Стоунхендж

— Позволь своей жене отправиться в Каталло, Сабан. Я умоляю тебя! Разреши ей! Слаол желает этого! — он поднял на Сабана пристальный взгляд. — Пожалуйста!

— Орэнна может не захотеть.

— Слаол желает этого, — повторил Камабан и нахмурился. — Мы пытаемся вернуть мир к его началу. Прекратить зиму. Избавить землю от печали и усталости. Ты знаешь, как это трудно? Один неверный шаг, и мы можем навсегда погрузиться во тьму. Но иногда, абсолютно неожиданно, Слаол говорит мне, что нужно делать. И он велел мне послать Орэнну в Каталло. Я молю тебя, Сабан! Я умоляю тебя! Позволь ей!

— Ты хочешь, чтобы она правила в Каталло?

— Я хочу, чтобы она вернула Лаханну! Орэнна невеста солнца. Чтобы в мире настали счастливые времена, Сабан, мы должны вновь соединить Слаола и Лаханну. Одна Орэнна может сделать это. Слаол сказал мне об этом, и ты, брат мой, должен позволить ей уехать, — он протянул руку, чтобы Сабан помог ему встать. — Пожалуйста, — сказал он.

— Если сама Орэнна захочет уехать, — сказал Сабан, полагая, что у его жены не будет желания так далеко удаляться от нового храма. Но к его удивлению Орэнна не отказалась от этой идеи. Вместо этого она долго проговорила с Камабаном и Хэрэггом, а потом отправилась в старый храм Слаола, где подвергла себя обряду вдовы, срезав свои длинные золотистые волосы бронзовым ножом. Хэрэгг сжёг волосы, пепел положили в горшок, а горшок разбили об один из деревянных столбов.

Сабан с ужасом смотрел, на Орэнну, выходящую из храма. Её когда-то прекрасные волосы, превратились в проплешины, покрытые кровью там, где нож содрал ей кожу. Но на её лице было выражение радости. Она опустилась перед Сабаном на колени.

— Ты позволишь мне уехать? — спросила она.

— Если ты действительно этого хочешь, — неохотно сказал он.

— Я хочу! — с жаром сказала она. — Очень хочу!

— Но почему? И для чего обряд вдовы?

— Моя прошлая жизнь закончилась, — сказала Орэнна, поднимаясь на ноги. — Я была отдана Слаолу, и, несмотря на то, что он отказался от меня, я всегда поклонялась ему. Но с сегодняшнего дня, Сабан, я жрица Лаханны.

— Почему? — опять спросил он с болью в голосе.

Она спокойно улыбнулась ему.

— В Сэрмэннине мы всегда предлагали богу земную невесту каждый год, а через год бог требовал следующую невесту. Одна девушка за другой, Сабан, сжигались и сжигались! Однако девушки не удовлетворяли Слаола. Разве они могли? Он желает невесту навсегда, невесту, которая соответствовала бы его великолепию на небе. А это может быть только Лаханна.

— Чужаки никогда не поклонялись Лаханне, — запротестовал Сабан.

— А мы ошибались, — сказала Орэнна. — Лаханна и Слаол! Они созданы друг для друга так же, как мужчина создан для женщины. Почему Слаол уберёг меня от пламени в Храме Моря? У него была какая-то цель, и теперь я знаю её. Он отказался от земной невесты, потому что он хочет Лаханну, и моя задача будет в том, чтобы привлечь её в его объятия. Я буду делать это молитвами, танцами, добротой, — она улыбнулась Сабану и прикоснулась ладонями к его щекам. — Мы должны сделать нечто великое — ты и я. Мы должны устроить бракосочетание богов. Ты построишь святилище, а я приведу новобрачную к ложу Слаола. Ты не можешь запретить мне это, так ведь?

— Тебя убьют в Каталло, — проворчал Сабан.

Орэнна покачала головой.

— Я буду утешать их, и в своё время они будут поклоняться в нашем новом храме и разделят с нами нашу радость, — она улыбнулась. — Вот для чего я была рождена.

Она ушла на следующий день, забрав с собой Леира и Лэллик. Гундур вернулся в Рэтэррин, но оставил в Каталло двадцать воинов. Орэнна распорядилась, чтобы они добывали в лесу кабанов и оленей, чтобы прокормить людей.

