Великий труженик

На память пришли общества, которым он помог объединиться в Лондоне, и отряды в немецком городе Хернхате. Именно это нужно было сделать и для этих людей. Казалось, все, что Джон увидел и сделал за последний год, каким-то образом было взаимосвязано одно с другим. Он объединил новообращенных в небольшие группы, каждый вечер встречался с ними и нашел немало хороших мужчин и женщин, способных руководить верующими и присматривать за ними в его отсутствие.

Однажды в одном из отрядов, один рассудительный человек отвел Джона в сторону и сказал ему:

— Ваши проповеди имеют слишком большой успех, брат Уэсли! Мы уже не можем принять в этих комнатушках всех приходящих. Что же нам делать?

Джон и сам уже думал над этим какое-то время. У него был готов ответ:

— Мы должны построить здание, где люди могли бы собираться.

Некоторые были удивлены его предложением.

— Кроме того,— продолжал Джон,— я, кажется, знаю, что нам нужно. Я осмотрел земельный участок между улицами Бродмид и Хорсфеар, где мы могли бы построить необходимое нам здание. Я уже беседовал с владельцами этого участка и, думаю, они согласятся продать его мне.

— Но что скажут священники, когда узнают, что вы строите здание для собраний? Что скажет епископ Бристоля?

Джон мрачно усмехнулся:

— Я уже виделся с епископом, друг мой. Он пытался запретить мне проповедовать здесь, в Бристоле. Я сказал ему, что мой приход - это мир и что я буду проповедовать, где пожелаю.

— И он не может вам помешать?

— Никто не может помешать мне в этом. Точно так же никто не может помешать нам строить здание для собраний, где смогут собираться люди, нежеланные в приходских церквах.

Джон отвернулся.

— Пойдите посмотрите участок, который я нашел в Хорсфеаре.

Джон оказался прав. Никто не пытался препятствовать постройке здания, которое было спроектировано очень просто и состояло из большой комнаты для богослужений и нескольких комнат поменьше, где могли собираться небольшие группы верующих. Спустя месяц или два после прибытия в Бристоль Джон уже был на стройке, среди камней и бревен. Стены здания были почти возведены, а сверху было видно небо, так как до крыши еще дело не дошло. Методисты Бристоля окружали Джона: они сидели, где могли, или стояли на улице. Вскоре здание первой методистской церкви было торжественно открыто, и в его стенах прозвучала проповедь Джона Уэсли. Затем верхом на лошади он вернулся в Лондон, чтобы рассказать своим друзьям о том, что произошло, и увидеть, что Бог приготовил для него в Лондоне.

ПЛАМЯ МЕТОДИЗМА ОХВАТЫВАЕТ АНГЛИЮ

Муефилдз, открытая местность в центре Лондона, была заполнена людьми, несмотря на то, что было всего лишь 7 часов утра и к тому же воскресенье. С каждой минутой все больше и больше людей торопливо сходилось к этому месту по аллеям и по улицам, вымощенным булыжником. Скромно одетые торговцы; подмастерья, которые позже будут, забавляясь, бороться друг с другом; дети, которые будут играть в прятки среди кустов, - все они становились тише и спокойнее, следуя за толпой людей.

Один прохожий ухватил за рукав спешащего мальчика-подмастерья.

- Эй, ты,— сказал он,— что происходит сегодня в Муефилдзе? Не может быть, чтобы в таком месте и в такой день производили открытую казнь.

— Там будет тот человек, Джон Уэсли, священник, которого выставили из всех церквей. Сегодня утром он будет проповедовать в Муефилдзе.

— Проповедовать? Где? Конечно же, не под открытым небом? Никогда в жизни не слышал ничего подобного.

— Именно так,— ответил парень, подтягивая свой спущенный рукав.— Говорят, он несколько месяцев проповедовал в Бристоле прямо на полях.

— Я, наверное, пойду с тобой. Там, вероятно, можно будет развлечься. Это, должно быть, странный священник, раз он пошел на такое. Возможно, слегка сумасшедший.

