, иначе меня ждут неприятности, а может быть, и беда.

— Какая беда? Что с вами? Вид у вас очень бодрый, и вы мне кажетесь как нельзя более здоровым.

— Ах, доктор, — произнес плачевным голосом Стоп, — вы не скажете этого, осмотрев мой нос. Мухи беспощадно изуродовали его!

Доктор, оседлав нос лорнетом, приблизился к Стопу и с самым напряженным вниманием стал рассматривать сильно пострадавшее украшение его лица.

— Ах, черт возьми! — воскликнул после внимательного осмотра доктор, — в самом деле, любезный, вас славно отделали! В настоящую минуту по странному устройству вашего носа всякий натуралист, не затрудняясь в поисках истины, причислит вас по всей справедливости к классу хоботовых. Ваше лицо украшено уже не носом, а этим достойным признаком слонов.

— Что делать? — простонал, глубоко и смущенно вздохнув, Стоп.

Дьедоннэ продолжал:

— Вы, кажется, сказали, что пострадали от мух?

— От мух, доктор.

— Вы уверены в этом?

— О, более чем уверен! Они атаковали меня с таким сильным жужжанием, точно трубили поход и совершенно не жалели моего носа.

— И прекрасно!

— Прекрасно? — обиженным тоном переспросил Стоп.

— Тут нет ничего прекрасного!

— Я хотел объяснить, что дело очень просто.

— Так значит, это не опасно?

— Сказать утвердительно не могу.

— Как?

— В этой стране с влажным и знойным климатом водится множество разнородных мух всех величин, из которых одни ядовитее других.

— Одни ядовитее других? — с ужасом вскричал Стоп, — помилуй меня, Господь.

— Что делать, мой друг! К несчастью, эти факты неопровержимы, и я для того, чтобы вы приняли к сведению (ведь не худо об этом предварительно знать), прибавлю, что укусы большинства из них — смертельны!

Как мы уже заметили, Стоп был бледен, но услышав замечание доктора, как бы замер: лицо его побелело, а в глазах застыл ужас.

— Так значит, — начал он тихим голосом, вздрагивая при каждом слове, — так значит, жизнь моя в опасности вследствие укушения носа?

— Несомненно, хотя утверждать этого не могу.

— Скажите хоть что–нибудь, доктор, умоляю вас! Неизвестность хуже всего!

— Скажу, но вначале мы приступим к перечислению признаков.

— Ради Бога, доктор, поскорее! Сообщите мне наиболее опасные признаки. Я очень дорожу жизнью и боюсь умереть во цвете лет, — тихо пробормотал несчастный.

— Первый признак — сильный зуд, — начал важно доктор.

— О, я несчастный! Действительно так… я не могу себя обманывать, первый признак как нельзя более подходит ко мне! Продолжайте, продолжайте, доктор!

— Второй признак, — перечислял доктор, — краснота укушенной части тела, затем краснота переходит в багрово–синий цвет. Это третий признак. Наконец, цвет изменяется, укушенное место принимает черный цвет, после чего субъект умирает в страшных мучениях, что составляет последний признак, в котором, понятно, ошибиться невозможно.

Стоп был ни жив ни мертв, настолько сильно на него подействовало чувство страха. Он вертелся на одном месте, спотыкался и в смущении размахивал руками.

— Зеркало! Зеркало! — кричал он хриплым, задыхающимся голосом. — Я хочу посмотреть! Мне надо рассмотреть цвет моего носа, каков он — синий ли, красный ли, багровый ли или черный! Мне надо знать его цвет!

— Вот зеркало, мистер Стоп, — обратился к нему Казиль, указывая на большое венецианское зеркало, висевшее в простенке.

Стоп бросился к нему и, зорко взглянув на свое отражение, с облегчением упал в кресло, пробормотав:

— Он пока багрово–синий. Это только третий признак. Надежда еще не потеряна, доктор…

— Не тревожьтесь, любезный, это неважно. Даже когда ранки начинают чернеть, то и тогда бывают случаи, когда можно спасти больного.

— Ах, доктор, спасите меня!

— Я только этого и желаю.

— Какое же надо применить лечение?

— Иногда отвращают опасность, пожертвовав укушенным членом.

— Объяснитесь, доктор, ради Бога, объяснитесь! О какой жертве говорите вы?

— О жертве незначительной.

— Да о какой же!

— Я всегда имею при себе все необходимые инструменты. Если желаете, то я могу немедленно приступить к отнятию пораженного ядом члена.

Стоп припрыгнул и, вскочив на ноги, бросился назад, будто испугавшись изображения представившейся ему головы медузы.

— Как, отрезать мне нос! — вскричал он дико. — Нет, нет, никогда!

— Ну, уж будто вы им так дорожите! — пошутил доктор.

— Дорожу ли я им? — заревел Стоп.

— Ведь это для лечения, — заметил, улыбнувшись, Казиль.

— Молчать, постреленок, — грозно прикрикнул на него Стоп и, обращаясь к доктору, прибавил, — я соглашусь скорее лишиться жизни, если это неизбежно, но пожертвовать носом… никогда! Я дорожу им более, чем жизнью.

— Он некрасив, — заметил доктор.

— Вижу, что некрасив, да что же делать! Я люблю его, я привык с ним жить, ведь мы еще никогда не расставались, я не могу жить без него, нет, не могу!

— Ну, уж если он вам так дорог, то оставайтесь при нем, только берегитесь.

Стоп раскрыл рот, чтобы ответить, но тут распахнулась дверь и вошел лакей, объявив:

— Его сиятельство!

Вслед за этим в кабинет вошел лорд Сингльтон, сопровождаемый Джорджем и Эдвардом Малькольмами. Джааль подал знак, чтобы Стоп и Казиль вышли в соседнюю комнату и ждали там, когда лорд–губернатор их позовет.

Дьедоннэ поклонился.

— Как хорошо, что вы здесь, доктор, а я только что хотел послать за вами.

— К вашим услугам, милорд.

— Освидетельствовали вы тело убитого?

— Да, милорд.

Губернатор обратился к Джорджу:

— А вы, сэр, были при этом?

— Нет, милорд. Силы внезапно покинули меня. Я, как ребенок, не мог выдержать дальнейшее стойко, мне казалось, что я схожу с ума.