Сабан остался в Рэтэррине. Камабан хотел, чтобы он был здесь, так как был полностью погружен в проект храма и нуждался в советах своего брата. Какого максимального размера камень можно установить в виде колонны? Можно ли камни поставить один на другой? Как передвигать камни? Можно ли камням придать определённую форму? Вопросы не заканчивались, даже если у Сабана не было ответов. Зима закончилась, весна покрыла зеленью деревья, а Камабан всё ещё размышлял.

Но однажды вопросы закончились. Вход в хижину Камабана оставался закрыт занавесом, и никому, даже Сабану или Хэрэггу, не позволялось войти внутрь. Туман опустился над Рэтэррином, закрывая черепа на гребне оградительного вала. Ветра в тот день не было, и всё было белым и безмолвным. Люди чувствовали, что боги где-то рядом и разговаривали тихими голосами.

На рассвете Камабан закричал.

— Я придумал!

И налетевший ветер развеял туман.

Сабан и Хэрэгг были вызваны в хижину Камабана. Там небольшой участок земляного пола был чисто выметен и выровнен. Сабан ожидал увидеть готовый проект, но вместо этого деревянные бруски были сдвинуты в беспорядочную кучу, рядом с которой на корточках сидел Камабан с такими яркими глазами и блестящей от пота кожей, что Сабан подумал, что у его брата лихорадка. Но это было не болезнью, а возбуждением.

— Мы построим храм, — этими словами Камабан встретил Сабана и Хэрэгга, — подобных которому нет и никогда не будет. Боги будут танцевать от радости.

Камабан был обнажён, его кожа казалась красной от очага, обогревающего и освещающего хижину. Он дождался, когда Сабан и Хэрэгг присели, и поставил один деревянный брусок почти в центре расчищенного участка.

— Это Камень Земли, — сказал Камабан, — напоминающий нам, что мы принадлежим земле, и что земля в центре всего, что существует.

Кости, подвешенные на его волосах и бороде, позвякивали, когда он покачивался на пятках.

— А вокруг Камня Земли, — продолжил он, — мы построим Приют Мёртвых, только этот Приют Мёртвых будет и Домом Слаола. Он будет напоминать нам, что смерть это переход к жизни, и мы сделаем Дом Слаола из камней таких же высоких, как деревянные столбы храма, — он взял два самых длинных бруска и поставил их сзади Камня Земли. — Мы прикоснёмся к самому небу, — горячо сказал он, затем взял кусок дерева размером поменьше и положил его поперёк двух вершин столбов, и три камня образовали высокую и очень узкую арку. — Арка Слаола, — благоговейно сказал он, — узкий проход, через который мёртвые смогут отправиться к нему.

Сабан пристально посмотрел на высокую арку.

— Какой высоты будут камни? — спросил он.

— Они будут такой же высоты, как самые высокие два шеста в храме, — ответил Камабан и Сабан содрогнулся, вспомнив высоту тонких шестов, которые его брат воткнул в расчищенном храме. Камабан требовал, чтобы арка была высотой больше чем четыре человеческих роста, выше, чем любые камни, которые Сабан когда-либо видел. Такая высокая, что он не мог представить себе, как такие камни можно установить вертикально и вдобавок уложить на их вершины камни-перекладины. Но он ничего не сказал. Он просто смотрел, как Камабан поставил ещё восемь столбов, расположив их по бокам от первых двух. Не по прямой линии, а резко закруглив вперёд в форме рогов быка и образовав участок, окружающий Камень Земли. Он положил бруски на каждую пару столбов, и Дом Солнца теперь состоял из пяти арок. Центральная арка была самая высокая, но и четыре боковые арки тоже высоко поднимались над землёй.

— Эти арки, — Камабан постучал по четырём менее высоким аркам, — смотрят на лунные камни. Они позволят умершим вырваться из власти Лаханны. Куда бы она не направилась, на юг или север, на восток или запад, умершие найдут проход в Дом Слаола.

— А из Дома Слаола, — сказал Хэрэгг, — мёртвые выскользнут через самую высокую арку?

— И таким образом мы заберём умерших от Лаханны и отдадим их Слаолу, — согласился Камабан, — а именно Слаол даёт жизнь.

— Ворота луны, — одобрительно сказал Хэрэгг, — и арка солнца.

— Это ещё не всё, — сказал Камабан. Он взял тридцать деревянных брусков и поставил их в виде широкого круга вокруг Дома Солнца. Все камни, кроме одного, были одинакового размера — все правильной четырёх угольной формы и пониже центральных арок. Но последний из столбов, хоть и той же высоты, как и остальные, был в два раза меньше в ширину.