Над головами собравшихся людей они увидели худую фигуру человека, поднимавшегося на деревянный помост. Мальчик-подмастерье указал на него:

— Смотрите, это он. Он уже начинает свою проповедь. Нам лучше пробраться поближе. Мы не услышим его на таком расстоянии.

Затем чистый голос донесся до них в тишине. Казалось, что его можно было услышать по всему Муефилдзу.

Джон Уэсли не пользовался ораторскими хитростями. Он не пытался играть, как актер, развлекать публику или запугивать ее. Он никогда не кричал и не грозил пальцем. Он говорит спокойно, и его слова достигали каждого слушателя. Он просто говорил о Боге, о Его ненависти ко греху и о Его любви ко всем людям — и к богатым, и к бедным. Закончив свою проповедь и помолившись, он спустился с помоста. Множество людей пыталось пробраться к нему и спросить, где бы они могли спокойно поговорить с ним; другие хотели поведать ему о том, что его слова изменили их жизнь.

Чуть позднее, в тот же день после полудня, Джон пешком отправился через весь Лондон в небольшую деревушку Ньювингтон, а оттуда в Кеннингтон. Здесь тоже собралась огромная толпа, но толпа совсем другого рода. Вместо работников и прилежных подмастерьев — порочные особы, женщины-пьяницы, карманники, воры и бродяги, которые не имели домов, спали в общественных местах или прямо под заборами. Они появлялись на улицах города, чтобы ограбить одиноких прохожих. Однажды в воскресенье во второй половине дня в Кеннингтоне собралось около 15000 грубых, неотесанных людей, а в понедельник утром еще больше людей пришло посмотреть на казнь через повешение полудюжины человек. Джон, с его опрятной прической, чистым лицом, одетый в аккуратный черный костюм, выглядел странно на фоне собравшейся толпы.

— Ты пришел нам проповедовать, а, священник? — закричала одна женщина.

— Эй, ребята,— пронзительно воскликнул грязный молодой парень,— идите посмотрите, что здесь такое. Это будет получше петушиных боев.

Говоря это, он поднял горсть земли, готовясь бросить ее в проповедника.

— Дайте ему на что-нибудь встать! Эй, вы там, впереди, придумайте что-нибудь! Он такой низкий, что нам его не видно!

Джон взобрался на холм и поднял руку, требуя тишины.

- Меня зовут Джон Уэсли,— начал он,— То, что я желаю сказать вам — важно, потому что это - слово Самого Бога: “Обратитесь ко Мне, все концы земли, и будете спасены”. Эти слова являются Божьим посланием для вас.

В отличие от некоторых проповедников, Джон не осуждал собравшихся людей за их грехи. Он снова говорил им о Божьей любви, о том, как изменилась бы их жизнь, если бы они обратились к Господу и сошли со своих порочных путей. Парень, державший кусок грязи, почувствовал, как она выскользнула из его руки. Суровые лица смягчились, и в глазах людей застыли слезы, когда они слушали Джона.

- Когда вы еще сможете прийти к нам? -множество людей задало ему этот вопрос после окончания проповеди. Джон смотрел на них и удивлялся тому, что Бог пожелал использовать его, образованного человека, преподавателя Оксфорда, для того, чтобы донести Его слово до таких людей.

— Как только у меня будет возможность,— ответил он.— Завтра я должен буду на короткое время вернуться в Бристоль.

Подлинный труд для Джона Уэсли серьезно начался в Лондоне и Бристоле. Проездив верхом все лето между этими двумя городами, Джон впервые ощутил вкус кочевого образа жизни. Впоследствии практически вся его жизнь прошла в дороге, в разъездах.

В том году стояла холодная зима с гололедами; сильные морозы начались рано. Джон знал, что в такую погоду люди вряд ли придут послушать его. Чаще всего по воскресеньям люди, обычно собиравшиеся в Муефилдзе, оставались дома, а немногочисленные ревностные слушатели Джона, приходившие, несмотря на морозы, становились почти синими от холода.